— Горячая ванна, — гордо заявил он. — Тебе нравится?
— Еще бы!
— Ну так идем.
Он сбросил с себя одежду, и красные отблески от воды заиграли на обнаженном теле. Округлый потолок пещеры поглощал свет, который терялся уже в нескольких футах над поверхностью. Немного помедлив, я тоже сбросила свое одеяние.
— Вода горячая? — спросила я.
— Достаточно горячая, — ответил Джейми. — Но не бойся, она не обжигает.
Вслед за ним я осторожно вступила в воду. В камне были выбиты ступени, ведущие под воду, можно было держаться рукой за веревку, протянутую и закрепленную вдоль стены. Вода дошла мне до бедер, и я даже вздрогнула от приятного ощущения тепла. Ступени кончились, я встала на чистый черный песок, и вода теперь доходила мне до плеч, а груди всплыли, словно две стеклянные лодочки. Кожа у меня покраснела от горячей воды, крохотные пузырьки газа слегка щекотали шею сзади под волосами. Это было истинное наслаждение.
Поверхность воды казалась совершенно гладкой, но сама вода не была спокойной: внутри нее постоянно пробегали какие-то течения, мелкие, но ощутимые, напоминавшие нервные импульсы. В соединении с невероятно ласковым теплом они создавали впечатление, что вода живая — теплое, приветливое существо, призванное ласкать и обволакивать. Ансельм утверждал, что источники обладают целебной силой, и я теперь ничуть в этом не сомневалась.
Джейми направился ко мне, путь его отмечали маленькие волны. Он взял мои груди и окунул их в воду.
— Тебе хорошо, mo duinne?
Он наклонился и поцеловал меня в плечо.
Я подняла обе ноги и прижалась к нему.
— Восхитительно! С августа я впервые так хорошо согрелась.
Он принялся баюкать меня, отступая все дальше и дальше в воду; ноги мои вытянулись у самой поверхности воды, которая обтекала их и ласкала, словно чьи-то добрые руки.
Джейми остановился, повернул меня и усадил на что-то твердое, вроде бы деревянное. В самом деле, полускрытая водой, в каменную нишу была встроена деревянная скамья. Джейми сел рядом со мной и раскинул руки по деревянной спинке позади нас.
— Брат Амброз приводил меня сюда, чтобы я побыл в воде. От этого смягчаются рубцы, — сказал он. — Здесь чувствуешь себя хорошо, правда?
— Не просто хорошо…
Вода была такая подвижная, текучая, что казалось — приподнимись я на скамейке, и меня немедленно унесет. Я взглянула вверх, туда, где царила черная тень.
— Кто-нибудь живет в этой пещере? Летучие мыши, например? Или рыбы?
Джейми покачал головой.
— Только дух источника, англичаночка. Вода пробивается из земли через узкую щель вон там, — он указал на стигийскую черноту
[76]
в дальнем конце пещеры, — и вытекает на поверхность через множество крохотных отверстий, но, кроме двери, через которую мы сюда вошли, другого выхода из пещеры нет.
— Дух источника? — переспросила я. — Но ведь это нечто языческое, ему нельзя таиться под монастырем.
Джейми с наслаждением вытянулся, длинные ноги двигались под водой, словно стебли водяных растений.
— Как ты его ни назови, он здесь задолго до монахов.
— Да, я это понимаю.
Стены пещеры состояли из гладкого, темного вулканического камня, похожего на черное стекло, блестящее от влаги источника.
Все подземелье напоминало гигантский пузырь, до половины наполненный этой на удивление живой, хоть и стерильно чистой водой. Мне чудилось, будто мы пробрались в самую утробу земли; стоит прижать ухо к каменной стене — и услышишь бесконечно медленное биение огромного сердца.
Мы долгое время молчали, плавая в полусне, и невидимые токи воды время от времени сталкивали нас друг с другом.
Когда я снова заговорила, голос мой прозвучал вяло и дремотно:
— Я решила.
— А! Ты, наверное, выбрала Рим?
Голос Джейми, казалось, доносился откуда-то издалека.
— Да. Я не знаю, может быть, там…
— Не имеет значения. Мы сделаем все, что от нас зависит.
Он протянул ко мне руку так медленно, что я никак не могла дождаться, когда же он до меня дотронется.
Он притянул меня к себе, так что чувствительные кончики моих грудей прижались к его груди. Вода была не просто теплая, но тяжелая, почти маслянистая на ощупь; руки Джейми проскользили у меня по спине к ягодицам, обхватили их и приподняли меня.
Он вошел в меня внезапно. Разгоряченные и скользкие, наши тела плавали в воде, почти невесомые, но вторжение Джейми было таким твердым и ощутимым, что я коротко вскрикнула, удивленная тем, что вместе с ним в меня проникло и немного горячей воды.
— О, как я это люблю! — вдруг произнес он.
— Что именно? — спросила я.
— Твой этот маленький писк.
Покраснеть было невозможно — я без того была уже вся красная.
— Извини. Я не хотела шуметь.
Он засмеялся, и этот смех отозвался под куполом пещеры глубоким и мягким эхом.
— Я же сказал, что мне это нравится. И это в самом деле так. Твои вскрики, когда ты в постели со мной, я ужасно люблю, и все остальное, конечно, тоже.
Он теснее прижал меня к себе, так что я уперлась головой ему в шею и вскрикнула еще раз.
— Об этом я думал постоянно, — заговорил Джейми, медленно поглаживая мне спину и лаская бедра. — Ночью в тюрьме, прикованный в камере вместе с дюжиной других мужчин, слушая, как они храпят и стонут и громко портят воздух, я думал об этих негромких нежных звуках, которые вырываются у тебя, когда я обладаю тобой, и мне начинало казаться, что ты рядом со мной, дышишь сначала ровно, а потом все чаще и громче, и, когда я вхожу в тебя, ты стонешь, словно принимаешься за свою работу.
— Джейми, — хрипло проговорила я. — Джейми, о, пожалуйста!
— Еще не теперь, mo duinne, не спеши.
Он обхватил меня за талию, удерживая крепко и замедляя мои движения.
— Еще нет, у нас есть время. И я хочу, чтобы ты застонала, как стонешь сейчас, еще и еще раз. Чтобы ты стонала и всхлипывала, даже против своей воли, чтобы ты вздыхала так, будто сердце твое вот-вот разорвется, и наконец закричала громко. Тогда я буду знать, что тебе было со мной хорошо.
Я оставалась в его объятиях, чувствуя себя бескостной, словно медуза. Мне было все равно, какие звуки вылетают у меня изо рта, но к членораздельной речи я в эти минуты была не способна.
Он снова начал наносить удары.
— Нет, — просила я. — Джейми, нет. Я больше этого не вынесу.
