– Но этой птице свернули шею, – сказал Ньютон и положил мертвого ворона на землю.
В башне Байворд, вопреки приказу лорда Лукаса, он поговорил со стоявшим на посту Томасом Грейном. Грейн не получил никаких указаний, запрещавших ему отвечать на вопросы, и Ньютон успел спросить о том, что его интересовало.
– Обычно смотритель зверинца вешает ключ в караульном помещении в восемь часов, – сказал Грейн.
– А как вы узнали, что уже восемь часов? – спросил Ньютон.
– Пробил вечерний колокол, сэр, – ответил Грейн, показывая большим пальцем в сторону башни Байворд.– На Колокольной башне. Вечерний колокол бьет в восемь часов со времен Вильгельма Завоевателя.
Ньютон нахмурился, а потом сказал:
– Скажите мне, мистер Грейн, участвуют ли ключи от Львиной башни в церемонии сдачи ключей, когда запираются входные ворота?
– Нет, сэр. Они остаются здесь до утра, когда смотритель зверинца мистер Вордсворт приходит и забирает их.
– А мог ли кто-то зайти сюда и взять ключи от Львиной башни так, чтобы вы не заметили?
– Нет, сэр. Я постоянно нахожусь рядом, сэр.
– Благодарю вас, мистер Грейн. Вы нам очень помогли. Мы вернулись на Монетный двор, и Ньютон вызвал двух стражников, которые находились в его подчинении, и попросил их отыскать Даниеля Мерсера и привести его в кабинет. Как только они ушли, я сказал Ньютону, что вчера вечером видел мистера Грейна на мосту через ров, на полпути между башнями Байворд и Средней, то есть примерно в тридцати ярдах от ключей.
– Мы беседовали почти десять минут, – сказал я.– За это время ключи мог взять кто угодно. Значит, ключами можно было завладеть и в другое время.
– Ваша логика безупречна, сэр, – задумчиво проговорил Ньютон.
Он взял на руки кота Мельхиора и принялся задумчиво поглаживать его – так другие мужчины в минуты размышлений курят трубку.
При свете свечей мы изучили предметы, найденные в карманах мистера Кеннеди. Кроме камня, который Ньютон извлек изо рта покойного, мы обнаружили несколько крон, пару игральных костей, четки, лотерейный билет, карманные часы, жевательный табак и письмо, явно написанное безумцем, но вызвавшее огромный интерес у моего наставника. Пока он изучал письмо, я бросил кости и заявил, что мистер Кеннеди был серьезным игроком.
– Что привело вас к такому выводу? – спросил Ньютон.– Лотерейный билет? Игральные кости? Или и то и другое?
Я улыбнулся, поскольку оказался на знакомой почве.
– Нет, сэр. Кости сами по себе могут многое рассказать. Форма кубиков почти идеальна, а точечки нарисованы чернилами – вместо просверленных дырочек, залитых воском что позволяет жульничать. Ни один новичок не станет принимать такие меры предосторожности.
– Превосходно, – сказал мой наставник.– Вы очень наблюдательны. Мы еще сделаем из вас ученого.
Он бросил передо мной на стол письмо, которое изучал,
– Ну а что теперь подсказывает ваша наблюдательность, мистер Эллис?
ЫАЬРЁЮОБДЪСЮДСВОУХХОЧЦАЙТАЭХФПЮ ШБРДЯБЕЦРХУФСТФЗТННЬЕФЦУЖЁЮЭЕЁЙ ЖРЪФЙТЮГАЧВПЯЕИЬТРХЫШФШЫЮКЬПК ЬВХЖЙТЛБЙТЛЗДМСЬЮЕМЁЛДЦЦЁЁЁЬЦЩОВ ФЦЯПЩЗМЗГМЗПШРЙЮУЮДМИХВЛЙЭТПОЙ ЖОПСЧЩЭГНПБЧОРЛГЬЮУШНФАЙГКАОБУЖ ЙУХЖЁТУЯНКХВХЙШЯКСРИДУФБЗВЦКАЮЗ ХЁОЙДМФАЬХЧДКЫИФУИЖЕИКЫИЕННУБЗ ИЗЙЧШЖЫЮОЦШШПКЖСЪФЁЗЧШУЦБЩХЧ ГЕХНСАЙРРЛЮПСЯМЖЁНЩЦПЩЪЯЩНЯНБ ШМИЧГМЯНЮФЩГЫБЖЪМКЭЧЛГЬЙЯЫСБО
Я некоторое время озадаченно смотрел на странную мешанину из букв, а потом покачал головой:
– Здесь нет никакого смысла. Беспорядочный набор букв, выписанных по какому-то дурацкому капризу. Я бы сказал, что это дело рук ребенка или человека малограмотного, хотя буквы слишком ровные и аккуратные.
