– Ты сказал, что у тебя два сокровища, – вспомнил Том.
Эбенезер Болгер достал из-под прилавка карточку с черной рамкой и показал ее приятелю.
Тот лишь покачал головой.
Эбенезер положил карточку обратно на прилавок.
– Одно неразрывно связано с другим.
– То есть?
– Видишь ли, – сказал Эбенезер Болгер, – второе сокровище – это мальчик.
– Мало ли на свете мальчиков, – заметил Том. – Бегают, суют носы куда не надо. Попадают в неприятности. Я их терпеть не могу.
– Этот парень как раз такого склада. Он одет в… В общем, сам увидишь. Это он нашел брошь.
Эбенезер Болгер снова поднял карточку за кончик и медленно помахал ею в воздухе, как будто пронося сквозь пламя воображаемой свечи.
– Вот свечка, чтобы ложе ночью осветить, – начал он.
– …Вот нож, чтобы голову твою срубить, – задумчиво закончил за него Том Хастингс. – Видишь ли, если ты позовешь человека по имени Джек, то потеряешь мальчика. А если ты лишишься мальчика, то не найдешь клад.
И приятели стали взвешивать достоинства и недостатки каждого из вариантов и гадать, стоит ли им отдать мальчика или лучше найти сокровище, которое в их воображении выросло до размеров пещеры, доверху заполненной драгоценностями. Пока они спорили, Эбенезер достал из-под прилавка бутылку джина и налил обоим по изрядной порции, чтобы отметить это событие.
Лизе быстро наскучила их болтовня, которая крутилась и крутилась вокруг одной темы, как карусель, и никак не заканчивалась. Ведьма вернулась в каморку. Бод стоял посреди комнаты, крепко зажмурив глаза и сжав кулаки. Лицо мальчика побагровело и перекосилось, как будто его мучила невыносимая зубная боль. Он изо всех сил пытался не дышать.
– Чем это ты тут занимаешься? – равнодушно спросила ведьма.
Бод открыл глаза и расслабился.
– Я пытаюсь совершить Исчезновение.
Лиза фыркнула.
– Попробуй еще раз.
Он попробовал, на этот раз ему удалось задержать дыхание еще дольше.
– Хватит, – сказала она, – а то лопнешь.
Бод глубоко вдохнул и кивнул.
– Не получается, – сказал он. – Может, ударить его камнем и убежать? – Камня под рукой не оказалось, и Бод взял пресс-папье из цветного стекла и взвесил его в руке, прикидывая, удастся ли ударить торговца достаточно сильно.
– Теперь их двое, – сказала Лиза. – Если сумеешь улизнуть от одного, второй тебя точно схватит. Они хотят, чтобы ты им показал, где нашел брошь. Собираются раскопать могилу и найти сокровище. – Она не сказала ему ни о другом варианте, ни о карточке с черной рамкой. Лиза укоризненно покачала головой. – Зачем вообще ты сделал такую глупость? Ты же знаешь законы, по которым живет кладбище. Искал приключений на свою голову?
Бод чувствовал себя полным ничтожеством.
– Я хотел сделать тебе надгробье, – виновато проговорил он. – Я решил, что это стоит много денег. Поэтому пошел к нему, чтобы продать брошь и на эти деньги купить камень.
Она не ответила.
– Ты сердишься на меня?
Ведьма покачала головой.
– Это первое доброе дело, которое кто-то сделал для меня за последние пять веков. – Она улыбнулась гоблинской улыбкой. – С чего это я должна сердиться? Кстати, что ты делаешь, когда пытаешься исчезнуть?
– Как учил мистер Пеннивос: «Я – пустой дверной проем, я – пустынная аллея, я – ничто. Глаза меня не видят, взгляды скользят сквозь меня». Но у меня никогда не получалось.
– Это потому, что ты – живой, – фыркнула Лиза. – Такое получается только у нас, у мертвых, ведь чтобы нас вообще увидеть, нужно сильно постараться. У людей такое никогда не получалось и не получится.
Она обхватила себя руками и стала покачиваться, как будто о чем-то споря с самой собой. Потом сказала:
– Ты сделал это из-за меня… Подойди ко мне, Некто Оуэнс.
Он сделал всего один шаг, настолько маленькой была комната, и ведьма положила ему на лоб холодную руку. Словно влажный шелковый шарф коснулся кожи.
– Пожалуй, – сказала она, – я отплачу тебе за добро.
Она что-то забормотала себе под нос, Бод не мог различить ни слова. Наконец отчетливо и громко проговорила:
Будь дыркой, будь ветром, будь прахом,
Будь ночью, мечтою, будь мраком,
Скользи, шевелись незримо,
Пусть люди проходят мимо.
Что-то огромное коснулось его, пробежало по телу с головы до ног. Бода пробрала дрожь. Волосы встали дыбом. Что-то изменилось.
– Что ты сделала? – спросил он.
– Просто протянула тебе руку помощи, – ответила она. – Ну и что, что я – мертвая, я же ведьма, если помнишь. Мы никогда не перестаем ими быть.
– Но…
– Заткнись, – сказала она. – Они возвращаются.
В скважине заскрипел ключ.
– Ну, разговорчивый ты наш, – сказал голос, которого Бод раньше не слышал. – Я уверен, мы с тобой подружимся. – И Том Хастингс распахнул дверь. Он встал в дверях, оглядел комнату и явно очень удивился. Хастингс был огромного роста, с ярко-рыжей шевелюрой и красным носом алкоголика.
– Эбенезер? По-моему, ты говорил, что он здесь.
– Точно, – подтвердил Болгер.
– Я тут никого не вижу.
Голова Болгера появилась из-за спины рыжеволосого. Он оглядел комнату.
– Прячется. – Он смотрел прямо на то место, где стоял Бод. – Прятаться бесполезно, – громко заявил Болгер. – Я вижу, что ты там, выходи.
Оба вошли в каморку, а Бод стоял между ними и вспоминал уроки мистера Пеннивоса. Он старался никак не реагировать и не двигаться. Он пропускал взгляды мужчин сквозь себя, как будто был абсолютно прозрачным.
– Ты пожалеешь, что не вышел, когда я тебя звал, – сказал Болгер и захлопнул дверь. – Значит, так, – проинструктировал он Тома Хастингса, – ты блокируешь дверь, чтобы он не вырвался.
Болгер медленно обошел каморку, заглядывая за кучи сваленных вещей, нагнулся и поискал мальчика под столом. Потом открыл створку посудного шкафа.
– Я тебя вижу! Выходи!
Лиза захихикала.
– Что это? – оглядываясь, спросил Том Хастингс.
– Я ничего не слышал, – удивился Эбенезер Болгер.
Лиза снова хихикнула, сложила губы трубочкой и подула. Сначала раздался свист, потом звук стал похож на завывание ветра. Лампочки, освещавшие каморку, начали мерцать и жужжать, а затем и вовсе выключились.
– Чертовы предохранители, – проворчал Эбенезер Болгер. – Ладно, пошли отсюда, мы просто теряем время.
Ключ снова звякнул в замке, Бод и Лиза остались в каморке.
