Совсем другое дело «Физика» Краевича! Вот уж кошмар! Без помощи Аглаи Тихоновны Геле вряд ли удалось бы продраться к сути задач сквозь запутанный, тяжеловесный слог автора!
Аглая Тихоновна (которая, похоже, знала все обо всем и без всякого интернета), объяснила, что Константин Дмитриевич Краевич был известным физиком, и учебник на самом деле толковый, просто очень плохо написан.
— Как же это может быть? — возмутилась Геля. — Раз написан плохо, значит, плохой и есть!
На это Аглая Тихоновна ответила, что очень даже может. Для того, чтобы написать по-настоящему хороший учебник, мало быть хорошим физиком (или математиком, неважно), надо иметь еще и педагогический талант. Краевич же, будучи учителем в Петербурге, славился самым придирчивым и несносным характером — при сдаче экзаменов провал был гарантирован почти любому.
— Вот гад! — не сдержалась Геля, с отвращением покосившись на противную книжку.
Аглая Тихоновна, сдержанно улыбнувшись, сказала:
— Гимназисты ему отомстили, как могли. Вернее, один из них. Когда Константин Дмитриевич перешел в Петербургский Горный Институт, то дважды не смог сдать экзамен на звание магистра по алгебре. А ведь, кроме учебника физики, он написал еще и учебник математики! Его заваливал бывший ученик профессор Александр Садовский — тот самый, автор «явления Садовского».
Девочка ничего не знала о «явлении Садовского», но мстительно подумала, что теперь будет так называть всякий случай, когда справедливость торжествует!
Заниматься с доброй и терпеливой Аглаей Тихоновной было одно удовольствие (вот уж у кого навалом педагогического таланта), Геля с радостью зубрила бы уроки с утра до вечера. Но фиг бы кто ей позволил. Первый раз в жизни она видела родителей, которые не заставляют ребенка делать уроки, а чуть ли не оттаскивают от учебников за уши. И если бы у нее дома случилась такая лафа, она бы, конечно, прыгала от радости. А тут, как назло, столько всего надо еще выучить, а заниматься больше трех часов не позволяют — Василий Савельевич ужасно боялся, что от переутомления у дочки совсем поедет крыша, вот и запрещал подолгу сидеть за учебниками.
Кроме уроков, нашлось для нее и еще одно дело. Хотя, если подумать, его тоже можно было назвать уроками — Геля занялась дрессировкой кошки.
Началось все с того самого «запрыгивания по хлопку». Рассказ этот не давал Геле покоя, и, покончив с учебой, она разыскала Силы Зла, которые спали, зарывшись в бумаги на столе Василия Савельевича.
— Кис-кис! — заискивающе позвала девочка.
Кошка на этот раз не проигнорировала приглашение к беседе, чуть подняла голову и выжидательно уставилась на Гелю.
Она подошла ближе, похлопала себя по плечу и неуверенно позвала:
— Иди сюда, киса.
Силы Зла лениво поднялись, вылизали себе лапу, покосились на Гелю. Она позвала настойчивее:
— Силы Зла!
Кошка смерила ее презрительным взглядом и вроде бы совсем уже собралась отвернуться, но вдруг подобралась, напружинилась и прыгнула, легко преодолев расстояние в полтора метра и сильно оцарапав Геле плечо, — когти у кисы были как у орла. Хоть по деревьям лазай.
Геля даже не пискнула — она была в восторге!
С восседающими на плече Силами Зла крохотными шажками выбралась из кабинета и пошла в столовую — хвастаться Василию Савельевичу, который этим вечером остался дома, посиживал в своем любимом кресле да почитывал свои любимые медицинские журналы.
— Папа! Посмотри только! Она прыгнула! И с первого раза! Ну почти, — сообщила свистящим шепотом, чтобы не спугнуть зверька.
— Да что ты? — обрадовался доктор. — У тебя, несомненно, наследственный дар к дрессировке! Не-сом-нен-но!
Но Силы Зла, похоже, не разделяли мнения Василия Савельевича. Они без всякого уважения слезли с Гели (как с дерева), забрались на руки к доктору и требовательно ткнулись макушкой в его ладонь — давай, мол, погладь меня немедленно.
Геля хотела позвать кошку обратно, но Василий Савельевич покачал головой:
— Не сейчас. Если прискучишь ей — ничего у тебя не выйдет с дрессировкой. Кошки очень капризные и своевольные.
— А как надо правильно делать, папа?
О кошках Василий Савельевич знал ужасно много. Рассказал о Бастет — древнеегипетской богине радости, любви, женской красоты и домашнего очага, которую изображали в виде женщины с головой кошки. Поведал любопытную историю о дюжине кошек, отданных в качестве охотиков за крысами на одно торговое судно. После завершения плавания все они были возвращены домой, но каждый раз, когда корабль снова приходил в порт, кошки сбегались на пристань, чтобы приветствовать его. И всегда знали, в каком точно месте он причалит, хотя никто их, разумеется, не извещал. Еще рассказал, что кошки обладают врожденным чувством направления, и, если даже их увезти за многие версты от дома, они сумеют туда вернуться.
— Потому что кошки привязываются больше к дому, чем к человеку? — спросила Геля.
— Вздор, — ответил Василий Савельевич. — Кота моей маменьки однажды случайно оставили в городе — просто потеряли в суете дачного переезда. Так он через несколько дней нашел нас в Кунцеве. Облезлый, грязный, худой, лапы в кровь стерты, а ведь добрался. Так-то.
И доктор приступил к самому интересному — стал рассказывать, как, собственно, следует обучать кошек. По его словам выходило, что самое трудное — это терпение, которое должен проявить дрессировщик.
— Запомни, принуждать и наказывать ее нельзя категорически. Ка-те-го-ри-чес-ки! — говорил Василий Савельевич, наглаживая Силы Зла. — Обидится и даже то, что умеет, нипочем не станет делать. Если хочешь научить садиться по приказу, как собаку, жди, пока сама сядет, и тотчас же подавай команду — «сидеть» или другое слово, какое сочтешь нужным. Главное, чтобы кошка запомнила…
— А кошки много слов могут выучить?
— Много, — кивнул Василий Савельевич, — я, разумеется, не считал, но больше двух дюжин, это точно.
Потом объяснил, как научить Силы Зла давать лапку: сесть напротив кошки, протянуть к ней руку с раскрытой ладонью, а пальцами другой руки мелко постукивать по ладони. Кошка и цапнет лапкой — тут-то и надо сказать «волшебное слово», а после сразу кошку похвалить. Потому что кошки тщеславны и очень любят, когда их хвалят, а вот подачки, в отличие от собак, часто вовсе игнорируют.
Вооруженная бесценными знаниями, девочка с жаром приступила к обучению Сил Зла.
Сначала придумывала «волшебные слова». Давать кошке солдатские собачьи команды вроде — сидеть! лежать! дай лапу! — показалось обидным. Долго изобретала какие-то специальные ласковые, но вдруг осенило — по-французски! Надо разговаривать с кошкой на французском языке, так похожем на мурлыканье!
