Первое: я должен был обучиться науке «осознанной смерти», по
Гоулду, чтобы суметь продержаться в сознании в течение всего процесса
смерти-перехода-возрождения. Если следовать этому учению, то под возрождением
надо понимать возникновение сознания заново на более высоком уровне
существования. Во время «перехода» интеллект подвергается разложению, и
необходимо иметь глубокую подготовку, чтобы не оказаться ошеломленным и
бессознательно перенесенным в новое рождение. Гоулд полагал, что именно
различия в уровне подготовки и объясняют, почему одни люди, побывавшие в
состоянии клинической смерти, способны пережить некоторый опыт и потом о нем
рассказать, а другие – нет. Я нашел труды Гоулда на английском и немецком и
тщательнейшим образом проштудировал их, внимательно и дотошно изучая
предлагаемые им методики такой подготовки.
Второе: чтобы я мог сохранить ясность ума в критический
момент, смерть не должна быть неожиданной. Я должен точно знать время встречи с
ней.
И третье: нужно избежать печали и скорби друзей и близких,
собравшихся вокруг моего смертного одра. Или у моего гроба.
Выведя для себя эти три условия, я стал составлять план,
который позволял бы их соблюсти. Наконец план был готов. Оставалось только
подобрать исполнителей в этом спектакле и ждать подходящего момента.
КАМЕНСКАЯ
До самого утра Настя и Алексей старательно делали вид, что
спят, стараясь поменьше вертеться, чтобы не разбудить другого. Около шести утра
Чистяков все-таки уснул. Услышав его ровное дыхание, Настя осторожно выползла
из-под одеяла, вытащила из шкафа очередной «ненадеванный» костюм и на цыпочках
прокралась в кухню. Плотно закрыв двери в комнату и в кухню, она наспех выпила
две чашки кофе, выкурила три сигареты, оделась, сделала макияж и, стараясь не
шуметь в прихожей, вышла из дома.
В семь утра в субботу улицы были совсем пустынны. Дождь,
моросивший весь вчерашний день, прекратился, облака понемногу рассеивались, и
город напоминал еще до конца не проснувшегося ребенка, который засыпал весь в
слезах, но поутру забыл о своем вчерашнем горе и, открыв глазенки, готовится
улыбнуться всем своим опухшим от слез личиком. Настя шла пешком, плохо понимая,
куда направляется, но зная, что должна дойти до метро.
«Вот этого со мной тоже никогда не было, – думала она,
неторопливо шагая по улице, – ранним субботним утром я не сплю в своей
постели и не бегу на работу в джинсах и кроссовках, а не спеша прогуливаюсь в
приличной одежде и туфлях на каблуках. Как хорошо дышится после дождя, пока
машин еще мало и они не успели окончательно отравить атмосферу! Кажется, я
таким воздухом тысячу лет не дышала».
Возле нее притормозил черный устрашающего вида джип.
– Красавица, тебя не подвезти?
Настя повернула голову и увидела сидящих в джипе троих
парней быкоподобного вида.
– Спасибо, пешочком дойду, – миролюбиво улыбнулась
она.
– С работы, что ли, топаешь? – поинтересовался
тот, который сидел за рулем.
– Да нет, для такой работы я уже старенькая, –
засмеялась она. – Наоборот, на работу.
– Ну гляди, а то подвезем. Мы парни бравые, нам возраст
не помеха. Может, телефончик оставишь?
Она отрицательно покачала головой, снова улыбнулась им и
пошла вперед.
Джип еще какое-то время медленно ехал рядом, парни пытались
с ней заговорить, потом водитель на прощание пару раз нажал на клаксон и рванул
вперед. «Ну надо же, – с усмешкой подумала Настя, – я, оказывается,
еще могу привлекать чье-то внимание, когда прилично выгляжу».
В восемь утра Настя вышла из метро в центре Москвы, на
станции «Площадь Революции», и неторопливо пошла через Красную площадь к
Большому Москворецкому мосту. Перейдя мост, она свернула на Кадашевскую
набережную, потом по Большому Каменному мосту вернулась на Кремлевскую
набережную и побрела мимо Библиотеки имени Ленина к гостинице «Националь»,
потом по Тверской дошла до Пушкинской площади. Еще десять минут – и она
окажется на Петровке, в здании, где работает. Но сегодня она туда не пойдет.
Сегодня она просто гуляет, бессмысленно и бесцельно, гуляет именно ради того,
чтобы гулять, идти куда-то, осознавая, что хорошо выглядишь, и порой ловя на
себе заинтересованные мужские взгляды, о существовании которых она уже как-то
подзабыла.
Ровно в девять она подошла к телефону-автомату и позвонила
Ларцеву. Голос у Володи был сонным – видно, по выходным дням он не утруждал
себя ранним подъемом.
– Я могу приехать? – спросила Настя.
– Угу, – невнятно промычал Ларцев. – Не
спится тебе… Тебя с завтраком ждать?
– Жди, я буду через двадцать минут.
Когда Ларцев открыл ей дверь, он был еще в халате, но чисто
выбрит и с влажными после душа волосами.
– Ну ты даешь! – охнул он, увидев Настю. – Я
толькотолько в себя пришел от изумления, что ты в такую рань поднялась, а ты
меня вообще в шок вгоняешь своим видом. Что это с тобой?
– Ты же психолог, – усмехнулась Настя, снимая
теплый плащ с меховой отделкой, тоже когда-то привезенный матерью и бестолково
провисевший на вешалке почти два года, – вот и ответь на свой вопрос.
– Когда женщина резко меняет внешний вид, это означает,
что она готовится коренным образом изменить свое отношение к жизни, это всем
известно.
– Вот я и готовлюсь. Где обещанный завтрак?
– Пошли на кухню. У нас сегодня самообслуживание,
Надюшка уехала с классом на три дня на экскурсию по Золотому кольцу.
Давно уже она не пила кофе с таким наслаждением. Утренняя
прогулка пробудила в Насте здоровый аппетит, а история с пассажирами джипа все
еще вызывала у нее веселье.
– Ты представляешь, Володя, меня с утра пораньше
попытались склеить трое юных амбалов, – сообщила она, закуривая.
– Я их понимаю, ты сегодня выглядишь на все сто. У тебя
есть новости или будем работать со старым материалом?
– Есть шестой труп с рыбкой, деньгами на похороны и
запиской.
Ознакомьтесь, сэр. – Она протянула ему принесенную
накануне Селуяновым записку.
Ларцев внимательно прочел записку и покачал головой.
– Все ясно, Настасья. Случай тяжелый, но спешу тебя
обрадовать, это не патология. Он совершенно нормален. Мозги у него набекрень,
что очевидно, мышление настолько своеобразное, что привычными стереотипами его
не постичь.
Но психических заболеваний, насколько я могу судить, там
нет. И, кстати сказать, готовиться к изменениям тебе не нужно.
Настя вскинула голову и тревожно посмотрела на него.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал. Ты же мне в прошлый раз
говорила, что собираешься стать седьмой жертвой этого придурка. Говорила?
– Ну да.
– Вот и успокойся. Он не собирается тебя убивать. У него
и в мыслях этой глупости не было. Он гораздо умнее, хитрее и тоньше. Кто стал
шестой жертвой?
