Гривин ходил страшный и мрачный. С женой почти не общался и перебрался в пустующие комнаты Прозоровых. Несчастный ребенок остался на попечении Дуняши, которая, жалея мальчика, частенько приговаривала:
– Бедная сиротинушка, ни отца, ни матери!
– Что ты, дура, несешь! – взъярился однажды Гривин, услышав эти причитания. – Ведь мать Коленьки жива!
– Так, поди, пожизненную каторгу присудят за убийство-то! А это что смерть!
Гривин с отчаянием видел, что даже прислуга не сомневается в вине хозяйки. А ведь злополучную соль из кармана юбки вытряхнул он. И он стоял в темноте коридора, пройдя в дом незамеченным, желая высыпать ее в чашку Прозорова. В тот день, чувствуя, что тучи сгущаются, и видя, что доктор явно плетет интриги, желая разрушить семью, Дмитрий решился на разговор с тестем. Он намеревался рассказать ему о своих подозрениях относительно давнишних связей жены и Литвиненко. Таким образом, он надеялся временно отвести удар от себя и Марго. Зачем Гривин взял соль из кармана юбки, он и сам точно не знал. Будучи уверенным, что соль, именно соль, а не магическое средство, он тем не менее думал применить ее еще раз. Может, снова произойдет роковая случайность? Но кто будет пить подсоленный чай или кофе, Гривин еще не решил. Ему очень хотелось, чтобы жертвой стал Литвиненко. Приехав на Казанскую, он с ужасом обнаружил, что доктор его опередил. Теперь выбора не было. Надо как-то действовать, и Гривин решился применить единственное средство. Прозоров сейчас узнает всю правду, и наступит кошмарный конец. Дмитрий сомневался, что соль снова возымеет таинственное действие, но другого способа у него не было. К тому же он сам не знал, чего боялся больше, гнева Прозорова или гнева Фемиды. Притаившись в темном коридоре, Дмитрий надеялся, что ему удастся проскользнуть в кухню, но тут, о удача, он заметил Марго. Дождавшись, пока та оставит поднос и уйдет в комнату, Гривин опустил руку в карман и нащупал бумажку с зельем. Трясущимися руками, в темноте, он попытался развернуть ее и высыпать содержимое в чашку. Однако пальцы не слушались, и белые крупинки бесшумно упали на пол. Найти их в темноте не представлялось возможным, хотя он и попытался сделать это. Услыхав движения из комнаты, где находилась Марго, Гривин обругал сквозь зубы сам себя и бросился в гостиную.
Все происшедшее потом с Прозоровым ошеломило Гривина, так как он точно знал, что он яда не подсыпал, не подсыпала и Марго, которая находилась на его глазах. Но тогда кто и когда? И может, вовсе не яд?
Покойного обследовал доктор Литвиненко, хотя приезжал и доктор из полиции. Гривин не был уверен, что второй эскулап до конца выполнил свой профессиональный долг. Литвиненко как врач пользовался широкой известностью и авторитетом в городе. Поэтому его вердикт о причине смерти мог быть принят коллегой без сомнений. И именно Литвиненко первым заявил приехавшей полиции свои подозрения насчет убийства. Позже он же рассказал следователю версию о возможной причастности вдовы к несчастью Варвары. Словом, сделал все, чтобы подозрение пало на Марго. Гривин понимал, что и он находится под подозрением, и его могут в каждую минуту арестовать, поэтому метался в поисках способов спасения себя и Марго, которая томилась в тюрьме. Гривин также знал, что грязное разбирательство их отношений ударит по Коленьке. Ведь если он не законный сын покойного, то и не имеет прав на наследство! Стало быть, надобно отрицать любовную связь, а это значит предать Маргариту окончательно и оставить ее одну отвечать за их общий грех! Опять получается кругом подлец!
Гривин не видел выхода. Ко всему прочему, дела на фабрике шли из рук вон плохо. Дмитрий Иванович выбивался из сил, но понимал, что только положительный исход следствия успокоит партнеров, поставщиков и кредиторов. С женой отношения приняли откровенно враждебный характер. В первое время после смерти родителя Варвара, как и Маргарита, не могла опомниться. Она не верила, что лишилась такой привычной сильной руки, которая поддерживала и вела по жизни. Гривин, как мог, утешал обеих женщин. Казалось, горе сблизило их. Общие светлые слезы воспоминаний, в том числе и детские, долгие разговоры, бесконечные молитвы на кладбище и в церкви, все это, как думал Гривин, затушило их вражду. Однако вражда тотчас же вспыхнула, когда Сердюков арестовал Маргариту и увез ее в следственное управление.
