Подружки Калерия и Гликерия пребывали в нервном возбуждении. Между собой они уже сто раз обмолотили язычками, как несказанно повезло Софье, как несправедливая судьба в лице необразованной миллионщицы обошла их персоны. Чем Софья лучше, они тоже могли давать уроки кому угодно!
Каждый день поодиночке или вместе они навещали подругу, чтобы узнать, как идут приготовления к поездке. А как же иначе, ведь надобно надавать кучу полезных и бесполезных советов и наставлений. Как себя вести со столичными сердцеедами, как расставить сети и изловить богатого жениха, как произвести фурор в столичном обществе и свести всех с ума. Словом, все то, в чем милые дамы совершенно были беспомощны и несведущи, они упорно советовали своей юной подруге.
— Ах, дорогая, как я вам завидую! — вполне искренне созналась директорская племянница. — Я мечтаю о столице, но дядюшка всегда так занят, так занят, что у него совершенно нет времени вывести меня в Петербург.
При этом Гликерия, конечно, умолчала, что жалостливый дядя, стоически взвалив на себя ношу ее воспитания и содержания, категорически отказался тратиться на выезды и балы. Дома еще куда ни шло, но чтобы тратить деньги и ездить в столицу искать женихов? Увольте! Уж как-нибудь да сами образуются. И как Гликерия ни умоляла дядю, он был непреклонен, полагая, что и без того облагодетельствовал племянницу без меры, сделав, по сути, хозяйкой дома и наследницей.
— Я уверена, что, если бы я хоть на минуточку там оказалась, я бы не упустила своего счастья! — продолжала вздыхать Гликерия.
— Ах, милая моя Гликерия! — засмеялась в ответ Софья. — Тебя послушать, так все столичные женихи, молодые и старые, только того и ждут, когда им на глаза попадутся барышни из провинциального городишки, и все они дружной толпой устремятся к нашим ногам! У них там, почитай, своих хватает!
— Как же, хватает! — Гликерия уперлась руками в крутые бока. — А Толкушин-то за невестой куда приехал из Петербурга? То-то! В наш Энск!
— Ангелине просто повезло!
— Так почему же и другим не повезет? — искренне недоумевала Гликерия.
— Повезет не повезет! Вы, дорогая моя Гликерия Евлампьевна, только и мыслите о женихах. Словно в столицу только затем и ехать нужно, чтобы женихов искать, — покачала головой рассудительная Софья.
— Соня, помилуй, а зачем же туда ехать-то, как не за удачной партией?
— К красоте прикоснуться, к величию. К музыке, книгам, театру. К людям интересным. К тому же я еду в дом подруги, которая нуждается в моей помощи и поддержке.
— Ты, Соня, всегда точно не в себе. Только тебе судьба улыбнулась, а ты намерена по сторонам глазеть, по театрам ходить, книжки читать да о чужих заботах думать!
— Гликерия, не шуми! Ведь молодые люди тоже в театр ходят!
— Ну! То-то же! Не зевай! Смотри, все расскажи подробно!
Вернувшись после рождественских каникул домой, Соня оказалась опять в центре всеобщего внимания. Вся гимназия гудела в ожидании рассказов о столичных приключениях, дверь дома Алтуховой не закрывалась. Даже сам директор встретил учительницу в широком коридоре, остановился и ласково поприветствовал:
— Надеюсь, милая Софья Алексеевна, вы хорошо провели праздничные дни в столице империи? — и, выслушав сбивчивый ответ, продолжил: — Вероятно, ваши впечатления не ограничились лицезрением архитектурных красот? Буду рад, коли вы пойдете по стопам своей подруги госпожи Толкушиной и счастливо устроите судьбу за пределами нашего скудного поселения.
Госпоже Вешняковой посчастливилось первой экзаменовать приятельницу. Она недолго слушала отчет о прогулках и красотах Петербурга и нетерпеливо перебила Софью:
— Прекрасно, милочка. Все просто прекрасно! Но только я не пойму, отчего вы умалчиваете о своих новых знакомых?
Что было отвечать бедной Софье? Разумеется, хозяйка дома ввела подругу в круг своих друзей и приятелей, Софья на правах гостьи следовала за хозяевами по всем балам и визитам. Лица мелькали перед ее взором, кто-то представлялся, целовал руку, потом следующий, все смешалось в один блестящий вихрь. И только на мгновение память вырвала одно лицо. Яркие пронзительные глаза, полные странной боли, затаенного страдания. Резко очерченный рот, опущенные уголки губ, высокий лоб с небольшой залысиной. Нервные пальцы. Голос отстраненный, мягкий, глубокий.
— Нелидов, литератор.
Она потом еще раз видела его у Толкушиных, но не посмела обратить на себя внимание. Он стоял спиной, к нему подошла высокая, очень худая женщина с черными волосами и что-то говорила громким, ломким голосом. А потом долго смеялась как-то неестественно, резко, неприятно.
— Кто эта дама? — поинтересовалась Софья у Ангелины Петровны.
— Это его жена — Соломея Берг. Примадонна театра, играет во всех его пьесах.
— Как интересно, — кивнула Соня. Хотя ей стало тут же совершенно неинтересно.
— Если хотите, дорогая, мы сходим с вами в театр именно на пьесу Нелидова. Он недавно, как я знаю, стал сотрудничать с театром. Хотя с режиссером Рандлевским они знакомы давно, кажется, даже с юности. Только Феликса Романовича в Петербурге долго не было, вроде бы он жил в Германии, вернулся на родину, поступил в «Белую ротонду» и женился на нашей приме.
— Вот как. — Соня все еще смотрела на Нелидова. Странно, почему он привлек ее внимание, она сама не понимала.
Одним словом, когда Соня вернулась в родной Энск, ей совершенно нечего было рассказывать приятельницам. Дамы выглядели разочарованными.
— Немудрено! Я не удивляюсь, что у Софьи ничего не вышло, — заявила Гликерия, когда они покинули дом Алтуховой и под ручку отправились восвояси. — Она совершенно, совершенно не понимает, как надо жить на свете! Думать о какой-то ерунде! Театр! Архитектура! Помогать подруге! Ах, мне бы такой шанс!
— Да, да, вы правы! — вторила ей Калерия Климовна. — Она поступила неосмотрительно. Неизвестно, пригласят ли ее еще и повторится ли подобное счастье! Уж я бы на ее месте действовала более решительно!
Дамы остановились и посмотрели друг на друга с нежными улыбками.
«Куда тебе, без тебя небось и так в столице вдовиц, пропахших нафталином, пруд пруди!» — подумала Гликерия и ласково взяла приятельницу под руку.
«Уж ты, милочка, лучше бы и не рассуждала про столичных женихов с таким вкусом-то! Как можно думать о столице в такой нелепой шляпке, точно гнездо на голове!»
И Калерия сдунула пушинку, случайно прилипшую к рукаву платья собеседницы.
Несмотря на мрачные прогнозы госпожи Вешняковой, счастье посетить дом Толкушиных в столице повторялось для Софьи снова и снова, но всякий раз с прежним результатом. Энское общество совершенно разочаровалось в девице Алтуховой и отнесло ее к совершенно бездарным и непутевым барышням, которые не умеют использовать шанс и ловить удачу. Мыслимое ли дело, десять лет подряд уезжать два раза в год в Петербург и не выйти там замуж?
