Ночь прошла в страхах и волнении. Поначалу разогретый за день камень щедро отдавал тепло, но когда ночь полностью вступила в свои права, стало ощутимо холодней. Серафима Львовна и Аристов немного задремали, но прохлада пробудила их и вынудила, пренебрегая условностями и приличиями, покрепче прижаться друг к другу, чтобы согреться. Серна поначалу чувствовала себя чрезвычайно неловко. До сего мига только муж находился так близко, рядом. Никогда, никогда ей не доводилось чувствовать дыхание постороннего мужчины, осязать его запах, прижиматься к его телу. Но самое неприличное заключалось в том, что это ей нравилось, доставляло непонятное удовольствие, которое, как упрямый росток, пробивалось через страх и тревогу, поглотившую всю душу.
– Послушайте, Серафима Львовна! Нам временно придется забыть обо всех условностях цивилизованного мира, оставить наши привычки, и думать только об одном, о выживании. Поэтому не томитесь, придвиньтесь ко мне поплотнее, так мы не замерзнем до утра. А дальше, авось, что-нибудь придумаем.
Она покорно подчинилась, Егор осторожно, мягко, деликатно обнял женщину за плечи, и через некоторое время оба снова задремали.
Их разбудило солнце, властно, по-хозяйски оно ворвалось под стены храма, разбросало, разметало лучи в разные стороны. Сон улетел сразу, и сердца снова охватила тревога и тоска. Серна потуже закрутила волосы и убрала под платок. Тело изнывало и просило чистоты, комфорта. Серафима, стараясь, чтобы спутник не заметил, обнюхала себя, как, должно быть, пахнет нехорошо! Это она-то, привыкшая к тому, что вокруг вьется облако изысканных духов! А ноги в ботинках совсем сопрели! К тому же… как же поступить… Ах, как же сделать бы поделикатней…
– Не мучайтесь, Серафима Львовна! Позвольте предложить вам воспользоваться вон тем высоким камнем, я буду неподалеку. И прошу вас, не стесняйтесь меня.
Она благодарно кивнула и поспешила воспользоваться его советом.
Но как же, однако, теперь жить дальше? Ведь нет воды, она вся грязная, потная, волосы нечесаные, и неужели они вот так, каждую ночь, будут спать, прижавшись друг к другу? Но вдруг иная мысль молнией пронзила сознание. Какие нечесаные волосы, может, этот день и вовсе последний в жизни… Серна вздрогнула от этой мысли.
Видимо, её лицо отразило внутренние переживания, потому что Аристов подошел и ласково сказал:
– Погодите хоронить себя, мы еще поборемся!
Она покачала головой с недоверием и недоумением. Так странно, но прежняя жизнь теперь казалось ей лишь сном. Все исчезло, стерлось. Осталась только пустыня, полфляги воды, ветер, песок, «Сестра Ужаса». Осталась она, Серафима и он, Егор. Просто мужчина и просто женщина, без всяких условностей, семейных уз и общественных запретов.
– Пока солнце не достигло зенита и не наступила чудовищная жара, я предлагаю вам сделать вылазку к нашему верблюду. – Егор прищурился на солнце.
– Зачем? – изумилась Серна. Ей показалось, что они забрали все, что было для них ценным.
– У меня есть нож, мы постараемся срезать мясо…
– Мы будем есть мясо сдохшего верблюда? – её лицо исказило отвращение.
– Увы, это, конечно не деликатес, но оно спасет нас, поддержит на короткое время. Иначе мы очень скоро составим ему компанию.
Аристов подхватил один из вещевых мешков, нож, ружье. И они снова отправились в пустыню.
– Надо спешить, быть может, нас опередили.
– Но кто, кому понадобился мертвый верблюд?
– Нашей новой знакомой. Той самой, Белой львице. Она не побрезгует, пообедает с удовольствием.
– Да была ли она? – засомневалась Серна. – Наверное, нам пригрезилось. Уж больно странное животное.
– Может, и так, – пожал плечами собеседник. – Но призраки не оставляют следов!
Он воскликнул и наклонился. На песке отчетливо виднелись следы больших лап. Пройдя немного по следам, они пришли к поваленной колонне, и тут Егор ускорил шаг. Колонну он почти обежал, и Серна услышала его радостный вопль. Из-под обломков постройки тонкой струйкой вытекала вода, образуя небольшую лужу. Они припали к воде, благословляя небеса и те неведомые силы, которые послали им животное, указавшее путь к надежде. Наконец-то можно было умыть лицо и руки, омыть шею, плечи. И пить, пить, пить.
– Откуда эта вода? – Серна утолила жажду, умылась и казалась совершенно счастливой. Как, оказывается, мало для этого надо! Да, надо попасть в эдакую историю, чтобы научиться ценить жизнь и все её радости, даже столь малые. Разве могла она, лежа в мраморной ванне в своей роскошной квартире в Петербурге, представить себе, что будет молиться на каплю воды?
– Трудно сказать, вероятно, это источник. Будем надеяться, чтобы он не иссяк и не пересох.
С новыми силами и надеждами они отправились к верблюду. Серафима настраивала себя, что будет терпелива, не капризна, не брезглива. Она постарается не усложнять жизнь своему единственному спутнику, от которого во многом зависело их спасение. Она готова выносить все тяготы. Только бы им выбраться живыми, только бы выбраться! Но все эти уговоры оказались напрасны. Вид мертвого животного, разрезание туши, отрезание кусков, все это повергло её организм в величайшее расстройство. Её мутило и, в конце концов, стошнило.
Аристов освежевал верблюда, разрезал мясо, и те куски, которые могли быть пригодны для еды, стал укладывать в мешок. И в этот момент они услышали хрип и рычание. Обернувшись, они увидели, как от бархана медленно и по-хозяйски приближается Белая львица. Львица шла спокойно, она не боялась. Её короткие уши прижимались к голове, что не предвещало ничего хорошего. Она открывала кроваво-красную пасть и издавала рык, говорящий о том, что это её добыча. И они сами – тоже!
Аристов вскинул ружье.
– Стреляйте! – едва пролепетала Серафима Львовна.
– Молчите! – прошептал Егор. – И медленно стал вытаскивать из мешка лучшие куски. Потом осторожно положил их на пути львицы, взял спутницу за руку, и они стали тихонько отодвигаться в сторону от развороченной туши.
– Прошу тебя, оставь нас! Вот, возьми, возьми лучшее, что есть у нас!
Зверь остановился и пристально смотрел на людей. От этого немигающего взгляда холодело все внутри.
– Не сморите ей в глаза! – Егор дернул женщину за рукав, и обращаясь к львице продолжил:
– Ты прекрасна! Мы преклоняемся перед тобой! Прими наше подношение и оставь нас!
Львица медленно подошла к оставленным кускам, обнюхала их, укусила раз, другой. Потом отчего-то передумала и снова уставилась на людей, что-то показалось ей подозрительным. Её уши шевелились, хвост сильно бил из стороны в сторону. Наконец интерес к мясу пересилил, и она вцепилась зубами в добычу.
– Медленно, медленно, не показывая спину, отходим, – едва прошептал Аристов.
На негнущихся ногах они отступали по песку, и, отойдя на значительное расстояние, бросились наутек.