– Да, я подозревала это! – ужасным голосом закричала Варвара, после того как стихли шаги следователя и протестующие крики несчастной мачехи. – Я знала, что и ты с ней всегда был заодно! Вы оба ненавидели нас, хотели завладеть нашими душами, нашими телами, нашими деньгами!
Варвара с ненавистью резко развернула свое кресло в сторону мужа.
– Теперь ты можешь услышать, что я всегда знала о ваших любовных играх! Эта подлая тварь всех оплела своей паутиной. Именно ее злодейская рука сделала меня калекой! И ты потворствовал этому! А я, несчастная, поверила в твое благородство, твою преданную любовь! Но это была любовь к чужим деньгам!
– О каком благородстве рассуждает женщина, которая вышла замуж только для того, чтобы прикрыть грешки юности! Да, я был обманут, но кем! Лицемерной, лживой, похотливой развратницей и ее алчным доктором, намеревавшимся через постель наложить лапу на наследство! – закричал в ответ разъяренный Гривин.
– Ну уж нет, доктор тебе не чета, он… его… – Она запнулась, поняв, что проговорилась.
– Что же остановились, Варвара Платоновна, договаривайте! Расскажите, мне, дураку, о достоинствах вашего любовника, который, пользуясь своим положением в доме, творил темные делишки прямо у меня под носом!
– Да, именно любовника! – зашипела жена. – Ведь ты же, моралист и проклятый чистоплюй, только на словах прозываешься мужем! Что толку в том, что мы супруги! Да, на первых порах ты был добр и заботлив, но ведь мне нужны были не только твои слова. Ведь я не вся умерла! Ведь я еще женщина! Мое тело трепетало в ожидании любви! И ты бы мог мне ее дать, если бы захотел! Но ты предпочел не понимать моих страданий, стыдливо умалчивать, делать вид, что нам довольно платонических отношений! Поэтому ты не можешь упрекать меня, что я приняла от Валентина то, в чем ты мне отказывал. У него хватило и ума, и такта, и фантазии, да-да, фантазии, чтобы сделать и мою жизнь полноценной!
Прохрипев свое признание, Варвара закрыла лицо руками и зарыдала, но скоро взяла себя в руки, успокоилась и зло посмотрела на ошеломленного супруга. Гривин долго не мог прийти в себя. На самом деле он много думал об этой проблеме, но внутренняя скованность, стыдливость, ханжеское воспитание мешали ему перешагнуть некую черту. К тому же, чтобы так жаждать женщину, особенно калеку, ее надо было любить безумно, а вот любви-то как раз и недоставало между злополучными супругами!
Именно после этой бурной сцены он переместился наверх, в квартиру Прозоровых. Литвиненко не показывался больше в их доме, вероятно, Варвара дала ему знать о том, какой разговор состоялся между ней и Дмитрием. Да и что бы Гривин мог поделать! Стреляться? Памятуя печальный летний опыт общения с пистолетом, закончившийся позором?
Варвара Платоновна оказалась одна со своими мыслями и переживаниями. Нужно было понять, что происходит, и решить, что делать дальше. Однако слишком сложным оказался клубок, свитый из темных тайн семей Прозоровых и Гривиных. Никогда бы она не могла подумать, что между родными людьми сложатся такие драматические отношения. На самом деле душа ее металась между детской привязанностью к Маргарите-сестре, подруге, и Маргарите-мачехе, укравшей и любовь отца, и любовь мужа. В отношении к Гривину смешались благодарность, душевная привязанность, ловкий, злой обман и растущая ненависть за то, что он посмел ее разоблачить. Да, она поступила с ним нечестно, но она не могла обвинять себя, виноват был только Гривин, уж тем, что на него пал выбор как на жениха. Да и на кого же еще! Бархатов оказался умней и проницательней, чем она рассчитывала, и вовремя вышел из опасной игры. Гривин никогда не слыл простофилей, но его зависимость от Прозорова давала коварной женщине возможность вертеть безответным избранником как угодно. А Литвиненко? Этот вопрос оказался самым сложным. Ведь все началось так давно…
