— Как тебя зовут?
Она ответила — едва слышно. В горле пересохло.
— Замечательно, что ты здесь, девочка, — сказал старик, точно и не слышал ее имени. — Ты мне сейчас поможешь с этой книгой, хорошо? — Говорил он спокойно, даже мягко, но смотрел на нее как-то слишком пристально.
Тут только девочка пригляделась и поняла: пальцы у него, похоже, не гнулись совсем и были скрючены на маленькой пухлой книжке в белой обложке, будто птичьи когти на добыче.
— А если я не хочу вам помогать? — дерзко спросила девочка и попыталась отступить.
Скрюченные когти впились ей в запястье.
— Но, но, глупости, глупости! Прекратить, — недовольно сказал старик. — Чего ты испугалась? Всего лишь маленькая просьба. Руки у тебя, я вижу, ловкие, хорошие руки. Книга нужная, откроешь и можешь быть свободна. Я пришел поработать ночью, когда никто не мешает. Днем даже здесь толкутся маги… ни минуты покоя… — Голос перешел в бормотание.
Девочка замерла, боясь шевельнуться. Неужели он думает, что она его не узнала?
Старик слегка встряхнул ее.
— Открой и уходи, и смотри мне, чтобы молчать об этом. — Он неприятно усмехнулся, показав неестественно белые зубы. — Тогда и я никому не скажу, что ты была тут. Тебе ведь совсем ни к чему, чтобы кто-нибудь об этом пронюхал, да, девочка? Мы договорились?
Ей оставалось только кивнуть — теперь девочка поняла, что дело нешуточное.
— Так вы книгу мне дайте, — еле слышно попросила она.
— Возьми.
Старик, не спуская с книги глаз, протянул ее девочке.
Белая книжка как будто ничего не весила. Девочка с любопытством повертела ее в руках — неужели и эта тоже волшебная? Ничуть не похоже, томик как томик… вроде карманного словаря. И замка никакого нет, как она может плохо открываться? Ну-ка… Переплет, кажется, тугой… странно, а на вид она старинная, потрепанная.
Страницы были плотно сомкнуты и поддались не сразу. А потом в лицо девочке вдруг ударил яркий свет, словно внутрь книги была вделана лампа. Девочка ахнула и от неожиданности зажмурилась. Ей стоило немалых усилий удержать книгу в раскрытом виде — половинки так и норовили сложиться, будто намагниченные.
Страницы книги были идеально белы и пусты, как нетронутый снежный наст на ярком солнце.
Книга вырывалась, трепыхалась, будто пойманная птица. Глаза у девочки заслезились, она покачнулась и свет, плясавший по стенам, как взбесившийся луч прожектора, теперь ударил в окно.
Старик что-то прошипел и вырвал книгу у нее из рук.
Слепящий свет от страниц теперь бил ему в лицо, отчего стала отчетливо видна каждая морщина, а само лицо превратилось в причудливую шевелящуюся маску. Но старик почему-то не зажмурился — наоборот, он поднес книгу к самым глазам и быстро, сосредоточенно забормотал.
Она различила лязгающее железом слово «доппельгангер» — смутно знакомое и почему-то жуткое.
А через мгновение старик исчез. Там, где он только что стоял, по полу кунсткамеры медленно, как расплавленный асфальт, растекалось нечто среднее между черной лужей и густой тенью. Воздух стал плотным и вязким — девочка едва могла дышать. Медленно, будто двигаясь под водой, она попятилась в угол.
Черная бесформенная лужа-тень липко поблескивала на полу, но щупальца ее почему-то замерли, точно замерзли, а потом она пошла крупными пузырями и вдруг взметнулась вверх.
Окружающий мир померк, все затянул сумрак, сквозь который уже было не разглядеть стены и книги. Черная тень вздымалась, как сталагмит в пещере, образовывала покрытые потеками колонны — как черные свечи — и своды, похожие на скелет какого-то гигантского чудовища, над которым распростерты перепончатые нетопырьи крылья.
В голове у девочки гудело, ей хотелось заткнуть уши, но она не могла даже пальцем пошевельнуть. А потом она поняла, что это гудит сама тьма, и низкий гул переходит в многоголосый стон, от которого болит все тело, до кончиков пальцев, до костей, будто от безжалостного мороза. И все же в этих звуках был какой-то строй и лад, и они напоминали музыку.
Зажмуриться девочке тоже не удалось, поэтому она отчетливо увидела, как под черными, уходящими ввысь сводами, возникла фигура старика. Фигура походила на фитиль огромной свечи, но только пламя этой свечи было черным.
— Слушай меня внимательно, — раздался из клубящейся темноты голос герра Притценау, крепнувший с каждым словом. — У нас с тобой теперь есть общая тайна. — Голос засмеялся, и это был уже не старческий скрипучий смешок, а гулкий, как из погреба. — У меня серьезные виды на Амберхавен и не только, но мне потребуется помощник в этом мире… вот ты мне и пригодишься.
Девочка хотела было крикнуть «я не хочу!», но не смогла даже разлепить губы.
— Так-то лучше, — удовлетворенно усмехнулся тот, кто только что был Притценау. Дряхлый старик на глазах у девочки превращался в какое-то непонятное существо, непохожее на человека — с длинными, тонкими, точно паучьи лапы, руками, с извилистыми пальцами, крепко сжимавшими Белую книгу.
— Запоминай: теперь я бессмертный доппельгангер Мутабор, и ты будешь слушаться моих приказов. Велю — будешь доносить, велю — начнешь шпионить и вредить. За это я сделаю тебя знаменитой волшебницей, ведь ты способная. Но помни — если мне потребуется твоя сила, я буду черпать ее, сколько пожелаю.
Девочка в изнеможении оперлась на ближайшую книжную витрину. Ей казалось — секунда, и ноги подогнутся. Она попыталась разглядеть лицо Мутабора, но вместо него видела лишь бледное пятно — ни рта, ни носа, только темные провалы глазниц.
— Хочешь запомнить меня в лицо? — Мутабор погрозил ей пальцем. — Не выйдет. В моем распоряжении теперь тысяча личин, и я буду являться тебе под разными — сам тебя найду, когда потребуется. А если ты попробуешь рассказать обо мне хоть одной живой душе… Или нет, лучше я наложу на тебя заклятье: слова будут застревать у тебя в горле, девочка. Не пробуй от меня спрятаться, я найду тебя везде. И не пытайся покончить с собой — не получится.
Тьма за спиной у Мутабора сгустилась и соткалась в черный плащ с капюшоном. Доппельгангер поднял обе руки, чтобы надвинуть капюшон на лоб, и… выронил Белую книгу.
И когда та, хлопая страницами, будто крыльями, полетела на пол, девочка нашла в себе силы метнуться и подобрать ее.
Черная фигура рванулась к ней, но дотянуться не смогла — Мутабора отделяла от девочки невидимая, но прочная стена.
— Отдай! Отдай книгу, дрянная девчонка! — долетело откуда-то, словно из бесконечного далека. От этого вопля в зале разбежалось эхо.
Выпустить книгу из рук у девочки почему-то не получилось — та как прилипла.
— Отдай! — Голос удалялся, призрачные колонны и своды заклубились, закручиваясь вокруг старика и постепенно поглощая его, и все заткал черный дым, из которого доносилось:
— Я тебя еще найду!
