Мэй подумалось, что сегодня тут гуляют по магазинам персонажи всех кошмарных снов, которые она когда-либо видела.
Они проехали мимо лавки. «ДАМСКИЕ НАРЯДЫ ИЗ ШЕЛКА. ВСЕ СТИЛИ, ВСЕ ВРЕМЕНА», — гласила надпись на двери. В витрине стояли несколько манекенов, и у каждого было какое-нибудь увечье или уродство. У одной женщины отсутствовала рука, вторая держала веревку с петлей. У третьей лицо застыло в гримасе ужаса, а ее соседка стояла, подняв над ней руки, и хищно скалилась, будто хотела напугать. Мэй передернуло.
— Почему они все такие противные? — вполголоса спросила она.
— Да это же маньячки. Душительницы, — прошептал Тыквер, вытаращив глаза. — Столько народу погубили шелковым шнуром.
Мэй вздрогнула.
— Они часто собираются попить чайку в местном баре, — добавил Усик. — Никого не трогают, просто любят посплетничать о своих жертвах. Так сказать, помериться подвигами.
— Я бы ни за какие деньги к ним не подошел, — вставил Тыквер.
— Тыквер вообще мало к чему подходит, — раздраженно заметил Усик.
Через несколько минут карета остановилась перед большим окном, полным разбитого стекла.
— А теперь прячься. — Старичок указал на корзину.
Мэй влезла внутрь и спряталась под одеждой, оставив только небольшие щелочки, чтобы дышать и подсматривать.
Старичок и Тыквер взяли корзину за ручки и вылезли из экипажа. Послышался звон монет — Усик заплатил кучеру. Скрипнула, закрываясь, дверца, и сквозь щелки между прутьями корзины девочка мельком увидела отъезжающую карету. К удивлению Мэй, внутри сидели бородатый король и прекрасная королева. Они играли в карты.
— Тыквер, — сказал старичок, — сделай нормальное лицо. Из-за тебя нас раскроют. И смотри, куда идешь.
— Усик! — воскликнул кто-то.
Мэй поглубже зарылась в одежду. В щелку она смогла разглядеть лишь какую-то фигуру, которая подбежала к ним.
— Что? Затеял стирку? А мне на днях прислали с запада партию пчел. Ты же не откажешься взглянуть? Как думаешь…
Мэй затаила дыхание и сидела ни жива ни мертва. Сердце бешено колотилось. Ей было видно, что неизвестный стоит рядом со старичком, как раз напротив разбитой витрины. Над витриной оказалась вывеска: «ИСТЛЕВШАЯ СТРАНИЦА. ПОСТАВЩИКИ ПОДЕРЖАННЫХ КНИГ СО ВРЕМЕН ИЗОБРЕТЕНИЯ ПИСЬМЕННОСТИ».
На полках за окном тесными рядами стояли всевозможные тома. Некоторые были такими дряхлыми и желтыми, что просто разваливались на части. В сторонке лежали горки праха, которые, вероятно, в прошлой жизни считались книгами. Все корешки были абсолютно чистыми, однако стоило Мэй взглянуть внимательнее, как на них проступали зеленые буквы: «Жизнь после гильотины, или Два века в Западных Землях» Марии Антуанетты; «Я — мертвец, ты — мертвец» доктора Франко Позитивви, «Руны: введение для привидений» Ра.
В центре витрины, на отдельной подставке, была выставлена еще одна книга: «Я набрался духу, а ты? Бо Кливил: неофициальная биография самого известного в стране Навсегда злодея».
Пока девочка читала заглавие, под ним показалось что-то еще. У Мэй на затылке волосы встали дыбом. С обложки на нее смотрели два глаза, красных, злобных — таких же, какие она видела на странице брошюры. В их глубине тлел багровый огонь.
Внизу обложки сама по себе начала проступать еще одна надпись.
Я… т… е…
— Хорошо, завтра и приходи, — сказал Усик.
Мэй снова подняли и понесли. Она все смотрела на книгу.
б… я… в…
Мэй уносили к двери. Книжный магазин скрылся из виду. Но не раньше, чем она под гулкие удары сердца успела прочитать надпись:
Я тебя вижу.
Глава тринадцатая
Утешительница
— Мы на консультацию.
Хотя Мэй все еще сидела под ворохом одежды, она поняла, что они вошли в полумрак приемной. Только что она слышала, как со скрипом открылась и снова захлопнулась дверь. А затем почувствовала, что ее вспотевшее лицо обдувает прохладный воздух.
Сквозь щели она увидела ножки стола и пару ног, болтавшихся у нее перед носом.
— Ссссюдааа…
Мэй потащили дальше и снова поставили на пол.
— Ссссскорро васс позовуууут.
Скрипнула другая дверь. С головы Мэй убрали тряпки, и сверху ей улыбнулась физиономия Тыквера.
— Ну, как ты тут?
— Нормально.
— Уже можно вылезти, — сказал Усик.
Мэй выбралась наружу. Они находились в каком-то помещении, где было темно, хоть глаз коли. Мэй смогла разглядеть лишь Усика и Тыквера, сидевших рядом, да светящуюся табличку с надписью: принято 2 007 998 душ.
— Усик, — шепнула Мэй. — У книжного…
Динь, динь, динь.
В темноте перед ними развернулся свиток.
ПАМЯТКА ПОСЕТИТЕЛЯ
§ Запрещается входить с непогашенными частями тела.
§ Запрещается фотографировать. Обладая необычайно привлекательной внешностью, Утешительница, тем не менее, не остается на снимках.
§ В соответствии с Законом о психической неприкосновенности картины вашего прошлого, настоящего и будущего хранятся в тайне.
§ Строго запрещается разговаривать в приемной!
ЛИЦА, НАРУШИВШИЕ ДАННЫЕ ПРАВИЛА, ПОДЛЕЖАТ ШТРАФУ И ДЕФОРМАЦИИ
Мэй посмотрела на Усика, сидевшего со спокойным, серьезным видом, потом на Тыквера, который перестал бояться и теперь болтал ногами, с любопытством поглядывая по сторонам, словно они приехали на пикник.
— Но книга… — снова начала она.
— Тииииихо!
От оглушительного окрика вздрогнули стены, а вместе с ними и Тыквер. Призрак засунул под себя руки.
Все трое переглянулись. Мэй просто распирало от желания рассказать о том, что она видела.
И вдруг тьма впереди начала открываться, фрагмент за фрагментом, точно кто-то складывал кусочки пазла. Части сложились в силуэт девочки с тонкими ножками и прической каре. Перед ними стояла Мэй, наполненная голубым светом. Табло с количеством принятых душ, висевшее над ней, щелкнуло и переключилось на 2 007 999.
Мэй перевела взгляд с Тыквера на Усика. Старик кивнул сначала ей, а потом на светлый силуэт.
Мэй подошла и протиснулась через него. Он точь-в-точь повторял очертания ее тела.
С другой стороны ярко светило солнце, вокруг лежали белые пушистые облака. Пола под ногами не было, Мэй ступала прямо по воздуху.
Чуть поодаль стояла кушетка, обитая алым бархатом, а на ней расположился некто в длинном черном балахоне. В обрамлении черного капюшона смутно белел овал лица. Рука медленно водила ногтями по острой, сверкающей косе.
