— Да уж! — покачал головой Сердюков. — У вас своеобразное представление о счастье!
Княжна не ответила на это замечание и продолжала:
— Теперь, когда мы снова стали близки и оба знали, что меж нами нет кровного родства, естественным было наше стремление повенчаться. Я вижу вашу ухмылку, господин Сердюков! Конечно, я, прежде всего, стремилась к такому шагу. Евгению, вероятно, уже было просто все равно. Мы уехали в неведомую глушь, заплатили попу столько денег, сколько тот не видел со своего нищего прихода за год, и он повенчал нас. Правда, чтобы его душа осталась чиста пред всевышним, мы показали ему дневник, и он поверил, что мы не тетка с родным племянником. А потом потекли дни и месяцы сплошного блаженства. Вероятно, Евгений не испытывал такого острого ощущения счастья, как я, но я его в этом не виню. Мне достаточно было и того, что он со мной, что он спокоен и порою даже весел. Я же парила в облаках, летала, порхала. Последних двадцати лет как не бывало. Жизнь только началась, и она оказалась прекрасна! Я вдруг увидела в зеркале очень привлекательную женщину. В молодости я не была столь хороша! И это не мои слова! Я различала за спиной удивленный шепот, это придавало мне еще больше уверенности в себе. Водоворот чувств так захватил меня, что я утратила ощущение реальности, возможной опасности, потеряла бдительность. За что скоро жестоко поплатилась. Позапрошлой зимой, я хорошо помню тот день, я нашла Евгения в ужасном состоянии. Он заперся у себя и никого не пускал, не выходил, не отзывался. Вышел через день, черный и мрачный. Я сразу поняла, что внутри его что-то перевернулось. Внешне он оставался прежним, но появилась некая душевная отчужденность. Он зажил жизнью, в которую мне снова не нашлось доступа. Там появилось чувство, но не ко мне. Я ощутила эти перемены скорее интуитивно, таким он был, когда только начинался его роман с Надей.
Княжна сделала паузу и посмотрела на Роева. Он обхватил голову руками и слегка раскачивался на стуле. О, как ему это было понятно. Внешне прекрасная дружная семья, а внутри холод отчуждения и предательство!
— Я пыталась узнать, что произошло. Евгений куда-то уходил каждый день с озабоченным видом, и я стала следить за ним. Как же я позабавилась, когда поняла, что он тоже выслеживает кого-то. Некую даму. Он следил за ней, я же за ним! Потом он, по-видимому, впал в совершенное отчаяние и даже плохо скрывал свое состояние. Мне кажется, что если бы я его спросила, он бы поделился со мной переживаниями. Несчастный, как он страдал, как метался во сне по ночам! Я не отходила от его дверей и… от глазков! Он начал писать письма, сначала ответов не было, а потом пришел и ответ. Его ликование повергло меня в шок! Кто эта женщина? Не составило большого труда выяснить, что ею оказалась Надежда Роева. Вам невозможно описать мое состояние. Все мое счастье рухнуло и испарилось. Он снова безумно любил, но не меня! Она жива и вполне благополучна. Поначалу я уповала на ее супружеский и материнский долг. Мол, это ее удержит от греха, и, видимо, какое-то время так и было. Но потом страсть взяла свое. К тому же я думаю, Евгений рассказал ей правду о событиях в Париже, как он их понимал, и даже показал дневник. Это я знаю точно, так как документы действительно отсутствовали некоторое время. Он сумел развеять ее сомнения на свой счет, и их роман заполыхал с новой силой. Они встречались в квартире Ковалевских на Троицкой, в дорогих меблированных комнатах и даже в нашем доме, тогда, когда меня вроде как не было дома. Я подглядывала за ними, да, да, Роев, это ужасно, пошло, гадко, но мне хотелось понять, что он нашел в ней! И я почти поняла! Какая страсть, какая чувственность, как она отдавалась! Несколько раз я даже настолько забылась, что пережила вместе с ними весь экстаз!
— Замолчите! Это ужасно! Это невыносимо! — стонал Владимир Иванович!
— Я понимаю, Роев, вам, вероятно, не досталось и жалкой капли этого водопада! Но ведь только Евгений мог разбудить в женщине такую чувственность и страсть! Не каждому дано подобное! Я должна признать, Надежда Васильевна была прекрасна! Ее нагота упоительна! Евгений терял рассудок от страсти. И я тому свидетель! Потом они тихо расставались, а я оставалась один на один с бесами ревности и отчаяния. Что делать? Мне ее не перебороть. Но ведь мы теперь женаты! Как поступит Евгений? Ведь и официальный развод невозможен, если брак был тайный? Как бы поступила я сама? От мысли, которая пришла мне в голову, я похолодела.
— Ваши отношения по-прежнему оставались внешне неизменными? — Сердюков встал и прошелся по комнате.
