— Мы привлекаем внимание, Мерлин, — сказал Гидеон, так как экипаж лодки колледжа Смита вытягивал шеи, чтобы получше их разглядеть.
Мерлин старался поплотнее закрыть Йинг-лонга брезентом.
— Боюсь, что мы немного бросаемся в глаза. Но держу пари, что экипажи настоящих лодок, пока мы им не мешаем, считают, будто нас наняли на потеху детям.
Трубач вскинул странную длинную трубу, просигналил старт, и гонки начались: гребцы яростно работали веслами, подчиняясь ритму барабана; зрители склонились над перилами мостов, неистово подбадривая свои команды и изо всех сил дуя в небольшие рожки. Блестящие лодки с гордыми драконами на носу легко и быстро скользили по воде.
Лодка Мерлина и Гидеона медленно двинулась следом. Едва она скрылась под первым же мостом, раздался громкий всплеск. Когда лодка вновь появилась за мостом, стало заметно, что она уже менее погружена в воду, а члены ее экипажа насквозь промокли.
Гидеон посмотрел в воду за кормой.
— Прощай, Йинг-лонг. Счастливого тебе пути домой.
— Дай бог, чтобы это действительно было прощанием. Будем надеяться, что он найдет дорогу в море, а не попадет в аквапарк Новой Англии. Или, что еще хуже, не вернется к нашим дверям в поисках каши и попкорна.
Магазин Гайлза и Мойры Хэтч, книготорговцев, находился в итальянском квартале бостонского Норт-Энда на третьем, последнем этаже бывшей обувной фабрики. Микко и Теодора прошли мимо большого продуктового магазина на углу, вдохнув на минуту пряный чесночный запах колбасы и аромат оливок, миновали кафе «Пизанская башня» с пластиковыми вафельными рожками в витрине, в котором сидели опрятно одетые старики и читали итальянские газеты.
Чтобы попасть на третий этаж здания, им пришлось подняться на старинном лифте. Его двери с маленькими окошечками были обиты красновато-коричневой кожей, а ржавый циферблат с дрожащей стрелкой отмечал этажи, которые они проезжали.
Весь третий этаж принадлежал супругам Хэтч. Они попытались украсить коридор с помощью потертых, но все еще красивых старых ковров и тенелюбивых комнатных растений, не возражавших против недостатка света. Стрелка указывала путь.
Теодора ожидала, что увидит стариков: женщину с седым пучком на затылке и очками на цепочке и мужчину в вязаном жакете с кожаными заплатками на локтях, смолящего трубку. Но совершенно неожиданно они оказались гораздо моложе, чем она представляла, может быть, чуть старше папы (конечно, они все же старые, но не дряхлые). Гайлз Хэтч был в рубашке-поло, шортах и рваных теннисных туфлях, заляпанных масляной краской, из которых торчал один палец. Мойра — крашеная серебристая блондинка с очень короткой, почти ежиком, стрижкой — выглядела очень элегантно в струящемся брючном костюме из полупрозрачного шелка цвета красного перца и крупных африканских бусах.
Они приветствовали Микко поцелуями и возгласами восторга, и вскоре все сидели в удивительно удобных креслах и пили чай со льдом. А Мойра и Микко обменивались новостями о людях, которых они обе знали, когда работали на аукционе. Наконец Мойра искоса взглянула на мужа и рассмеялась.
— Ну ладно, — сказала она. — Лучше уж достань эту таинственную карту, а то бедный Гайлз лопнет от любопытства.
Они подошли к простому деревянному рабочему столу, Микко открыла сумочку и вынула маленький плотный конверт, в котором между слоями картона и тонкой бумаги лежала карта. Микко передала ее Гайлзу. Он положил карту на стол и поставил маленькие стеклянные гирьки на ее уголки, чтобы она не скользила. Затем он установил в нужное положение увеличительное стекло.
Низко склонившись, Гайлз несколько минут рассматривал карту, тихо бормоча:
— Угу, угу, хорошо.
Он выпрямился.
— Мойра, посмотри и скажи, что ты думаешь.
Она посмотрела на карту сквозь линзу.
— Микко, ты сказала, что очистила ее?
— Да, только оказала первую помощь, сняла с нее грязь. Если не была уверена, что грязь, — оставляла все как есть.
Мойра одобрительно кивнула.
— Ты очень правильно сделала. Думаю, что поврежденные места, вероятно, просто стерлись от времени, а не оттого, что ты случайно удалила лишнее.
Она сняла гирьки и осторожно перевернула карту, чтобы рассмотреть ее обратную сторону. Потом положила ее лицевой стороной вверх и снова поставила гирьки.
— Ну, то, что ты принесла, поправь меня, Гайлз, если я ошибаюсь, — это карта таро тринадцатого века в итальянском стиле. Я говорю «в стиле», поскольку кое-что заставляет меня думать, что художник работал за пределами Италии и, возможно, даже континента.
Гайлз утвердительно кивнул.
— Да. Учился в Италии, но работал, я полагаю, при дворе какого-то благородного покровителя на Британских островах.
Теодора взволнованно смотрела на карту, поражаясь, как же они могут так уверенно об этом говорить.
— Но самое удивительное то, — продолжала Мойра, — что это чрезвычайно ранняя эпоха для карты таро. Большинство знаменитых колод, принадлежавших итальянской знати, относятся к середине пятнадцатого века. Есть очень ранние карты таро из Германии тысяча триста двадцатых годов. Но я бы датировала эту колоду даже раньше, примерно тысяча двести шестидесятым годом, плюс-минус тридцать лет.
Мойра улыбнулась девочке.
— Это делает карту совершенно уникальной. Было бы еще лучше, если бы нашлись доказательства ее происхождения или имелась остальная часть колоды, но все же она особенная.
— Действительно особенная, — сказал уверенный мужской голос.
Они так и подскочили. Никто не заметил, как вошла эта пара. Незнакомцы ухитрились близко подойти к столу без всякого шума. Мужчина выглядел молодо, но угрюмое выражение лица, как будто вечно нахмуренного, делало его старше. Он был в темно-сером костюме, а в руке держал трость с набалдашником из большого куска полированного кварца в форме хрустального шара. На его спутнице прекрасно сидел модный костюм из мягкого серого шелка, но что-то в ее внешности, может быть необыкновенно холодная зелень ее глаз, просто вызывало мурашки. Когда она им улыбнулась, оказалось, что у нее мелкие, ровные, гладкие зубы, как у куклы. Их вид заставил Теодору содрогнуться.
Микко спокойно взяла карту таро и положила ее в сумочку, а сумочку сунула под мышку.
— Да, — сказала она сдержанно. — Настолько особенная, что мы собираемся отнести ее прямо к экспертам по средневековому искусству в Музей изящных искусств.
Мужчина прищурился, затем достал из внутреннего кармана тонкую серебряную визитницу, вытащил из нее белую карточку и протянул Гайлзу, тот взглянул на нее и передал Мойре, а та — Микко. Теодора заглянула через плечо Микко и прочла: «КОНРАД ЛЭМБТОН».
Больше ничего: ни адреса компании, ни номера телефона, ни факса или электронного адреса. Только «КОНРАД ЛЭМБТОН», напечатанное рельефным черным шрифтом на тяжелой карточке из слоновой кости.
