– Дня три, наверное, – предположила Настя. –
Может, два.
Но она ошибалась.
КАМЕНСКАЯ
В понедельник утром, как обычно, состоялась оперативка у Гордеева.
Виктор Алексеевич выглядел неважно, и все сотрудники отдела понимали, что как
ни оттягивал он решение проблемы госпиталя, но момент вот-вот настанет. Или уже
настал. Колобок в последнее время частенько принимался массировать левую
сторону груди или левую руку, на его рабочем столе то и дело можно было
заметить упаковку валидола, и, хотя он никогда вслух не жаловался, все
понимали, что это означает.
– Перейдем к неприятному, – сказал полковник в
самом конце. – Все вы знаете, какой инцидент случился в субботу с
Анастасией.
Все закивали, некоторые вполголоса поддакнули.
– Ну что ж, тогда в детали вдаваться не буду. В субботу
и воскресенье сотрудники Центрального округа искали женщину, которая дала
мальчишке плакат и деньги. И сегодня ночью ее нашли.
Он выдержал драматическую паузу, при этом глаза его были
устремлены не на подчиненных, а в окно, за которым моросил холодный дождь.
Насте захотелось крикнуть: «Ну что? Что эта женщина сказала? Говорите же
скорее! «, но она прикусила язык. Колобок не молчал бы сейчас, если бы… Одним
словом, все понятно. Ее нашли, но рассказать она уже ничего не может. Все
развивается по самому плохому варианту. Шутник убирает свидетелей, и это
означает, что намерения его куда как серьезны.
Примерно то же самое сказал и Гордеев, когда соизволил
оторвать взгляд от окна. Еще он поведал, что нашли Надежду Михайловну
Старостенко за городом, в лесу, неподалеку от дороги. Смерть наступила около 23
часов в субботу от огнестрельного ранения в область сердца. При ней не было
документов, и поскольку о ее исчезновении никто в милицию не заявлял, тело так
и пролежало в морге. И только в воскресенье вечером, когда стало известно, что
разыскивается женщина сорока двух лет с полным описанием одежды и парика,
Зарубину сообщили о подходящем трупе. Убитая была опознана своими знакомыми как
Старостенко, и теперь оставалось выяснить, та ли это «тетка неопределенного
вида и возраста», которая контактировала с Ваней Жуковым.
– Этим сейчас занимается следователь, который возбудил
дело. Поскольку труп найден на территории области, следователь областной. Если
выяснится, что потерпевшая причастна к субботнему инциденту, тогда будут
решать, создавать ли группу с нашим участием. Я с завтрашнего дня ложусь в
госпиталь, Коротков остается за старшего. Если поступит команда создавать
группу, работать будут Доценко и Каменская. Если команды не будет, работает
одна Каменская. То есть ты, Анастасия, включаешься в любом случае, поскольку
это лично тебя касается. Если вопросов больше нет, все свободны, кроме Каменской.
Пока сотрудники выходили из кабинета, бросая на Настю
сочувственные взгляды, она перебралась поближе к столу начальника. Вообще-то
она предпочитала сидеть в углу в своем любимом продавленном почти до пола
кресле, и в этих случаях Виктор Алексеевич обычно выходил из-за стола и
расхаживал по кабинету, так ему лучше думалось. Но, судя по его виду, сегодня
он вставать не собирался, чувствовал себя полковник явно не лучшим образом,
потому Настя и решилась нарушить традицию и пересесть поближе.
– Я не могу понять, что он задумал, – сказал
Гордеев, когда они остались одни. – Но ты должна мне это объяснить.
Настя растерялась:
– Откуда же я могу знать? Виктор Алексеевич…
– Не морочь мне голову. – Гордеев поморщился, рука
его машинально потянулась к груди, но он отдернул ее. – Картина ясная.
