— Нам надо поспешить, — сказала я. — Они будут удивлены, что мы так долго набираем воду.
— Не будут, — ответил он, с привычной легкостью распутывая мои завязки. — Они знают.
— Что ты имеешь в виду?
— Разве ты не слышала, что кричал нам вслед Руперт?
— Слышала, но не поняла.
По-гэльски я уже понимала большинство обыденных слов, но не быструю разговорную речь.
— Ну и хорошо. Это не для твоих ушей.
Высвободив мои груди, он зарылся в них лицом, целуя и нежно покусывая — до тех пор, пока я уже не могла терпеть больше и, подняв юбки, прильнула к нему. Я чувствовала себя весьма неловко после нашего яростного и примитивного соития на камнях и больше не позволяла Джейми заниматься любовью в лагере, а леса кругом были чересчур густые, чтобы можно было уйти далеко от лагеря. Оба мы испытывали некое мягкое и приятное напряжение от воздержания, и теперь, в безопасном отдалении от любопытных глаз и ушей, отдавались друг другу с пылом, от которого мои губы и пальцы покалывало притоком крови.
Мы оба уже были близки к концу, когда Джейми вдруг замер. Открыв глаза, я увидела его темное на фоне солнца лицо, а на лице — совершенно неописуемое выражение. К его голове было прижато что-то черное. Едва мои глаза привыкли к свету, я поняла, что это дуло мушкета.
— Вставай, ты, похотливый ублюдок!
Дуло мушкета резко дернулось и уперлось Джейми в висок. Очень медленно он встал на ноги. Капля крови сбегала из ранки на виске, очень темная на белом лице.
Их было двое. Английские дезертиры — судя по тому, в какие лохмотья превратились их мундиры. Оба были вооружены мушкетами и пистолетами и выглядели весьма довольными тем, какая добыча угодила им в лапы. Джейми стоял с поднятыми руками, дуло мушкета упиралось ему в грудь; лицо без всякого выражения.
— Ты бы дал ему кончить, Арри, — сказал второй с типичным акцентом лондонского кокни. Он улыбнулся, продемонстрировав полный набор гнилых зубов. — Прерываться на середине вредно для здоровья.
Первый ткнул Джейми в грудь дулом мушкета.
— Мне нет дела до его здоровья. И ему скоро тоже не будет дела до него. И я не прочь отведать кусочек вот этого. — Он мотнул подбородком в мою сторону. — Мне плевать, что я буду вторым, пускай даже после этого шотландского ублюдка.
Гнилозубый расхохотался.
— Так прикончи его и займись ею!
Гарри, малорослый, плотный, косоглазый человечишка, раздумывал о чем-то, похотливо глядя на меня. Я все еще сидела на земле, подобрав колени и обмотав юбкой ноги. Попробовала стянуть лиф, но не слишком в этом преуспела. Гарри в конце концов ухмыльнулся и кивнул своему компаньону:
— Нет, пускай он посмотрит. Подойди сюда, Арнольд, и наставь на него твой мушкет.
Арнольд повиновался, все так же скаля зубы, Гарри положил свой мушкет на землю и снял пояс, на котором висел пистолет.
Одергивая юбки, я наткнулась на что-то твердое в правом кармане. Маленький кинжал, который дал мне Джейми. Сумею ли я им воспользоваться? Да, решила я, глядя на прыщавую похотливую рожу Гарри, да, я сумею. Смогу.
Но я должна была ждать до самой последней возможной секунды — и сомневалась, что Джейми сохранит до того власть над собой. На лице у него написано было одно: убить, и в ближайший момент обстоятельства сложатся так, что его ничем не удержать.
Я не смела со всей определенностью выразить на лице то, что хотела, но сощурила глаза и посмотрела на него так твердо, как только могла, как бы приказывая ему не двигаться. На шее у Джейми напряглись жилы, а лицо потемнело от прилива крови, но он ответил на мой взгляд еле заметным кивком — он понял!
Гарри опрокинул меня на землю и старался задрать мне юбку, а я сопротивлялась, но главной моей целью было схватить за рукоятку кинжал. Он изо всех сил ударил меня по лицу и приказал лежать тихо; щека у меня горела огнем, из глаз полились слезы, но кинжал был в руке, под складками платья.
Тяжело дыша, я откинулась назад. Сосредоточилась только на одном, стараясь отбросить все остальное, ни о чем не думать, кроме единственной цели. Ударить придется в спину, до глотки не добраться из такого положения.
Грязные пальцы вцепились в мои бедра, пытаясь их раздвинуть. Я вспомнила толстый палец Руперта, ткнувшийся в спину Мурты под ребрами, я слышала его голос: «Вот сюда, сверху вниз, под последнее ребро и поближе к позвоночнику. Бейте сильнее, прямо в почку, и он свалится, как камень».
Нужный момент был совсем близок. Вонючее дыхание Гарри обжигало мне лицо, он шарил у меня между ногами, добираясь до цели.
— Ты, козел, гляди хорошенько, как это делается, — задыхаясь, выпалил он. — Я заставлю твою сучку визжать, как…
Я обхватила его за шею левой рукой и притянула к себе, а правую с кинжалом подняла повыше и ударила изо всех сил. Отдача от удара едва не заставила меня выронить кинжал. Гарри взвыл и попытался отскочить прочь: я ударила вслепую, чересчур высоко, и лезвие кинжала соскользнуло по ребру.
Но я не могла отпустить его — ни за что! К счастью, ноги у меня были свободны от юбок. Я обхватила ими потные ляжки Гарри, удержав его на несколько секунд, необходимых для второй попытки. И ударила снова, с отчаянной силой, — на этот раз попала.
Руперт был прав. Гарри изогнулся, являя собой некую чудовищную пародию на акт любви, потом без звука рухнул на меня своим обмякшим телом.
Кровь толчками, постепенно ослабевающими, выбивалась из раны в спине.
Внимание Арнольда было на секунду отвлечено тем, что происходило на земле, но этой секунды оказалось более чем достаточно для обезумевшего шотландца. К тому времени, как я собралась с мыслями настолько, чтобы выбраться из-под трупа Гарри, Арнольд уже последовал за своим приятелем на тот свет. Глотка его была перерезана от уха до уха маленьким кинжалом, который Джейми носил в чулке.
Джейми опустился возле меня на колени и помог выбраться из-под мертвого тела. Нас обоих сотрясала дрожь, мы молча прижались друг к другу и стояли так несколько минут. Потом все так же молча он поднял меня на руки и отнес подальше от двух мертвецов, на покрытую травой полянку за осинником.
Опустив на землю, он не то чтобы сел, а повалился на траву рядом со мной, словно у него подогнулись колени. Я чувствовала себя в какой-то холодной пустоте, словно зимний ветер прохватил меня до костей, — и потянулась к Джейми. Он поднял голову с колен, лицо казалось измученным, и взглянул на меня так, будто видел впервые в жизни. Когда я положила руки ему на плечи, он крепко прижал меня к груди с невнятным звуком, напоминающим то ли стон, то ли рыдание.
Потом мы отдались друг другу в неистовом, диком молчании, подчинившись побуждению, которое я не в силах была понять, но оба мы, я уверена, знали одно: мы должны ему подчиниться — иначе навсегда потеряем друг друга. То был не акт любви, но необходимость, без этого, оставшись в одиночестве, мы не смогли бы подняться. Единственное спасение заключалось в слиянии, только оно могло прогнать из потока мыслей воспоминание о недавнем насилии и о смерти.
