Кирилл выскочил из ложи и понял, что оставаться в театре бессмысленно. Он все равно не видел и не слышал, что происходило на сцене. Надо ехать к себе и собраться с мыслями. Когда Ольга Николаевна встретила пасынка, она испугалась.
– Кирюша, ты что же, пьян? – В голосе ее слышался ужас.
– Да, мама Оля, но без вина! – Он чмокнул ее в лоб.
– Кира, Кира! Будь осторожен! Не обманись, не принимай свои мечты за реальную жизнь! – только и сказала Ольга.
Она не хотела говорить, но опыт их старшей сестры оказался печален. После нелепой и безобразной сцены у пруда Пепелищев перестал ездить в дом своего друга. О попытке утопления Веры участники драмы умолчали, но о ее несбывшихся надеждах в семье стало известно. Девушка ушла в себя, еще больше прежнего замкнулась, а если что и вырывалось наружу, то эти смерчи эмоций сметали все на своем пути. Истерики и приступы дурного настроения дочери превратились в бич семьи Извекова.
Глава 29
Матильда открыла глаза и потянулась. Почему так хорошо на душе нынче? Ах да! Чудный мальчик, как приятно, как трогательно! Подумать только, она считала, что такие искренние души уже давным-давно перевелись! Она снова потянулась, словно кошка, и лениво поднялась с постели. Кружевная ночная сорочка, прозрачная и невесомая, была небрежно сброшена на пол. Матильда пристально рассматривала свое тело в большом овальном зеркале. За последние два года она пополнела, бедра и животик еще больше округлились, но и груди прибавилось! Однако все же придется поменять корсет! Намедни, когда горничная затягивала его, пытаясь придать фигуре хозяйки прежнюю стройность, Бархатова чуть не задохнулась! А это что еще, намек на второй подбородок? М-да!
Разглядывая себя, она снова и снова мысленно возвращалась к вчерашнему дню. Она ехала в изящном экипаже, укутанная в пушистую шубку. Морозец пощипывал щечки, придавая им свежесть и яркость розы. А Кирилл Извеков гарцевал рядом на великолепной гнедой лошади, поражая статью и выправкой. Он появлялся то с одной стороны, то с другой, наклонялся к ней, смешил, говорил приятные комплименты, да такие изысканные, недаром сын литератора! Они совершили несколько кругов по Летнему саду. Матильда хоть и замерзла, но ехать домой ужасно не хотела. Все же пришлось расстаться, уговорившись о следующем свидании.
Матильда накинула батистовый пеньюар и позвала горничную одеваться. Мысли о новом поклоннике не покидали ее. Как она устала от лицемерия, лжи и похоти, которые окружали ее после смерти мужа. Впрочем, она сознавала, что сама виновата, предпочла жить «свободно», не ограничивая себя ни моралью, ни условностями, полагая, что это и есть протест невинности, некогда проданной пороку по сходной цене. Одни мужчины хотели ее обольстительного тела, иные – денег, и никто не хотел ее души. Матильда и сама стала сомневаться, есть ли любовь на белом свете? Только подлинная любовь могла вернуть молодую женщину из мира порока и грязи на светлый путь добродетели. Да где же ее сыщешь, такую любовь? Матильда уже совсем отчаялась, как вдруг появились эти сияющие глаза, этот почти детский восторг, упоение ею! Да, он совсем ребенок, между ними разница почти в десять лет! Так и что с того? Она хотела его любить, она уже почти любила его!
Матильда засмеялась от этой мысли. Давно на душе не было так радостно и спокойно. Завтра они снова поедут гулять…
– Барыня! Гость пожаловали! – раздался испуганный голос горничной.
Кто мог пожаловать в такую рань! Матильда с неудовольствием приняла карточку, прочла, и блестящая картонка выскользнула из ее рук.
– Я не мог ждать еще целые сутки, я не спал, я понял, что не доживу до завтрашнего дня, если не увижу вас! – Ворвавшись, Кирилл, даже не заметил, что хозяйка дома почти раздета.
А когда заметил, оторопел, покраснел и замолчал. Но ведь его впустили! Он слышал, что многие дамы нынче очень вольны в нравах…
Матильда смотрела на него, почти не моргая, и этот остановившийся взгляд совсем парализовал юношу. Ему показалось, что сейчас он потеряет сознание, у него перехватило дыхание. И в этот миг прекрасная соблазнительница приподнялась и мягким движением увлекла его на кушетку. Он несмело прикоснулся к ее губам, в ответ она выпила его до дна. Окрыленный, он осыпал ее шею, плечи, а потом и пышную грудь неистовыми поцелуями. Она подталкивала его в нужном направлении, и Кирилл, пьяный от страсти, ринулся очертя голову – впрочем, головы тут уже не понадобилось – на самые высоты наслаждения.
Весь день они провели в спальне, предаваясь безумствам. Когда за окном спустилась ночь, он остался на ее широкой постели и, утомленный своими подвигами на любовном поприще, уснул в изнеможении.
Мати не спала. Она любовалась его лицом, едва прикасаясь к закрытым глазам губам. Вдруг его глаза открылись.
– Ты выйдешь за меня? Будешь моей женой?
Матильда хотела ответить, но слезы благодарности душили ее. Обхватив голову юноши, она снова и снова осыпала его поцелуями.
Глава 30
Юрий Бархатов, в очередной раз получив от ворот поворот, в недоумении потоптался на пороге и неуверенно двинулся прочь. Как следует сие понимать? Его не хотят принимать уже почти целый месяц! Конечно, у Матильды своенравный характер, они, бывало, ссорились и даже не общались некоторое время, но так долго не видеться еще не случалось. Да и в чем он провинился? Впрочем, не в нем дело! Недавно один из наблюдательных доброжелателей поделился с Бархатовым важными сведениями. Объект его желаний был замечен в обществе молодого офицера, который, по всему видно, совершенно без ума от страсти. Ну и что из того? Мало ли их, голубчиков, у нее перебывало, и ничего, иных уж нет, а те далече, как говорится. А Юрий тут как тут, переждал, перетомился – и опять на своем месте, любимый и единственный друг! Он уже привык к череде бесконечно меняющихся любовников Матильды, перестал бояться, дрожать, что кто-нибудь завладеет ее сердцем. Как можно завладеть тем, чего нет?
Предавшись размышлениям, он поехал к мамаше за советом. Та выслушала его и покачала головой. Судя по всему, дело осложнялось. Юрий получил указание немедленно добиваться личного свидания, а также неплохо бы и о противнике справки навести. Он снова ринулся на приступ крепости. На сей раз ему повезло, его впустили и осчастливили непродолжительной беседой, после которой несчастный совсем пал духом.
– Невнимательно слушает? Глаза с поволокой? Отвечает невпопад? – выпытывала мать. – Плохо дело, голубчик! Влюблена она по уши! А ты прохлопал, проспал, прозевал, недотепа!
Юрий чуть не плакал. За десять лет Матильдиного вдовства он так привык к чудесной игре, в которой он бесконечно добивается ее расположения, кажется, уже добился, нет, сорвалось, но не безнадежно… что теперь, когда все рушилось, он чувствовал себя ребенком, у которого отняли любимую игрушку. Но это полбеды. Главное, папенькины деньги уплывали в чужие руки! А он уж привык считать их своими, потому как полагал, что Матильда поиграет-поиграет, да и угомонится. Куда ей деваться с таким шлейфом порочной репутации!