Некто хочет свести личные счеты. Либо с тобой, либо с женой Стасова. И вы обе
должны напрячь свои скудные мозги и вспомнить всех, кто может возыметь желание
поквитаться с вами. Ты меня поняла, Настасья? Вы обе, – он снова сделал
паузу и перевел дыхание, – должны вспомнить всю свою жизнь, перебрать по
часам и минутам и найти в своем прошлом человека, которого вы обидели и который
может все это сейчас затеять. Может быть, ты его нашла, может быть, Образцова
его посадила, может быть, это ваши отвергнутые любовники. Я не знаю. Но
вы… – Снова пауза. – Вы должны знать. И когда либо ты, либо она
такого человека найдете, вы должны сделать все, чтобы он был немедленно
задержан. Насчет скудности твоих мозгов я сказал так, для красного словца.
Поскольку они у тебя не скудные, ты наверняка все это продумала еще вчера. И
вспомнила такого человека. Допускаю, что ты вспомнила даже нескольких. Более
того, ты наверняка обсуждала ситуацию с Образцовой, и не один раз, и она тоже
таких вспомнила. И после этого вы обе думали, чего от них ждать. Вы вспоминали
их имена, привычки, образ жизни, стиль мышления. Вы пытались понять, кто из них
может сделать то, что сделал этот Шутник, а кто не может. Кого-то отсеяли.
Кто-то остался под подозрением. И со всем этим багажом ты
сидишь сейчас передо мной, делаешь невинные глаза и спрашиваешь: «Откуда же я
могу знать?»
Он так умело скопировал ее интонацию, что Настя не выдержала
и рассмеялась, хотя ей было совсем не весело.
– Виктор Алексеевич…
Но Гордеев прервал ее слабым движением руки.
– Я тебя для чего оставил? Не для того, чтобы давать
тебе задания. Между нами разница теперь всего в одну звезду, ты сама большая
девочка, все знаешь и все умеешь. Я оставил тебя для того, чтобы дать тебе
совет. Я когда о трупе Старостенко вам рассказывал, уже по лицу твоему увидел
все, о чем ты будешь думать в ближайшие пятнадцать минут. Хочешь, скажу?
Настя молча кивнула.
– Ты стала думать о том, что кто-то хочет свести с
тобой счеты и затеял какую-то игру, но в ходе игры погибла женщина. Пусть
алкоголичка, пусть никому не нужная, пусть по ней никто не заплачет, но
ценность человеческой жизни измеряется ведь не этим. То есть за то, чтобы
отомстить тебе, лично тебе, Анастасии Каменской, заплачена такая цена. Выходит,
ты слишком сильно обидела этого Шутника. И дальше выходит, что в смерти этой
несчастной виновата именно ты. Если бы ты его не обидела, он не стал бы мстить,
если бы он не затеялся мстить, Старостенко была бы жива – Может быть, дело тут
не в тебе, а в Татьяне Образцовой, но ты на всякий случай уже чувствуешь себя
виноватой. Я прав?
Настя посмотрела ему в глаза и поежилась.
– Да, вы правы.
– А ты не удивляйся, – Колобок мягко
усмехнулся, – я пока еще мысли твои читать не научился, зато жизнь прожил
долгую и опыта набрался. Ситуаций, в которых я чувствовал себя виноватым, было
огромное множество. И, немножко зная твой трепетный характер, я вполне смог
предположить, как и о чем ты будешь думать. Так вот, хочу на этот случай дать
тебе совет. Даже если выяснится, что Старостенко погибла из-за тебя, не делай
из этого всемирную трагедию – Просто посмотри на ситуацию со стороны, поднимись
над ней, и ты увидишь, что дело не в тебе.
– А в ком?
– В нем. В том, кто это сделал. Если человек так скроен
и сшит, что ставит свою обиду в центр мироздания и готов мстить именно таким
чудовищным способом, то он этим способом и с таким же остервенением мстит всем,
кто его обидел. Не обязательно тебе и не только тебе. Если бы его не обидела
ты, это сделал бы кто-нибудь другой, потому что его душа чрезмерно ранима,
самолюбие непомерно высоко, а эгоизм вообще переходит всякие разумные границы.
Такие люди чувствуют себя обиженными по двадцать пять раз в сутки, и список их
личных врагов ежедневно пополняется. Но он не может свести счеты со всеми,
потому что врагов слишком много. И он выбирает кого-то одного. С кем легче
справиться. До кого проще добраться. Или просто кто под руку подвернулся.
