Она все ждала, что Инго, как и обещал, наконец заговорит про меняющийся портрет, но так и не дождалась. Ну хорошо, при Бабушке он не решался, а теперь-то ему что мешает? Неужели совсем забыл?!
От разочарования и усталости Лиза начала клевать носом и уже прикидывала, как бы так незаметно подремать, — хотя чего там, все равно на нее никто не смотрит, да и темно почти! Елочная гирлянда сонно помигивала, свечи оплывали. Взрослые тоже были какие-то сонные и вялые, разговор то и дело замирал. Инго теребил длинными пальцами мандариновую кожуру, Филин сосредоточенно крутил проволочку от шампанской пробки, а Марго складывала из шоколадного фантика самолетик. Смуров вновь взялся листать амберхавенский каталог и зажег торшер. Только Амалия была свежа, как белая роза. В бирюзовой обертке. Заметив, что Илья Ильич вновь углубился в альбом, она вдруг перемигнулась с Инго.
Лиза поспешно включила волшебный слух и насторожилась: молчание Амалии и Инго было громче любого хлопка в ладоши, громче оклика «внимание!» Оно прозвучало так, будто кто-то позвонил в колокольчик в гулкой пустой комнате.
Амалия подсела к Смурову, а тот поднял голову от альбома. Глаза у него сияли.
— Поразительно! Я полагал, что знаю все варианты этого Ван дер Гроота — «Шоколадницы с семейством»! — Он показал Амалии разворот альбома, потом в сомнении посмотрел на обложку. — Амберхавен — это где-то в Скандинавии? Никогда не слышал.
Теперь переглянулись уже все присутствующие. Словно по негласной договоренности, Илью Ильича щадили и в его присутствии ни о Радинглене, ни об Амберхавене не говорили, да и с чарами постарались управиться до его появления. Смуров вообще с прошлой осени, напугавшись драконов и ходячих статуй, предпочитал делать вид, что ему все это приснилось в страшном сне.
— А скажите, ведь правда, что в Эрмитаже самый известный из вариантов? — спросила Амалия, вкрадчиво мерцая бирюзовыми глазами. По ее голосу Лиза определила: если бы не получилось такого удачного совпадения с подарком, который позволил навести разговор на картины, Амалия исхитрилась бы и все равно переключила гостя на эту тему.
— Именно, именно, — удовлетворенно подтвердил Смуров, который, как только ему подвели любимого конька для оседлания, сразу же оживился. — С этим шоколадным семейством вообще интереснейшая история, прямо анекдот.
— Пап, расскажи, пожалуйста! — попросила Марго.
— Видите, — Смуров показал всем альбом, — одна из женских фигур стоит вполоборота и лица за оборками чепчика не видно? Так вот, когда голландские коллеги привезли к нам на выставку свой вариант, у нас вышел спор о том, на каком художник изобразил свою жену, а на каком — сестру. Одна дама из Амстердама и давай утверждать, будто наши Ван дер Грооты одинаковые…
Лиза приготовилась к длинной лекции — за несколько экскурсий в Эрмитаж она уже убедилась, что Маргошин папа — рассказчик дотошный и даже несколько занудный, но Смуров опроверг ее ожидания.
— … но я ей доказал — слазал в обе картины и проверил. Лица под чепчиками были разные! — с гордостью завершил Смуров.
«Как это — слазал в картину?» — вскинулась Лиза. Остальные тоже насторожились.
— Неужели можно проникнуть внутрь картины? Как интересно! — Амалия сузила глаза и стала похожа на кошку перед прыжком.
— Будьте так добры, можно подробнее? — попросил Инго. — Нам очень нужно.
Ура, ура, мысленно возликовала Лиза, разговор идет в нужном направлении! Инго сдержал слово! И королевская воля опять сработала — Илья Ильич охотно принялся отвечать на расспросы.
— Да на здоровье, — махнул он рукой, — ничего сложного. Многие музейщики умеют проникать внутрь картин. Но не все на это отваживаются, хотя ради доказательств, если возник спор… Да и от картины зависит: соваться в батальные полотна или в Босха — затея рискованная.
— Пап, ты почему никому не рассказывал? — подала голос Маргарита.
— Я как-то не думал, что вам интересны эти цеховые хитрости. Я вот про венецианских стеклодувов такое читал, не поверите… — развел руками Смуров.
Услышав про Венецию, Инго прикусил губу, и от внимания Лизы это не укрылось.
— Да к тому же у вас и своих секретов полно, — бледно усмехнулся Смуров, явно намекая на прошлогоднее.
Значит, так и не решил, приснилось или нет, поняла Лиза. И немножко верит. Да у него в Радинглене глаза разбегутся!
— Не согласитесь ли вы, Илья Ильич, посмотреть одну занятную картину? Там, у нас, — уточнил Инго.
Лиза опять с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть в кресле от радости. У нее даже перестали болеть натертые туфлями ноги. Дело пошло на лад!
— Там, у вас — это где? Ваше «там» на самом деле есть? — подозрительно спросил Смуров. — Где эти ваши… драконы? Нет уж, увольте, слуга покорный!
— Драконы будут сидеть смирно, — пообещал Инго, а Лиза, представив себе смирного Костика, хихикнула в салфетку.
— А нам без вас никак не разобраться, — нежно пропела Амалия.
Смотреть и слушать, как Инго с Амалией и ничего не подозревающей Марго разворачивают беседу в заданном направлении, точно корабль штурвалом, было захватывающе интересно.
— Будь по-вашему, — со вздохом кивнул Смуров.
— Правда, пап! — вмешалась Марго. — Тебе там будет очень интересно! Там столько всего…
Договорить она не успела.
У кого-то в кармане настойчиво зачирикал мобильник.
Филин захлопал себя по бокам.
Лиза вздрогнула.
Звонок был нехороший. Непраздничный. Отчаянный. Это Лиза определила сразу.
— Да? — сказал волшебник в трубку. — Сонечка? Как вы там? С Новым го… Что?!
Он спросил это таким тоном, что все присутствующие замерли. Смуров даже поперхнулся чаем.
— Когда? Подождите, не волнуйтесь, по порядку. Так. Так. Буран? Так. Все, Соня, я сегодня же буду. — Филин нажал «отбой», потом бережно, как стеклянный, убрал телефон в карман и повернулся к Амалии:
— Аль, праздник кончился, мы с тобой срочно отправляемся в Карелию. Лева пропал.
Наступила такая тишина, что было слышно, как на елке колышется и шуршит мишура.
— Как, опять пропал?
На пороге стояла Бабушка. Все слышала, поняла Лиза, посмотрела на Бабушку и поняла — сна у той ни в одном глазу.
Бабушка опустилась на свободный стул и устало уронила руки на скатерть.
— Этот ребенок только и делает, что теряется! — вздохнула она.
Лиза возмутилась, но сказать ничего не успела, потому что Филин мягко, терпеливо напомнил:
— Таль, дорогая, это не ребенок, а Хранитель!
Инго пристально посмотрел на Бабушку, но ничего не сказал. Остальные вообще сделали вид, будто королева ничего не говорила. Амалия уже была на пороге прихожей — как стойкий оловянный солдатик, собранная и деловитая. На ногах у нее уже были сапожки, на голове шляпка, через локоть перекинута дубленка. Вот это да!
