Георгий наконец повернулся к ней, с трудом сдерживая
изумление.
– Так это был он?
– Да.
– То-то я смотрю, меня сегодня уже другой следователь
выпускал. Надо же, как бывает… Я и не знал, что это твой благоверный меня
упек. А он, интересно, знал?
– Нет, он тоже не знал. Я только в понедельник ему
сказала, когда он с дежурства вернулся.
– И как он? Сильно кричал на тебя?
– Да нет, – она слабо улыбнулась. – Почти не
кричал. Так, немножко. Потом оделся и ушел на работу.
– А потом что?
– Ничего. Он со мной не разговаривает теперь. Молча
приходит, молча уходит. Спит в комнате Валерки.
Некоторое время они сидели не разговаривая. Ольга с тоской
думала о том, что теперь, наверное, все будет по-другому, а скоро и вовсе
закончится. Она спешила на это свидание, представляя себе, как они будут бежать
навстречу друг другу, обнимутся, Георгий будет ее целовать и держать за руки,
как после долгой разлуки. А оказалось все совсем не так, он сидит чужой и
далекий, разговаривает неохотно, цедит слова сквозь зубы, словно она в чем-то
провинилась.
– Ты, наверное, голоден? – робко спросила Ольга.
– Не очень. Жарко, есть не хочется.
– Но ты же только что из тюрьмы. Тебе надо поесть. Пойдем
куда-нибудь пообедаем, – предложила она.
Он молча встал и направился к выходу из сквера. Ольга
поспешила за ним, на ходу соображая, куда бы его повести, чтобы кормили вкусно
и чтобы обстановка его не раздражала.
В таком же молчании шли вниз по Тверской. Георгий не
взял ее под локоть, как обычно, и от этого Ольга чувствовала себя приблудной
собакой, которая увязалась вслед за прохожим и боится, что тот заметит ее и
прогонит.
Возле памятника Юрию Долгорукому стояли столики под тентами.
Ольга знала, что, несмотря на непритязательный внешний вид, кормили здесь
хорошо, потому что кухня была от ресторана «Арагви».
– Давай присядем, – сказала она, коснувшись руки своего
спутника.
Георгий, все так же не произнося ни слова, свернул к
столикам. Подошел официант, они заказали еду, и снова воцарилось молчание.
– Почему ты не разговариваешь со мной? – наконец не
выдержала Ольга. – Разве я виновата в том, что случилось?
– Ты не виновата, – раздраженно ответил он. – Но я
надеялся на твою помощь, ты единственный человек, на которого я могу
рассчитывать. Вернее, я думал, что могу. А теперь выясняется, что ты
совершенно беспомощна и не хочешь даже на пять минут напрячь мозги, чтобы придумать,
как найти хорошего адвоката. Так как я могу после этого полагаться на тебя?
– Я найду тебе адвоката, – твердо пообещала
Ольга. – Самого лучшего. Я сделаю все, чтобы тебя не посадили. Ты
ведь не убивал Елену, правда?
Георгий отшвырнул вилку и залпом выпил сухое вино из белого
пластикового стаканчика.
– Очень мило. Ты, выходит, сомневаешься? Так как я могу
теперь вообще доверять тебе, если ты не доверяешь мне?
– Ну прости меня. – Ольга протянула руку,
чтобы погладить его пальцы, но Георгий резко отшатнулся. –
Я верю тебе, я люблю тебя, не сердись, что я спросила. Это я так, не
подумала. Я не хотела тебя обидеть. Ешь, пожалуйста.
– Не хочу. Наелся. Доедай, и пойдем.
– Куда?
– Я – домой. А ты – куда хочешь. Ищи адвоката, если
действительно веришь мне и хочешь помочь.
Ольга оставила недоеденное блюдо, и они направились к метро.
По дороге Георгий по-прежнему молчал, а ей хотелось плакать. Она так ждала этой
встречи… Лучше бы ее совсем не было.
На платформе они расстались. Георгию надо было ехать до
«Красных Ворот», а Ольге – переходить на «Театральную».
– Ты больше меня не любишь? – удрученно спросила она на
прощание.
– Не говори глупости, – быстро ответил он и вошел
в вагон.
Двери закрылись, Георгий обернулся и посмотрел на нее через
стекло. Ольга едва заметно взмахнула рукой и выдавила из себя улыбку.
По дороге на работу она с трудом сдерживала слезы. Однако к
концу рабочего дня приняла решение: она сделает все, чтобы помочь Георгию, но
больше не будет с ним встречаться, как встречаются любовники. С любовью
покончено. Она останется с Михаилом. И даже если муж не сможет ее простить
и потребует развода, она все равно не вернется к Георгию. Помочь – поможет, в
лепешку разобьется, но найдет ему самого лучшего адвоката, и деньги
найдет, чтобы оплатить его услуги. И даже если нужно будет дать взятку,
чтобы Георгия оставили в покое, она и это сделает. Он на нее положился,
и она не имеет права его подвести, как нельзя подводить людей, которые
попали в беду и для которых ты – последняя надежда. Как бы еще суметь заставить
себя не любить его…
* * *
Денис часто оставался ночевать у Кипиани, остался он и
сегодня. Родители Артема покормили их ужином и ушли в гости, велев мальчикам на
улицу больше не выходить и развлекаться дома. Денис любил такие вечера, когда
они с другом оставались вдвоем, а уходящий день словно окутывал их покрывалом
настоящей и недоступной другим близости.
К вечеру жара почти не спала, дышать было по-прежнему
нечем, и Артем нервно метался по квартире, отыскивая место, где удавалось
поймать хотя бы слабый освежающий сквознячок.
– Хочешь, почитаем? – предложил Денис.
– Нет, спасибо.
– Тогда давай музыкой заниматься.
– Не хочу.
– А чего ты хочешь?
Артем помолчал и внезапно спросил:
– Какая она?
– Кто? – оторопел Денис.
– Эта женщина из милиции.
– Каменская?
– Ну да. Как она выглядит?
– Обыкновенно. А тебе зачем?
– Ни за чем. Хочу знать, какое у нее лицо. Мне неудобно было
близко к ней подходить. Сколько ей лет?
– Да старуха она, почти как твои родители.
– Не может быть. Ты, наверное, не разобрался.
Денис вскипел. С какой это стати Артем интересуется
женщиной из милиции? Кто она ему? Что она ему? Единственный человек, которым
его друг имеет право интересоваться, это он, Денис.
– Очень даже разобрался. Она старая. Она подполковник уже,
как же она может быть молодой?
– Ты прав. Она красивая?
– Да ты что? – Денис деланно расхохотался. –
Уродка! Ни рожи ни кожи. Была бы она молодая и красивая, она бы себе нашла
миллионера и жила бы с ним на Канарских островах. Понял?
Артем снова помолчал. Потом сказал задумчиво:
– У нее голос хороший. Низкий, хрипловатый.
