Так вот, тот тип выследил меня. И решил, что молодой Охотник из смежного мира будет неплохой добычей. Он чуть не прикончил меня. Но мне помогли. Один хороший человек. Сам он, правда, погиб, но перед смертью влил в меня столько силы, доставшейся ему от Распятого Бога, что я смог-таки одолеть противника. Но не убил. Не сумел. Просто лишил его сил в Изнанке, где он и прозябал последние пять лет по нашему исчислению. У них там время течёт немного иначе. Но потом каким-то образом ему удалось восстановить силы, вернуть прежний статус. После чего, используя все свои возможности, он совершил невероятное по меркам Изнанки. Он был перемещен из Цеха Охотников в Цех Коллекционеров. Что повлекло за собой некую нестабильность в чёткой структуре общественных взаимоотношений Изнаночников. Теперь он нацелился на Цех Антикваров. Что, как мне сказали, должно и вовсе пошатнуть устои Изнанки. Вот тот самый «разрушитель устоев» теперь решил использовать накопленные здесь силы, безусловно, тёмные, как бы пафосно это ни звучало, чтобы стереть меня в порошок. Но не всего целиком. Некоторые части меня необходимы ему для продвижения по «карьерной лестнице». А точнее — голова. Ну и такой пустяк, как душа. Он вначале разбудил эти силы ещё несколькими смертями. Хватило всего-то пары таджиков. А потом тупо заманил меня сюда, использовав твое имя.
Вот такие пироги с котятами…
А тебя мне, значит, придали, так сказать, на усиление… Значит, у этого самого Духа Земли, как ты говоришь, есть во мне заинтересованность.
Алексей начал размышлять вслух. Сидеть и строить догадки было гораздо приятнее, чем тащиться куда-то по затхлым коридорам в тусклом свете, отбрасываемом болтающимся под потолком Светочем.
— Может, выйдем хоть отсюда? — поинтересовался волк. — А то как-то мне тут… неуютно, что ли.
— На фиг. Дай подумать, лохматый. Да куда тут идти?
Алексей достал из кармана индивидуальный пакет, зубами разорвал обёртку, сплюнул под ноги. Вынул из пакета пластиковый флакон с перекисью и, морщась от боли, стал поливать ею на изрезанные пальцы.
Кровь на ранах зашипела, сворачиваясь, и стала грязными хлопьями падать под ноги сидящему Охотнику. Промыв раны, Алексей извлек из того же пакета пластырь и стал деловито заматывать им пальцы.
По тому, как ловко он оказывал себе первую помощь, сразу было видно, что подобная процедура ему не в новинку.
— А знаешь, Олег, я тебе даже завидую. На тебе все раны, как на собаке, заживают.
— А ты, можно подумать, никакого заклинания не знаешь, да?
— У меня не заклинания, а наговоры. Знаю, конечно, только силы тратить не хочу. Пока можно, буду использовать традиционные методы лечения. Как в армии: внутрь аспирин, снаружи зелёнку, — улыбнулся волколаку Алексей.
— Остряк, блин.
— Слушай, с самого утра хочу спросить: а чего ты не перекинешься в человека?
— И отсвечивать перед тобой голым задом?
— Да сдался мне твой зад.
— Тоже силы берегу. Между прочим, когда в волка перевертываюсь, практически без побочных эффектов проходит. А если обратно в человека — сутки потом отходить. Голыми рукам бери. Много я такой навоюю?
— Тебе виднее. Хорошо хоть у меня аллергии на псину нету.
— Это были б твои проблемы, — огрызнулся Олег.
— Ага, точно. От аллергии у меня наговоров нет. Наши предки о такой заразе и не подозревали даже. Хотя, они о многом не знали. Многое самому приходится придумывать прямо на ходу. Но перед этим долго-долго вникать в суть явления. Как заставить батарейку в фонарике дольше работать?
— Да как-как, новую купить, — оскалился, должно быть улыбаясь, Олег.
— Дубина лохматая, — беззлобно выругался Алексей. — Вот, к примеру, я сегодня был в таком месте, где не то что «Энерджайзер», «Крону» не найти. А силы распылять там ой как не охота. Вечная батарейка была бы очень кстати. Есть у меня и такой наговор. Но, один фиг, пришлось Светоч пускать, потому как электрический свет там не светил… — рассуждал Алексей, заматывая пальцы. Оборвал белую полоску зубами.
— Слушай, Лёха… Как думаешь, нам дадут отсюда живыми выйти? — ни с того ни с сего спросил Олег. И посмотрел на Алексея, который закончил перевязывать руки и теперь неуклюже заталкивал набор с пластырем в карман. В желтых глазах волка мелькнула тоска…
— Честно?
— Угу…
— Понятия не имею. Я и сам, Аллигатор, не пойму, если честно, всей этой канители. Раньше, до того, как нас сюда подрядили, все было просто и понятно. Как у латинян: «Пришел, увидел, победил»… Со всякой мелочью в основном приходилось пересекаться. А сейчас задним нервом чувствую, что-то большое намечается. А мы с тобой, брат, как две щепки в водовороте. Мы, да ещё тот поп у машины… Как ни крути, он тоже с нами. Хоть в этот поганый могильник, — Алексей обвёл взглядом пыльную комнату, — и не полез.
С другой стороны, нас тут двое, что само по себе гораздо лучше одного. Я ведь даже представления не имею о том, с чем ему там столкнуться придётся… Надеюсь, что ему там будет легче.
Ладно, пошли… Надо выбираться. Да и задницу надрать не забыть парочке ретивых.
Так ведь?
— А то! — оживился волколак. Бездействие, даже вынужденное, даже для того, чтобы зализать раны, его тяготило. — Пошли, брат Лёха. Куда двинем?
— Вперёд. Там, — Алексей кивнул за спину, — мы уже были. Давай, ты вперёд, я за тобой.
— Точно… — осклабился волколак. — Только кишки побаливают. У… сволота, — прогудел он и, проходя мимо останков того, кто был повинен в этой боли, шарахнул по ним лапой. Воздух заклубился облаком бурой пыли, и труп, неизвестно когда успевший иссохнуть до пергаментной тонкости, рассыпался в прах, оставив после себя только силуэт на полу. Тут же инвалидная коляска стала стремительно покрываться бурыми пятнами ржавчины… Коричневая короста ржи поедала металлические части, дерматиновое сидение посерело, пошло трещинами. Из трещин вылезла набивка, тоже стареющая на глазах. И вывалилась на пол, подобно кишкам из дыры в животе. Олег отпрянул назад.
Алексей, чтобы не быть сбитым с ног мохнатой тушей, отскочил в сторону.
Волколак утробно зарычал.
Алексей поднял перед собой руки, как будто скатывая снежок из невидимого снега.
Между пальцев побежали холодные злые голубые искорки.
Волк вздыбил шерсть на загривке и оскалился, не сводя взгляда разгоравшихся янтарным светом глаз с коляски и следов трупа.
Тлен и разрушение перекинулись с останков их недавнего противника и его коляски на пол. Под толстым слоем пыли стремительно и неотвратимо стали дряхлеть доски пола. Краска вздулась пузырями и растрескалась, мелкой коричневой чешуей устлав пол.
Разложение, как тень от застилаемого тучей солнца, прянуло на стены. Обои почернели и съежились. По ним побежали трещины сверху вниз, как будто кто-то полосовал по стене когтистой лапой, и бумага грязными клочьями падала на пол… Не сговариваясь, друзья рванули к двери в противоположном конце комнаты. Алексей на ходу обернулся и всадил в пол за собой рвущийся из рук снежок, скатанный из холодного голубого света.
