Мэй с Тыквером снова переглянулись.
— Кто?
Люциус огляделся и снова полетел впереди. Он словно забыл про ее вопрос. Или нарочно решил не отвечать.
— Почти пришли.
Через несколько шагов тоннель начал уходить вверх. Вскоре им пришлось карабкаться по склону, не слишком крутому, но и не пологому.
Мэй сочувственно смотрела в спину мальчишке, думая, как, наверное, ужасно жить в подземельях. Она совсем не знала Катакомб, но все равно не могла представить, каково это — никогда не видеть неба, и маму, и кота, а проводить все время, играя с мальчишками.
Люциус улетел вперед и скрылся за поворотом. Они нагнали его лишь через минуту-другую.
— Сколько тебе лет? — поинтересовался он.
— Десять, — ответила Мэй. — А зачем ты спрашиваешь?
— Мне тринадцать. По крайней мере, было, когда я умер. — Люциус задумчиво посмотрел на нее. — А там, откуда ты пришла, еще есть такие же девчонки? Только постарше.
Он закусил губу и покраснел. Мэй тоже залилась краской.
— Не знаю. Я тут недавно.
— А, точно. — Люциус кивнул.
Он снова унесся вперед, освещая им путь сквозь тьму.
Как только мальчик отлетел на достаточное расстояние, Тыквер наклонился к Мэй с трагически суровым лицом и прошептал:
— Я, кажется, понял. Про Люциуса.
— Что?
— Светлые мальчики, — шепнул призрак. — Ты о них слышала?
Для пущей торжественности он вытаращил глаза.
Мэй покачала головой. Откуда ей было слышать? Подъем стал круче, пол из песчаного превратился в каменный. Тыквер споткнулся о выступ скалы, Мэй подхватила призрака, и они продолжили путь.
— Да-да, это он. Я почти не сомневаюсь. Прячется в пещерах. Усик рассказывал… Они целую вечность живут в постоянном страхе. Ужасно грустно. Представляешь? — Тыквер покачал головой. — Ох-хо-хо.
Мэй подергала его за обтрепанный рукав.
— Тыквер? Что ты хотел мне рассказать? Про Люциуса?
Призрак выдержал самую длинную паузу, на которую был способен, пригладил волосы и со знанием дела поднял подбородок.
— Светлые мальчики — совершенно особый вид привидений. Они всегда держатся в компании и живут в замкнутых пространствах. Прячутся из-за того, что произошло с ними при жизни.
Он испуганно сунул в рот мизинец.
— И что? — нетерпеливо прошептала Мэй. — Что же с ними случилось?
Тыквер помрачнел, и его овальные глаза вытянулись еще больше.
— Светлых мальчиков похищает Буккарт, пока они спят. Он является им в кошмарах и засасывает в страну Навсегда.
Как раз в этот миг Люциус прилетел обратно, чтобы узнать, как у них дела. Он улыбнулся Мэй ослепительной, ласковой улыбкой. От взгляда его внимательно прищуренных глаз по коже девочки побежали мурашки. Она потерла руки.
— А ты не такая, как остальные духи, — заметил мальчишка. — Ты двигаешься по-другому и…
Мэй сглотнула, но заставила себя улыбнуться и перебить его.
— Я новенькая, — повторила она. — Ой, смотри!
Она показала вперед.
Свет в тоннеле изменился. Он стал тусклым и серым, совсем не таким, как свет Люциуса.
— Ага! — Люциус повел их дальше и наконец указал на круглую пасть пещеры: — Это и есть выход к Гроту.
Глава двадцатая
Город Девяти Татей
Перед ними темнел круг неба, усеянный вспышками звезд. Мэй обогнала Тыквера и выскочила наружу.
— Урраа!
Они оказались на склоне одной из скал, почти на полпути к вершине. Внизу справа лежало Мертвое море. Девочка с удовольствием набрала полную грудь воздуха. Тыквер вышел из пещеры и сделал то же самое.
— А вон и Грот, — сказал Люциус, показывая вниз.
Мэй оглядела берег. Теперь из песчаной полосы он превратился в нагромождение скал, нависших над водой.
— Ничего не вижу.
— А ты приглядись получше. Вон в той выемке между скал прячется.
Девочка прищурилась и посмотрела туда, куда он указывал. Она смотрела так долго, что картинка у нее перед глазами начала расплываться.
Вот тогда-то Мэй и увидела его.
В тени у подножия скал притаился городок, обнесенный крепостной стеной. Опорой ему служило целое хитросплетение деревянных настилов и мостиков. Больше всего город напоминал многоярусный торт. Игрушечные кубики домов, оплетенные извивами каналов и улиц, громоздились друг на друга, карабкаясь на крутые склоны. Здания клонились над морем так, словно хотели взглянуть на свое отражение. Казалось, они вот-вот потеряют равновесие и шлепнутся прямо в воду. Крепостную стену окружало кольцо дощатого настила, которое размыкала арка высоких, открытых настежь ворот. И все это так хорошо сливалось с окружающим пейзажем, что стоило девочке отвести взгляд, как она сразу же потеряла город из виду. Только через секунду Мэй снова отыскала его среди скал.
— Да ведь он почти что невидимый!
— Ага. Хозяевам это по душе, — согласился Люциус. — Мало кто знает, что город находится здесь. Тати — они такие. Скрытный народ.
Мэй кивнула. А как же иначе, если приходится жить в таком месте, где рукой подать до погибели?
Люциус прервал ее мысли.
— Ну вот, вы уже уходите, — пожаловался он, грустно хлопая длинными ресницами.
— Ты дальше не пойдешь? — Мэй посмотрела с утеса вниз. — А как же мы спустимся?
— А вон, — небрежно сказал он, показывая на каменистую выемку, за которой начиналась тропа.
Девочка встала на край утеса. Тропка была такой узенькой, что пройти по ней мог только один человек, да и то если бы прижался животом к скалам.
— Это что, единственный путь?
Люциус кивнул и протянул ей руку. Мэй с опаской пожала ее.
— Ну вот и все. Рад был познакомиться. Удачи тебе, Пташка Мэй!
Он полетел назад. Девочка и призрак переглянулись. «Бедняжка, такой одинокий», — подумала Мэй. По глазам Тыквера было видно, что ему тоже очень жалко мальчишку.
— Постой! — Мэй вытянула руку, но Люциус обернулся раньше, чем она успела дотронуться до него.
Девочка закусила губу.
— А хочешь, пойдем с нами? Только до Грота. Хоть немного отдохнешь от подземелий.
Люциус посмотрел на пещеру, потом на Мэй.
— Ну нет. Мне нельзя. Правда. Вдруг он меня увидит?
— Но ведь ты сможешь вернуться, как только захочешь. Тут совсем недалеко. Проводишь нас до ворот, и все. Пожалуйста!
Мэй не хотела, чтобы мальчик рисковал. Но еще больше ей не хотелось, чтобы он всю вечность провел в подземелье.
