— Ну, можешь наблюдать, но тебе нельзя играть, голосовать и говорить, если к тебе не обратятся. И придется бегать за кока-колой и бутербродами.
— Понятно.
Теодора почувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Она собрала карты, стянула их резинкой. Бросив колоду в рюкзак, затянула на нем шнурок.
— Значит, я недостаточно хороша для того, чтобы стать действительным членом, но вполне гожусь быть на побегушках.
— Послушай, — сказала Джина, понизив голос и приняв вид взрослой и мудрой женщины. — Между нами, твоя карта гораздо круче, чем все их, вместе взятые. Организуй свой собственный клуб. И вообще, тебе вряд ли захочется тусоваться с ними. Поверь мне.
Но девочка уже вышла и спускалась по лестнице.
Организовать свой клуб?
— Да, я и кто еще? — пробормотала она, выходя на улицу.
Даже когда Мило и Вэлери были здесь, они не очень-то интересовались вивернами. Додо ясно представила себе: вот она сидит совершенно одна-одинешенька в своем тайном клубе, говорит самой себе секретный пароль, накладывает шину на сломанное крыло игрушечной виверны.
Это уж слишком!
Однако к тому времени, когда Теодора дошла до своей улицы, ее фантазия разыгралась вовсю. Она воображала, как приходит в «Рассказы путешественника» с настоящей живой виверной на поводке.
— Конечно, вы сможете ее погладить, — сказала она едва слышно, — когда полгода пробудете кандидатами и наберете тысячу шестьсот очков в тесте на способность быть хранителем виверны.
Глава 11
Молоко виверны
Этот летний день выдался по-особенному жарким, и кондиционеры в доме профессора тут же отказались работать. В его квартире сразу стало душно и нечем дышать. Гидеон развалился в кресле в кабинете, лениво перекидывая Огонь с одной руки в другую. Мерлин сидел за письменным столом, склонившись над экземпляром ПВСЧ-4, и, читая, задумчиво постукивал авторучкой по зубам. Единственный электрический вентилятор гонял по комнате теплый воздух. Оуроборос обвилась вокруг стакана чая со льдом, потягивая его через две соломинки, и просматривала «Харвард газетт».
Гидеон заговорил:
— Не проще ли будет вызвать китайца, который приносил нам еду в белых коробках, и велеть ему забрать Йинг-лонга с собой в Китай.
Мерлин оторвался от книги «Привораживание, вызывание и связывающие чары», которую он открыл на главе «Освобождение от чар».
— Мне льстит, что вы думаете, будто я могу заказать обед из другой части света, но, боюсь, у вас преувеличенное представление о моих способностях. Я действительно вызвал китайца, как вы говорите, но только из ресторана «Золотая панда», что на Харвард-сквер. Он прибыл сюда не на крыльях заклинания, а на моторизованной угрозе, называемой мопедом.
Гидеон позволил Игнусу вернуться на камин.
— Что говорится в книге об избавлении от китайского дракона?
— Ну, водяных драконов можно отправлять по бегущей воде, но только если она имеет выход в море. Бросить их в колодец или озеро нельзя, если только вы не хотите проблем. Но, увы, наш Йинг-лонг слишком уж заметен, чтобы тащить его к берегам реки Чарльз. А тем временем, боюсь, он нас разорит.
Оба волшебника не знали, чем кормить нежданного гостя. Наконец, по предложению Оуроборос они наполнили ванну рисовой кашей и жасминовым чаем, и Йинг-лонг, очень довольный, ел из такой кормушки. Также, похоже, ему нравился попкорн из микроволновки. (Мерлин считал, что звук лопающихся зерен напоминал дракону китайские хлопушки.) Пока что Йинг-лонг спал, переваривая завтрак, но попкорн уже закончился, и осталось совсем мало риса и чая. Ванну опоясывал ободок из засохшей каши, и, как мрачно заметил Мерлин, его можно удалить лишь отбойным молотком.
Обессилев от духоты и жары и устав ломать голову, волшебники уныло молчали. Вдруг послышался громкий всхлип — это Оуроборос шумно втянула через соломинку остаток чая со льдом.
— Полагаю, что я нашла решение, — сказала змейка. — Мерлин, у вас есть одежда, похожая на китайскую?
Мерлин немного подумал.
— Японская, но если немного переделать, то сойдет за китайскую, — сказал он. — Прошлой осенью я играл главную роль в «Микадо». Мой костюм был великолепен. Если я смогу найти его, то перешить будет нетрудно. И нам всегда может помочь парочка волшебных заклинаний.
— Оуроборос, что ты задумала? — осторожно спросил Гидеон.
— Слушай, — сказала мудрая старая змея, — я расскажу тебе.
Микко и Теодора в купальных костюмах сидели на заднем дворе, предусмотрительно поставив шезлонги под разбрызгиватель, и ели фруктовый лед. Девочка читала потрепанную книжку «Шпионка Харриет», закрывая ее от воды пластиковой папкой, которую Микко использовала на кухне для защиты своих кулинарных книг.
Когда Додо прикончила свою порцию, няня полезла в маленькую сумку-холодильник, прислоненную к креслу, и подала ей следующую.
— Этот малиновый — последний, — сказала она. — Есть еще один ананасовый, а остальные — кокосовые.
Теодора наморщила нос. Кокосовые.
— Микко!
— М-м-м?
— Мы можем сегодня спать здесь?
— Ну, скорее всего, сыграем в «Пинг-понг при лунном свете» перед сном.
Энди Оглторп придумал эту игру, когда учился в аспирантуре, и у семьи Оглторп еще сохранился стол для пинг-понга, размеченный отражающей лентой, и запас ракеток и шариков, окрашенных светящейся краской.
С тех пор как они нашли на улице карту с виверной, впервые все было почти нормально. Ужасный комок в груди, который появлялся, когда они с Микко ссорились, почти совсем исчез. Помогла жара, дав им общего врага. Додо откусила большой кусок малинового льда и подумала, что хорошо, когда Микко рядом. Это сглаживало потерю на все каникулы Мило и Вэлери. Она даже едва ли не смирилась с тем, что отец оставил ее, как будто ей все еще десять лет или даже меньше, а сам поехал в джунгли делать важные открытия.
И надо же было, чтобы именно в этот момент в ее памяти ожил образ мамы, смеющейся и бегающей за ней по двору с поливальным шлангом в такой же жаркий августовский день. Теодора так заерзала в шезлонге, что Микко спустила на нос темные очки, чтобы лучше ее видеть.
— Что с тобой?
— Ничего. Это просто пчела.
Девочка напомнила себе: как бы ни было хорошо с Микко, так, как с мамой, никогда уже не будет.
Во время жары нянин кот обычно искал спасения в подвале или валялся на прохладном кафельном полу ванной. Но сегодня Фрэнки с несчастным видом съежился на краешке кровати своей хозяйки. Он не мог выйти из-за карты, которая лежала на комоде. Утром Микко забрала ее с кухонного стола, чтобы она не потерялась, и оставила в спальне, а Фрэнки не осмелился пройти мимо карты, хотя она и встала между ним и всем, что ему дорого: едой, водой, коробкой, в которой он любил лежать, и Микко.
