— Ну, можно подумать! — язвительно пропел Сол. — Прямо целый танк на себе тащила.
— Я же не парень! — отрезала Бемби.
— Лучше не напоминай, как мне не повезло в жизни!
— Был бы у тебя брат, сам бы сейчас завтраки готовил!
— Да уж не хуже бы получилось.
Ей захотелось дать брату пинка, но во дворе было полно старушек, которые, казалось, и не уходили на ночь. Бемби не помнила дня, когда бы, выглянув во двор, уже не увидела одну из них. Они всегда были начеку и всегда в плохом настроении. Недавно Бемби выяснила, что их неимоверно раздражает длина ее ног…
— Выволокли свои колымаги! — тотчас в сердцах воскликнула одна из соседок. — Сейчас трезвон начнется.
— И не говорите, никакого житья от них! И чего дома не сидится? Телевизор бы лучше смотрели.
— А эта-то, эта! Вроде как, взрослая девица, а туда же — ляжками сверкать!
— Прям ни стыда, ни совести…
Сол с раздражением пробурчал:
— Вот наша бабушка на скамейках язык не чешет. Ей всегда есть чем заняться. А эти…
— Не слушай их, — отмахнулась Бемби, хотя слово «ляжки» обидно хлестнуло ее. — Они злостью друг от друга подпитываются… Мальчишек не видно? Эти сейчас опасней.
Сол торопливо бросил:
— Держи руль. Я по-быстрому выведу наших, пока чисто.
«Наших, — отметила она про себя. — Действительно, они уже наши».
Никого не дожидаясь, она осторожно повела оба велосипеда в подворотню. Если верить тому, что снаряд не попадает в одну воронку дважды, Лопух с Кастетом не могли подкараулить их здесь же. Стиснув сразу два руля, Бемби заглянула в длинный полумрак и расслабилась — здесь было пусто. Она прислонила велосипеды к стене и побежала к подъезду.
Когда показался брат, она тихо скомандовала:
— Прикрой Эви!
И заслонила собой Миру, чтобы дальнозоркие старушки не сумели разглядеть ее лица. Стиснув холодную руку девочки, Бемби затащила ее в подворотню и коротко бросила:
— По коням.
Эви быстро уселся на клетчатое одеяльце, которое Сол предусмотрительно прикрепил к багажнику. Убедившись, что Мира тоже на месте, Бемби нажала на педаль и уже на ходу улыбнулась тому, как брат весь вытянулся оттого, что девочка прижалась ладошками к его майке.
Они вылетели из подворотни и сразу повернули к выезду из города. Дорога была ровной, как и обещал Сол, и Бемби подумала, что так можно ехать хоть целую вечность: зная, что ты не просто катаешься, а мчишься спасать своих друзей. Хотя, с другой стороны, именно поэтому ни о какой вечности не могло быть и речи.
Позади тихонько засмеялся Эви:
— Как быстро! Как в компьютере.
— Только по-настоящему.
— Ветер по ногам щекотится!
— Ты держись крепче, — она крикнула через плечо: — Мира, как тебе?
— Здорово! Ой, это так здорово! Я захлебываюсь! — у нее так светились глаза, что Бемби захотелось, чтобы брат обернулся.
— Ты тоже держись! Если упадешь, можно очень сильно ушибиться. Нам всем это сейчас ни к чему.
Мира так и стиснула Сола:
— Я держусь.
— Дышать можешь? — не удержавшись от смеха, спросила Бемби у брата. Мордаха у него сделалась глуповато-восторженной: ему ничуть не было противно! Ответить он ничего не смог, только промычал что-то.
Последние многоэтажки медленно проплыли мимо них, и Бемби радостно вздохнула: «Вот она, воля-вольная…» По правде сказать, ей нередко доводилось вырываться на эту самую волю, но чаще всего с родителями. Сейчас же было совсем другое дело. Она была старшей…
Дорога оказалась почти пустой, но Бемби все равно вырвалась вперед и поехала перед братом, чтобы держаться обочины. Эви то напевал что-то, то бормотал, и ей было приятно это мурлыканье. Только вот подумалось: «Почему я вечно ору на Сола, чтобы заткнулся, когда он так же начинает петь себе под нос? Он же мой брат. Разве это нормально, что я все время злюсь на него?»
Как-то само припомнилось, как, возвращаясь из гостей, Сол постоянно притаскивает ей в салфеточке шоколадные конфеты или кусочек торта. Даже если перед этим она опять кричала ему, задыхаясь от ненависти: «Не смей шариться в моих вещах! Не трогай мои фломастеры, я уже сто раз говорила!»
Бемби скосила глаза и увидела, как ветер поднял ежиком светлые волосы брата. Обе свои бейсболки он отдал ребятам, чтобы никто не увидел изуродованных болезнью лиц. Свои кепки они так и потеряли во время вчерашней драки.
«Болезнью? — остановила она себя. — Я уже так уверена, что это — болезнь? А что же еще?»
Им все предстояло узнать уже сегодня, но Бемби понимала, что, выяснив причину, они могут лишиться надежды. Ее не оставляли сомнения: «А если эти воспитатели наврут нам с три короба, лишь бы вернуть их? Зачем-то ведь они нужны им, раз их держали там столько лет… Мира верит, что этот самый Дрим скажет правду. Но кто его знает…»
— Смотри! — вдруг крикнул Эви, и она даже вильнула рулем от неожиданности.
— Что? Куда смотреть?
— Вон, на поляне…
— Вообще-то это поле, — крикнула Бемби. — Пшеничное. Из пшеницы хлеб делают. Только ее уже убрали.
— А это что? Это! — не унимался он. — Вон, травяной домик!
Бемби рассмеялась:
— Это же стог! Сухая трава называется сеном. Ее собирают и делают вот такие стога.
— Для кого? Там живет кто-то?
— Никто там не живет, — ее саму это почему-то огорчило. — Его потом увозят в деревню, а коровы зимой этим сеном питаются. И лошади, кажется, тоже.
За ее спиной Эви громко ахнул:
— Так лошади тоже еще живут?!
— А куда они денутся? Хотя, конечно, человек кого хочешь истребить может…
— Я видел в книжке, они такие красивые… На оленей похожи. У нас живут олени. А один утонул.
Представив, она согласилась:
— Действительно похожи. А ты знаешь, что Бемби — это вообще-то имя олененка? Книга такая есть.
Нагнав их, Сол насмешливо бросил:
— Она только одну эту книжку и читала!
— Катись отсюда! — рассердилась Бемби. — Я не с тобой, между прочим, разговариваю.
Эви жалобно попросил:
— А давайте остановимся. Мне уже сидеть больно.
Съехав с дороги, она придержала велосипед, чтобы Эви не ушибся, слезая. И ревниво проследила, как брат помогает Мире: «С нею он просто сама любезность!»
Но Сол уже снова превратился в самого себя и завопил, подпрыгивая на месте:
— Полезли на стог! Наверху классно. Знаете, сколько видно? И сеном пахнет.
