– Митя! – закричала Маргарита не своим голосом.
Подбежав, она схватила его за голову и заглянула в глаза. Они исказились мукой. Кривая улыбка обезобразила правильные точеные черты лица.
– Ты не поверила мне! Тебе показались выдуманными мои страдания! Ты не захотела помочь мне выбраться из сетей, которые я себе сплел!
Но Маргарита не слушала больше его речей и, быстро оторвав подол от нижней юбки, перетягивала рану на боку. Гривин не сопротивлялся. Его решимость иссякла. Видать, дрогнула рука, моментальной смерти не получилось, а повторить не хватило сил. Но что делать с пистолетом? И как все объяснить?
Когда Маргарита справилась с повязкой, она прислонила Гривина к дереву, и они сочинили версию событий. Якобы Гривин ехал по пустынной проселочной дороге. И вдруг из прилегающих кустов ему почудилась опасность. Управляющий вытащил пистолет, но никого не увидел, решил, что показалось. Слез с лошади, прошел пешком вперед, присел на пенек и стал вертеть в руках оружие. Вот и довертелся. Оружие не терпит дилетантов. Как его угораздило нажать курок прямо в себя, сам не знает. Опомнился, когда кровь уже хлестала из раны. Тут его, к счастью, и подобрала Маргарита, возвращавшаяся из рабочего поселка. Ложь на первый взгляд выглядела правдоподобно, так как в последнее время везде было неспокойно, поэтому в доме держали пистолет, и Гривин действительно мало смыслил в использовании оружия, иначе бы не дал промаху. Марго пришлось потрудиться и кое-как дотащить Дмитрия до двуколки. Появление раненого управляющего вызвало ужасный переполох в доме. Послали за местным земским доктором, дали знать в Петербург Прозорову. Варя без разрешения отца не решалась звать полицию, которая станет везде совать свой нос. Прозоров спешно приехал вместе с доктором Литвиненко.
– Повезло вам, Дмитрий Иванович, пуля неглубоко зашла, серьезно ничего не задев. Просто чудо, как вам повезло! – констатировал Литвиненко, осмотрев раненого. – И какого черта, с позволения сказать, вы таскаете с собой оружие, если толком не умеете им пользоваться?
– Вот так постепенно и научусь! – попытался пошутить Гривин, лежа на кровати.
Вокруг него собралась вся семья. Варя совсем спала с лица от внутреннего напряжения и беспокойства. Платон Петрович, когда понял, что жизни драгоценного зятя ничего не угрожает, был более расстроен удрученным и подавленным видом дочери, которая продолжала таять на глазах. Расхаживая по спальне раненого Дмитрия, он сердито рассуждал:
– Я думаю, что злоумышленник все-таки был, и быть может, ты его, Митя, и видел, да говорить не хочешь. Не верю я, что ты, как дитя малое, сам в себя стрельнул. Я думаю, что на дороге возникла заваруха, но ты говорить не хочешь, покрываешь кого-то, не хочешь, чтобы стало понятно: каким бы ты добреньким для этих людей ни был, ты из господ, и они всегда за это будут тебя ненавидеть! Сколько волка ни корми, все в лес смотрит! Я еще проведу сыск, я найду злодеев, буду выкорчевывать разбойников! А тебе сто раз говорил, один не езди!
– Платон Петрович, зря вы на людей плохое думаете, – слабым голосом произнес Дмитрий, которому подобный поворот мыслей тестя казался удобным выходом из нелепой ситуации.
– Нет, нет! Я выведу недовольных на чистую воду!
– Оставь, папа! Митя прав. Не стоит будоражить поселок никаким расследованием, скорее всего, никого и не было. А люди и без того последнее время взвинчены. Пустят и нам красного петуха!
Наступило тягостное молчание. Недавно по округе прокатилась целая волна поджогов, полиция виновных не нашла, выпороли для острастки первых попавшихся крестьян, и дело с концом!
Варя махнула бледной рукой, и Маргарита покатила кресло в ее комнату. Когда они оказались одни, Варя произнесла тихим голосом:
– Я знаю правду, Митя хотел руки на себя наложить!
Маргарита замерла на месте, не в силах пошевелиться.
– Но почему ты так решила? – наконец выдавила она из себя.
– Он устал от нашего брака.
– Глупости, по подобной причине люди не пускают в себя пулю! – не очень уверенно заметила Марго.
– Ты не понимаешь! – с нажимом произнесла Варвара. – Наш брак необычный, это великая жертва во имя любви, которая, увы, угасает день ото дня.
Она помолчала и продолжила говорить, откровенность давалась ей с трудом.
– Видишь ли, несмотря на мою неподвижность, в первое время после свадьбы, когда мы были здесь совсем одни, мы… мы пытались стать полноценными супругами. Митя… он очень хотел, чтобы я не чувствовала своей ущербности… словом, он старался, выдумывал… советовался с Литвиненко… как с врачом. Я так пронзительно остро помню все свои ощущения, когда я еще была на ногах. Он целовал меня, ласкал все те части моего тела, которые хоть что-то чувствуют сейчас…
– Варя, не надо, прошу тебя! – Пунцовая мачеха обняла свою несчастную падчерицу, но та упрямо продолжала ужасную для женщины исповедь.
– Каждый вечер он приходил ко мне, и я засыпала в его объятиях. Его поцелуи были подобны живой воде, они заставляли меня хотеть проснуться на другой день и увидеть его, прикоснуться к нему. Он мог часами сидеть со мной, мы даже могли не говорить, так нам было хорошо и легко!
Марго слушала с нарастающим изумлением. Получалось, что Гривин не кривил душой рядом с женой, трудно представить себе, что это было игрой, притворством. Но ведь и пуля в бок была тоже настоящая, как и его страдания и его страсть по Марго! Похоже, Дмитрий пытался действительно искренне сыграть сложную роль благородной жертвы, но не рассчитал своих сил. Да и старые любовные раны так и не затянулись. Между тем Варя продолжала:
– Рождение Коли подкосило Митю. Человек старше его в два раза стал отцом младенца, а ему эта радость заказана. Да и вопрос о наследнике имеет не последнее значение. Я не так глупа, чтобы не понимать, как представлял он себе будущее. Муж богатейшей калеки, управляющий ее капиталами, в то время как она прикована к инвалидному креслу и во всем вынуждена полагаться на него! Есть за что пострадать! И вот обстоятельства меняются, нам достается только треть! Мы не обсуждали этой ситуации, она была слишком очевидна.
Я пыталась завести речь об усыновлении сироты, но реакция Мити оказалась просто ужасной. Он был вне себя и кричал, чтобы я выбросила эту глупую мысль из головы. И вскоре я стала чувствовать, что он отдаляется от меня, что я больше не нужна ему. Он перестал видеть во мне женщину, перестал дарить свою ласку и внимание. Непереносимо ощущать себя обузой для молодого мужчины! И вот мне стало казаться, что его любовь прошла.
– Но почему? – глухим голосом спросила Марго и присела на диван, чувствуя предательскую слабину в ногах.
– Потому что он любит другую женщину. Я это знаю.
Маргарита наклонила голову, ожидая разоблачения, как удара.
– Я не знаю, кто она, но знаю, что она есть!
Марго подавила вздох облегчения.
– Ты моя единственная близкая подруга, ты мне не мачеха, ты мне сестра. Только к тебе могу обратиться с такой просьбой, будь внимательной, понаблюдай, может, ты что-то узнаешь. Прислугу просить следить за своим хозяином мне совестно, а тебя я не стыжусь, ты меня поймешь.
