— Я оставил его недалеко отсюда. В одном тихом месте. Иди за мной, я покажу. Крестоносцы туда не доберутся.
Пьер взял коня под уздцы, и они двинулись в путь.
— Скажи мне, Анри, как ты оказался здесь? — спросил Пьер.
— Когда наши пути разошлись, я подумал, что был недостаточно учтив с тобой. Не пожелал тебе доброго пути… Мигель тоже расстроился. Он ведь так с тобой и не простился.
— Ты лихо пришпорил коня…
— Знаю, моя горячность иногда оказывает мне плохую услугу. Но, подумай, если бы так не вышло, — расплылся в улыбке Анри, — я бы не удостоился чести спасти тебя, мой друг.
— И всё же, почему ты сразу не обнаружил себя? Следил за мной?
Пьер искоса взглянул на приятеля.
— Не обижайся, друг. Мы нагнали тебя только возле Фуа. Так обрадовались, когда увидели твою фигуру на горизонте. Поверь, никакой тайной мысли у нас тогда в голове не было. Хотели догнать тебя, но одно обстоятельство смутило нас. Ты почему-то свернул с дороги, что ведёт в город, и поехал обходным путём. Меня это удивило. Признаюсь, любопытство взяло верх, и мы с Мигелем решили немного проследить за тобой.
Пьер недовольно сдвинул брови.
— Это не делает честь рыцарю.
— Тогда я не думал о рыцарской чести, мне было больно, что ты обманул меня. Я сам был честен с тобой.
Пьер вздохнул.
— Я не был уверен, что могу довериться тебе. Но об этом после. Что было дальше?
— Мы ехали за тобой, а потом остановились на холме, решая, повернуть обратно или дальше продолжить слежку. Вся местность была перед нами как на ладони. Правда, солнце уже почти село, однако у Мигеля хорошие глаза, как у ястреба. Он заметил всадников. Крестоносцев. Они выехали из городских ворот и двинулись тем же путём, что и ты. Нам это показалось странным. Кто это на ночь глядя, да в такую погоду, выбирается из тёплого дома? Мы поехали следом, держась на приличном расстоянии, чтобы не обнаружить себя. Крестоносцы явно выслеживали кого-то: разъезжались, осматривали окрестности. Когда увидели тебя, все дружно двинулись следом. И, хочу заметить, с большой осторожностью, ловко прячась за скалами. Похоже, они не собирались нападать сразу, выжидали удобный момент. А может, думали, что ты приведёшь их в какое-нибудь тайное место, где прячутся сообщники.
— Я не понимаю, откуда они узнали, — удивлённо проговорил Пьер. — В город я не заезжал…
— И для меня это загадка, — развёл руками Анри.
— Хотя постой… — Пьер нахмурился. — По дороге я встретил крестьян, даже купил у них еды.
— Понятно. Крестоносцы, видно, проверяют всех, кто въезжает в город, расспрашивают, не встречали ли кого на дороге. Крестьяне и рассказали о тебе.
— О моём коне, — вспомнил Пьер. — Крестоносец сказал, что узнал меня по лошади.
— Да. Твой конь заметный. Может, оставишь его?
— Ты что! Чтобы я бросил Ворчуна! Ни за какие сокровища. Это мой друг.
— Ну, как знаешь.
— Значит, крестоносцы следили за мной, а вы с Мигелем за ними?
— Я приказал Мигелю спрятаться. Он хотел идти со мной, но я не позволил. Мало ли что. Отчаянный мальчишка. Оставил с ним коня, а сам последовал за крестоносцами. Дальше ты знаешь, что случилось.
Они ненадолго замолчали. Затем Анри осторожно спросил:
— А теперь расскажи мне, Пьер, почему ты не пошёл в Фуа? Куда на самом деле ты держишь путь?
— В Монсегюр.
Анри обиженно отвернулся, не проронив ни слова.
— Я не мог идти с тобой, — объяснил Пьер. — Это было опасно. У меня важное письмо для Бертрана Мартена. Я должен непременно доставить его.
Анри резко остановился.
— Письмо самому Бертрану Мартену? Ты не шутишь?
Пьер показал послание.
Во взгляде Анри отразилась вся палитра чувств: от удивления до искреннего уважения. Он понимающе кивнул. Это многое объясняло. Анри на минуту представил, как бы он сам вёл себя, если бы вёз такое важное послание. Вряд ли бы рискнул стать попутчиком беглого еретика. А случай в деревне, когда он убил инквизитора? Пьер пришёл ему на помощь, хотя мог благополучно удрать, и рыцарская честь не пострадала бы. Доставить важное письмо или ввязаться в драку, разве можно это сравнивать? Такие мысли промелькнули в голове Анри в одно мгновенье. И ещё одно он понял: надо благодарить судьбу, что она свела его с Пьером и дала возможность обрести в его лице верного, надёжного друга.
— Я рад, что мы теперь доверяем друг другу, — сказал Анри.
Добравшись до пещеры, где прятался Мигель, друзья устроили совет. Решили держать направление к замку Рокафиссада, а оттуда — прямо в Монсегюр.
Луна светила ярко, и путники не стали ждать утра, незамедлительно отправившись в путь. Дорога шла по ущелью, усеянному валунами и глыбами. Двигались с большой осторожностью, ведя коней под уздцы.
Замок они увидели издалека. Он стоял на высоком утёсе и казался неприступным даже для птиц. Молчаливый и таинственный, он притягивал и одновременно внушал трепет — холодные блики луны загадочным узором расплёскивались по зубцам крепостных стен, тонкий туман поднимался из глубины ущелья, окутывая, словно прозрачной вуалью, неприступную цитадель.
Рокафиссада (что в переводе означает менгир, вертикально стоящий камень) принадлежал Раймонду де Перелье, водившему давнюю дружбу с Пьером Роже Мирепуа. Помимо Рокафиссады Перелье принадлежал и Монсегюр. Эти два замка словно «смотрели» друг на друга и в случае необходимости могли обмениваться световыми сигналами, дабы успешнее отражать врага. Жена Перельи, Корба де Лангар, была отъявленной еретичкой, исповедовала катаризм и приняла высшую степень посвящения. Их дочь, Эсклармонда, воспитывалась катарами, поселившимся во главе с Бертраном Мартеном в Монсегюре.
— Я бы не отказался погостить в Рокафиссаде, — мечтательно произнёс Анри. — Говорят, у сеньора Перельи красавица дочь Эсклармонда. Ей уже лет четырнадцать или пятнадцать. Невеста на выданье.
— А ты знаешь, что она калека? Ходит с трудом, — сказал Пьер.
— Нет, не знал. А я уж посвататься хотел.
— Жаль девушку. Кстати, она живёт не в Рокафиссаде, а в Монсегюре. Предана вере катаров. Так что познакомиться с ней ты сможешь.
— Не знаю, так ли уж я этого теперь хочу.
— Тебя смутило, что она калека? — укоризненно спросил Пьер.
— А тебя бы не смутило?
— Честно говоря, не знаю. Может быть, и нет.
— Дивлюсь я на тебя, Пьер. Сколько времени мы уже вместе, а я до сих пор до конца так и не понял тебя. Что ты за человек?
— Я сам себя иногда не понимаю, — ответил тот и погрузился в задумчивость.
Каменистая дорога вилась между скал и ущелий. Замок Рокафиссада уже остался позади. А впереди, на фоне светлеющего предрассветного неба возвышалась гора, настолько высокая, что облака окутывали её вершину. Это был Монсегюр.