— Да. Внешне все оставалось по-прежнему. Я пыталась сохранить нашу близость, хотя теперь Евгений почти не заходил в мою спальню, придумывая всякие отговорки. Постоянно думала о сопернице, продолжала следить и совершенно непроизвольно однажды купила такую же шляпку, потом вторую, потом еще. Мне захотелось быть ею, пусть так, в мелочах! Я заметила, что Евгений даже вздрогнул однажды, но не сказал ни слова. Я решила ему дать понять, что ЗНАЮ, полагая, что это вынудит его к откровенности. И что дальше, спросите вы? Я не успела додумать, так как он принял решение, от которого я пришла в ужас. Он решил избавиться от меня, так, как я избавлялась от своих соперниц. Что ж, я сама научила его подобному! Как я узнала? Очень просто! Он стал вдруг мил и нежен, снова баловал своими любовными утехами, точно так, как с Лидией. Я стала осторожна. Следила за едой, никуда не выходила, жила в доме, как в осажденной крепости. Он целовал меня, а в глазах его таилась смерть! Я прижимала к себе его руки, зная, что это руки моего палача! Мне следовало бежать, прятаться, но я не могла. Точно кролик перед удавом, все мое существо было парализовано надвигающейся развязкой. Я знаю, в подобных переживаниях есть что-то ненормальное. Но ужас вперемешку со страстью, страх и любовь одновременно… Никогда, никогда прежде я не испытывала в постели ничего подобного, как в те дни!
Татьяна Аркадьевна замолчала. Она снова проживала каждый день и каждую ночь прошлого. Роев смотрел на нее с изумлением и страхом. Она внушала ему теперь очень противоречивые чувства. Отвращение, брезгливость и, что непонятно, безотчетный восторг. Татьяна Аркадьевна преобразилась прямо на глазах. Глаза горели, лицо стало необычайно одухотворенным, ее опять переполняли невероятные чувства. Они выплескивались через край ее души и поражали своей мощью. Куда делась серая старая мышка? В какой-то момент княжна даже показалась прекрасной. Владимир Иванович шумно вздохнул и отшатнулся, точно боялся заразиться этим безумием. Да она больна, она сумасшедшая, ненормальная! Роев с опаской покосился на Сердюкова, догадался ли тот?
Следователь, похоже, тоже догадывался, но оставался внешне спокоен и сдержан. Ведь главное впереди!
Татьяна Аркадьевна пришла в огромное волнение и с трудом продолжила:
— Каждый день я ждала развязки и каждый день удивлялась, что еще живу. Неудивительно, новость о священнике, лишенном сана, том самом, который нас венчал, не обеспокоила меня должным образом. В газетах ничего не писали о записях в церковных книгах, но до этого оставался один шаг! Впереди маячил скандал!
Однажды Евгений уехал в наш загородный дом. Якобы позвали дела, что-то там с арендой, уже теперь не помню его сбивчивых объяснений. Через день пришло письмо. Срочно приезжай, нам грозит опасность, поэтому необходимо соблюсти инкогнито и идти к дому пустынной дорожкой через лес. Послание пришло утром, с таким расчетом, чтобы, выехав дневным поездом, к вечеру оказаться на станции. Меня прошиб пот. Вот оно! Западня, неловкая, плохо придуманная, но смертельно опасная! Что теперь делать? Я долго сидела над запиской. Перед моим мысленным взором вырисовывалась картина. Вот я иду, в длинном пальто и шляпе через лес. Меня обуревает смертельный ужас… Стоп! Именно в тот миг мне и пришла идея с подменой. Вы опять оказались правы, господин следователь, полагая, что в темноте убийца не станет разглядывать жертву, угадав лишь общий знакомый силуэт. У меня не было времени раздумывать над деталями плана. Все сложилось стремительно и само собой. Я внимательно посмотрела на текст. Как удачно, вначале шло безликое обращение. Поверит Роева или не поверит, что письмо адресовано ей? Сомневаться не было времени. Я переложила письмо в другой конверт без подписи и направилась к вашему дому, Роев. Недалеко от дома я наняла мальчонку для передачи конверта горничной барыни. Перешла на другую сторону улицы и, зайдя под арку соседнего здания, долго ждала. Наконец из своего дома стремительно выбежала Роева, взяла извозчика и помчалась на вокзал. Я слышала, что она приказала вознице. Мой план удался. Я вернулась домой и стала ждать. Не могла ни есть, ни спать. Меня трясла лихорадка, нервное возбуждение не позволяло думать ни о чем другом. Дальше-то как поступить? Ведь теперь между нами кровь его возлюбленной? Но мысли путались, перед глазами стояла картина убийства, как будто я сама наводила пистолет на несчастную жертву. В какой-то миг я задремала в изнеможении. И тут мне почудилось, что я ощутила и сам выстрел. Хлопок, сильный толчок, запах пороха, крик, треск веток. У меня волосы встали дыбом! Еще бы, ведь все это предназначалось мне! Я посмотрела на часы. Сначала даже не могла разглядеть циферблат. Именно в это время Роева должна была идти по дороге в лесу!