– Мистер Кеннеди хорошо умел читать и писать. Почему такая запись оказалась у него в кармане?
– Не могу сказать.
– И вы по-прежнему считаете, что кто-то просто решил развлечься?
– Скорее всего, – твердо ответил я, слишком утомленный, чтобы понять, что он проверяет на мне разные доводы и тут же опровергает их, причем самым незамысловатым образом.
– Не важно, – терпеливо проговорил он.– Полагаю, что математиками рождаются, а не становятся. Подобные вещи для меня кажутся совершенно простыми. По правде говоря, я вижу в образе цифр то, что большинство людей вообще не в состоянии разглядеть, даже если они доживут до ста лет.
– Но здесь же буквы, а не цифры, – запротестовал я.
– Однако очевидно, что в частоте появления отдельных букв должен быть какой-то числовой порядок. И значит, каприз или розыгрыш тут ни при чем, Эллис. Скорее всего, это шифр. А все шифры, правильно сформированные и систематичные, подчиняются математическим законам. Но то, что математика скрывает, она же может сделать четким и ясным.
– Шифр?
– Почему вы так удивлены? – спросил Ньютон.– Вся природа – это шифр, а наука – тайнопись, которая должна быть прочитана человеком, желающим разгадать загадки природы. Это зашифрованное послание вкупе с уликами, обнаруженными нами на месте убийства мистера Кеннеди, указывает на то, что нам предстоит чрезвычайно интересное и необычное расследование.
– Я самый глупый человек в мире, – признался я, – потому что не заметил никаких улик.
– Возможно, это слишком сильно сказано про то, что мы видели в Львиной башне, – рассудительно произнес Ньютон.– Особенно меня заинтересовал камень во рту мертвеца, красный лев и ворон. Все эти предметы имеют значение только для того, кто является мастером золотой игры
[16]
.
– Вы хотите сказать, что алхимия имеет какое-то отношение к случившемуся?
– Очень может быть.
– Тогда расскажите мне, что означают эти вещи.
– Объяснение займет слишком много времени, – Ньютон взял со стола камень и принялся вертеть его в руке.– Эти предметы являются таким же посланием, как и зашифрованное письмо, и мы должны понять и то и другое, если хотим раскрыть преступление. Значение алхимических знаков может быть аллегорическим, но письмо наверняка содержит в себе ключ ко всему. Мы имеем дело не с простыми фальшивомонетчиками, а с людьми образованными и хитрыми.
– И все же они поступили не слишком разумно, оставив это письмо на теле мистера Кеннеди, – заметил я.– Даже несмотря на то, что оно зашифровано. Потому что любой шифр можно разгадать, разве я не прав?
Ньютон нахмурился, и на мгновение мне показалось, что я сказал нечто такое, с чем он не согласен.
– Ваш образ мыслей в очередной раз заставляет меня задуматься, – тихо проговорил он и потрепал кота за уши.– Вы правы. Возможно, они проявили легкомыслие. Но лично я думаю, что они уверены в своем шифре и полагают, что разгадать его непросто. Письмо очень короткое, иначе я сумел бы разобраться в системе, которую они использовали. С другой стороны, постоянно думая о письме, я могу уподобиться Эдипу, решающему ту самую загадку
[17]
.
