Как они умудрились ее заметить в такой темноте? Наверное, у гопников, привыкших шататься по ночным подворотням, глаза, как у кошек, зоркие…
– Пацаны, а вот и пидор наш пришел! А-га-га… – продолжал пьяный, отвратительно низкий голос. – Эй, петушина, иди сюда!!! Куда ты от нас сбежал, маленький?!
Настя тряхнула головой, сжала кулаки и пошла вперед. Какого черта? Еще пару месяцев назад ее уважала половина Питера, авторитеты приезжали проконсультироваться о разных деликатных проблемах, сколько проституток и сутенеров под ней ходило, а Андрей? Да стоило кому сказать, на каком-нибудь приеме или презентации, где все в смокингах, все в вечерних платьях, да что сказать, шепнуть – «невеста Быкова», – как расступались перед ней фрачно-сверкающие людские стены, и шла она куда хотела, не оглядываясь и не задевая никого ни плечом, ни локтем. Успевали господа бизнесмены посторониться. Неужели сейчас какие-то отморозки уличные на нее полезут?
Водка, выпитая только что, гасила осторожность и страх. Настя понимала это, но продолжала идти вперед, надеясь на свой богатый опыт общения с разного рода криминальными личностями. Перед ней сидела компания, представлявшая собой, наверное, одну из самых неприятных ее разновидностей. Волчья стая. Отморозки, рвущие жертву на части, невзирая ни на его авторитет, ни на то, что с него нечего взять, просто так, рвут ради того, чтобы рвать.
Она приблизилась к темной группе вплотную и, не замедляя шага, двинулась сквозь нее. Парней стало больше – трое тех, кто провожал ее замечаниями, когда она только шла к Кузу, и еще двое новых, постарше, помолчаливей и пострашней именно своей молчаливостью. Уж в этом-то Настя разбиралась, насмотрелась на бандитов самых разных уровней, как говорится.
– Ты куда, петушок? – изумленно спросил один из сидящих на лавочке, когда Настя шла мимо него, и, быстро встав, схватил ее за воротник куртки. Она не успела сгруппироваться и что-то предпринять, парень действовал молниеносно. Сделав подсечку, он швырнул Настю на снег. Она почувствовала, что эти руки не так-то просто будет, если, не дай Бог придется, разжать или заблокировать их удары.
– Котик, возьми в ротик! – сказал второй, присаживаясь перед Настей на корточки.
Компания загоготала. Теперь хмыкали и те, взрослые и молчаливые. Настя, разгребая руками снежную кашу, попробовала подняться на ноги, но удар по уху снова бросил ее на снег.
– Ты куда, пидор? Лежать!!!
Глава шестнадцатая
Андрей взлетал едва ли не до потолка маленькой двухкомнатной квартирки, а может быть, после потолков своих апартаментов на улице Рубинштейна эти стены в доме-корабле на проспекте Композиторов, продуваемом всеми ветрами и исполосованном всеми дождями, казались ему тесными, потолки низкими, да и кровать узковатой…
Однако Вика старалась так, что иной раз ему казалось, что это не он парился в тюряге без женской ласки и человеческого тепла несколько месяцев, а она жила на необитаемом острове и изголодалась по мужику…
Еще говорят, что после тюряги у мужика могут быть проблемы. Психология, мол, барьер… Ни фига. Никаких барьеров! Андрей сам себе удивлялся. После такой жрачки, какой его кормили, по идее, месяц ничего вставать не должно. Ан, не тут-то было.
Бедра у Вики были такими узкими, что Андрей сначала даже засомневался, а может ли он вообще, это… как бы сказать… попасть… Что касается его арсенала, то в такой страшной боевой готовности Андрей, пожалуй, и не помнил себя, чтобы вот так, чугуном, бронетанковой какой-то сталью наливалось его «мужское достоинство». Раскаленным негнущимся стержнем он вонзился в Вику, боясь разорвать ее пополам, но, ничего, не разорвал. На мгновение ему показалось, что под ним лежит его Настя, и ощущение это было таким сильным, что Андрей зарычал, вышел и вошел с удвоенной силой.
А Вике, кажется, только того и надо было. Хрупкая, ломкая соломинка вдруг начала извиваться под ним, превращаясь в горячую змею, ее тонкие руки, ноги, все тело гнулись и изгибались под такими непостижимыми углами, так заворачивались вокруг Андрея, как будто под белой, прозрачной кожей не было не то что костей, а даже сухожилий.
Откуда в ней такая сила взялась? Находясь внизу, она подбрасывала хотя и похудевшее в тюрьме, но все же довольно мощное и тяжелое тело Андрея ритмично, с легкостью и без напряжения, жадно раскрыв рот и тяжело дыша не от натуги, а от жаркого удовольствия, которое доставляли ей полеты партнера. Переместившись наверх, сама стала взлетать, не сбрасывая темпа. Застонав, захрипев, упала на него, заколотившись в сумасшедшем, зверином оргазме, полминуты ей понадобилось на то, чтобы разобраться с ним, и снова, почти сразу вскачь…
Он не заметил, как они оказались на полу. Слава Богу, ковер у Вики был толстый. «Специально, должно быть, рассчитывала, когда покупала», – подумал Андрей, но связно мыслить в такой обстановке было сложно, и он, прислушиваясь к ее движениям, принялся кататься по полу, вставать на колени сзади, укладывать ее на диван и снова поднимать, носить на себе в ванну и обратно. Потом, когда он, уже просто ничего не соображая, лежал на спине, она снова прыгала на нем, пока не сказала длинное, довольное «О-о-ох» и не упала мягкой, мокрой от пота спиной поперек его груди.
– А я знала, что ты приедешь, – сказала она спустя несколько минут. – Ждала тебя.
– Почему знала?
– А ты на меня так сегодня посмотрел в офисе, я и поняла, что будешь.
– Посмотрел… Мало ли как я посмотрел. После тюряги-то знаешь меняется ощущение жизни…
– Невеста у тебя пропала, говорят?
– Кто это говорит? – насторожился Андрей.
– Андрюшенька! Я же секретарша. А секретарши должны все знать. Это наша работа. Хорошая секретарша, она же что делает? Она хранит се-кре-ты…
Вика извернулась, оказавшись теперь на нем животом вниз, и начала целовать грудь, живот, ниже, ниже, замурлыкала, касаясь ртом его волос, снова облизывая и пробуждая к жизни уснувшее орудие.
– Подожди! – Андрей высвободился из горячих объятий и встал.
– Тебе не нравится?
– Да ты что? Как такое может не нравиться? Очень даже нравится. Ты скажи, откуда ты все знаешь?
– Ну, во-первых, далеко не все, а во-вторых, Коган-то ведь тоже не пальцем деланный. У вас с ним дела серьезные, он и заботится, волнуется о тебе. Справки наводит.
– Да? Очень интересно… И с тобой делится.
– Иногда. Ты не думай, я ему не любовница никакая. Так, разве что…
– Ясно. В кабинете после обеда… На десерт.
– Да ну тебя! Тоже, выдумал… Ничего у нас и не было такого. Может быть, один раз или два… Какая разница тебе-то? Тебе разве плохо? Я же тебя одного люблю, Андрюшенька…
– О-хо-хо, «люблю»… Викуля, кончай это все… Бесполезно.
– Да я знаю. У тебя ведь дама сердца имеется. А чего же ко мне приехал-то тогда? Ехал бы к ней… Или – что?
