Упоминание о возможных происшествиях обеспокоило меня.
— Ты думаешь, это вполне безопасно? Я имею в виду, можно ли доверять Хорроксу?
Он уселся, протирая все еще сонные глаза и помаргивая.
— Английскому-то дезертиру? Бог мой, конечно же нет! Я думаю, что ему продать меня Рэндоллу — раз плюнуть, да только он не может сам явиться к англичанам. Дезертиров они вешают. Нет, я ему нисколько не доверяю. Потому и поехал вместе с отрядом Дугала вместо того, чтобы разыскивать Хоррокса одному. Если он замышляет что-нибудь, то я по крайней мере буду не один.
— Ах вот как!
Я была не слишком уверена, что присутствие Дугала — столь уж надежная опора, если иметь в виду отношения между Джейми и двумя его дядьями, погрязшими в интригах.
— Ну хорошо, если ты так думаешь, — проговорила я тоном, в котором явно прозвучало сомнение. — Надеюсь, Дугалу не представится возможность подстрелить тебя.
— Он это уже сделал однажды, — беспечно заявил Джейми, застегивая рубашку. — Ты сама меня перевязывала.
Я выронила гребень, которым расчесывала волосы.
— Дугал! Я считала, что тебя ранили англичане.
— Англичане стреляли в меня, — уточнил он. — И я не уверен, что именно Дугал ранил меня. Возможно, это был Руперт, он самый лучший стрелок среди людей Дугала. Нет, когда мы удирали от англичан, я сообразил, что мы поблизости от границы владений Фрэзеров, и решил использовать шанс. Пришпорил коня и свернул влево, в сторону от Дугала и остальных. Пули летели градом, но та, которая попала в меня, прилетела сзади. А позади меня тогда находились Дугал, Мурта и Руперт. Все англичане были впереди — когда я свалился с коня и покатился вниз по холму и чуть не угодил им под ноги.
Он наклонился над ведром с водой, которую я принесла, и, черпая пригоршнями, ополоснул лицо. Встряхнул головой, чтобы окончательно прояснить глаза, и посмотрел на меня с улыбкой; мелкие капельки блестели у него на бровях и на густых ресницах.
— Когда так вышло, Дугал вступил в жестокую схватку — только бы отбить меня. Я валялся на земле, а он стоял надо мной, одной рукой ухватив меня за пояс, в другой руке держа саблю, и рубился с драгуном, который считал меня своей добычей. Дугал его убил, а меня взвалил на своего коня. — Джейми помотал головой. — Передо мной все было как в тумане, помню только, что думал, как это тяжело — подниматься на лошади вверх по крутому холму с грузом в четыреста фунтов у нее на спине.
Я снова села, несколько ошеломленная.
— Но… если бы Дугал захотел, он мог бы убить тебя тогда.
Джейми покачал головой, принимаясь за опасную бритву, которую одолжил у Дугала. Он немного подвинул ведро, чтобы поверхность воды давала отражение, и, изобразив на лице ту мучительную гримасу, которая появляется у всех бреющихся мужчин, принялся скоблить свою щетину.
— Нет, только не перед всеми людьми. Кроме того, Дугал и Колум не желают моей смерти, особенно Дугал.
— Но…
Тут у меня закружилась голова — как всегда, когда мне приходилось сталкиваться со сложностями шотландских семейных отношений.
Слова Джейми звучали теперь глуховато: выпятив подбородок, он вертел головой, стараясь сбрить волосы под нижней челюстью.
— Это все Лаллиброх, — пояснил он, ощупывая свободной рукой, не осталось ли несбритых волосков. — Мало того что это здоровый кусок земли, так еще и расположен у начала горного прохода. Единственный удобный проход в горы на десять миль в обе стороны. Если бы дело дошло до нового восстания,
[34]
цены бы этому участку не было: контроль над всей округой. Умри я до женитьбы, владение, скорее всего, отошло бы к Фрэзерам.
Он усмехнулся, вытирая шею.
— Нет, я представляю собой хорошенькую проблему для братьев Маккензи. С одной стороны, я могу стать препятствием для юного Хэмиша в его претензиях на главенство в клане — и братья желают мне смерти. С другой стороны, если, предположим, я Хэмишу не помеха, они хотели бы, чтобы и я и моя собственность были на их стороне в случае войны, а не на стороне Фрэзеров. Вот почему они хотят помочь мне в деле с Хорроксом. Ведь, пока я вне закона, я не могу хозяйничать в Лаллиброхе, хоть он и принадлежит мне.
Я свертывала одеяла и покачивала головой, поражаясь сложности — и опасности — обстоятельств, сквозь которые Джейми проходил с такой беспечностью. И вдруг меня осенило, что теперь не он один втянут во все это. Я подняла голову.
— Ты сказал, что, если бы ты умер до женитьбы, владение отошло бы к Фрэзерам, — сказала я. — Но ты женат. Так кто же…
— Вот-вот, — подхватил Джейми, слабо усмехнувшись.
Утреннее солнце пылало золотом и медью на его волосах.
— Если меня убьют сейчас, англичаночка, то Лаллиброх твой.
Утро было прекрасное, мгла рассеялась. В зарослях вереска хлопотали птицы; дорога здесь, в отличие от многих других мест, была широкая, копыта лошадей мягко ступали по пыли.
На вершину невысокого холма мы с Джейми подымались рядом. Он кивнул направо:
— Ты видишь вон ту небольшую рощицу внизу?
— Да.
Это был маленький кусочек смешанного леса чуть в стороне от дороги — сосны, дубы, осинки.
— Там есть родничок под деревьями, он разливается озерцом. Мягкая травка. Чудесное местечко.
Я посмотрела на него насмешливо.
— Не слишком ли рано для ланча?
— Я совсем не это имел в виду.
Джейми, как я случайно заметила несколько дней назад, не умел подмигивать одним глазом. Вместо этого он хлопал глазами, словно большая рыжая сова.
— А что именно ты имел в виду?
Мой испытующий взгляд столкнулся с невинным, почти детским взором голубых глаз.
— Я просто подумал, как бы ты выглядела… там на траве, у воды… в платье, поднятом до ушей…
— О… — только и произнесла я.
— Я скажу Дугалу, что мы спустимся набрать воды.
Он пришпорил лошадь, проехал вперед и скоро вернулся, прихватив бутыли для воды с других лошадей. Я слышала, как Руперт что-то кричал нам по-гэльски, когда мы уже спускались с холма, но слов не разобрала.
Я первая добралась до рощицы. Соскользнув с седла, я растянулась на траве, зажмурив глаза от яркого солнца. Минутой позже Джейми остановился поблизости и спрыгнул на землю. Он шлепнул коня по крупу и отправил его пастись на травке вместе с моим, со свободно отпущенными поводьями. Потом опустился на колени рядом со мной. Я притянула его к себе.
То был теплый день, благоухающий травой и цветами. Джейми и сам пахнул словно только что сорванный стебель травы — остро и сладко.
