Люк высунулся из окна и крикнул:
– Имейте в виду, мне это не нравится! Клэри, ты останешься с Магнусом в машине. На корабль пойдем мы с Джейсом. Ясно?
Клэри кивнула и съежилась в углу кузова. Джейс сел рядом, обхватив себя за лодыжки:
– Похоже, будет интересно.
Пикап тронулся, расшвыривая гальку из-под колес, и въехал прямо в реку. Клэри швырнуло на заднее окно кабины. Люк решил их всех утопить?! В кабине сверкали сполохи синего света. Колеса пикапа ударились о что-то твердое, словно машина переехала бревно. А потом они легко заскользили вперед, как по очень хорошей дороге.
Клэри ухватилась за край кузова и заглянула через него, уже догадываясь, что именно там увидит. Пикап ехал по темной воде, едва касаясь шинами ее поверхности. Вокруг снова воцарилась тишина, только ровно гудел мотор да над головой кричали чайки.
Джейс широко улыбнулся:
– Валентин это точно оценит.
– Ну да, – сказала Клэри. – Кто-то умеет ползать по стенам, как паук, кто-то кидает супербумеранги, а у нас вот водоплавающий пикап.
– Если господ нефилимов что-то не устраивает, – раздался голос Магнуса из кабины, – пусть попробуют прогуляться по воде.
– Давай просто войдем? – предложила Изабель, прижимавшая ухо к двери библиотеки. – Ты что-нибудь слышишь?
Алек подошел к двери и прислушался, бережно сжимая в руке телефон. Магнус обещал позвонить, если будут новости или возникнут проблемы. Пока телефон молчал.
– Нет, ничего.
– Вот именно! Они перестали друг на друга орать. Значит, ждут Валентина.
Алек отошел от двери и выглянул в окно. Небо было цвета угля, засыпанного алым пеплом.
– Солнце садится.
Изабель схватилась за ручку:
– Пошли.
– Стой!
– Нельзя тянуть. Она опять солжет нам о том, что скажет Валентин. И вообще, я хочу посмотреть на отца Джейса. Ты разве нет?
– Хочу, конечно, но все-таки это не очень хорошая идея, потому что…
Изабель не стала его слушать. Она распахнула дверь и шагнула внутрь; Алеку не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней, ругаясь себе под нос.
Инквизитор и Мариза стояли друг напротив друга по разные стороны огромного письменного стола, как боксеры на ринге. Щеки у Маризы пылали, волосы растрепались. Изабель покосилась на Алека. Она уже явно жалела, что ворвалась без приглашения, прекрасно зная: матери не стоит попадаться под горячую руку.
Если Маризой владела ярость, то Инквизитором – форменное безумие. Имоджен резко обернулась к вошедшим с перекошенным ртом:
– Вам что здесь нужно?!
– Имоджен… – предостерегающе начала Мариза.
– С меня довольно! – рявкнула Инквизитор. – Довольно вашей семейки и этого сборища малолетних преступников!
– Имоджен! – повторила Мариза, и какие-то нотки в ее голосе заставили Инквизитора обернуться.
Воздух у медного глобуса заискрился, как вода в солнечный день. Искры начали сливаться в фигуру, будто черная краска проступала на белом холсте, и наконец приняли форму широкоплечего человека. Изображение расплывалось; с уверенностью можно было сказать лишь, что человек этот высокого роста и с коротко остриженными белыми волосами.
– Валентин, – выдохнула Инквизитор, отчего-то захваченная врасплох, хотя несколько часов ждала его появления.
Воздух заискрился еще сильней, и Валентин просто шагнул в библиотеку, словно вынырнул из морских глубин. Отец Джейса обладал выдающимися пропорциями – ростом выше ста восьмидесяти сантиметров, широкой грудью и мощными руками, на которых вздувались мускулы. Лицо его имело почти треугольную форму, с жестким острым подбородком. Пожалуй, он был красив – и поразительно не похож на Джейса. Над его левым плечом виднелась рукоять Меча смерти. В оружии Валентин сейчас не нуждался, поскольку явился на переговоры в форме бестелесной проекции, – значит, Меч он нацепил, исключительно чтобы позлить Инквизитора. Впрочем, вряд ли ее можно было разозлить сильнее.
– Иможден, – произнес Валентин в качестве приветствия. Темные глаза смотрели с самодовольным весельем. – И Мариза, моя Мариза… сколько лет прошло!
Мариза с трудом сглотнула:
– Я не твоя, Валентин.
– А это твои дети? – продолжал Валентин, как будто не слыша ее. – Очень на тебя похожи.
От его взгляда Алек ощутил легкую дрожь. Отец Джейса говорил сдержанным, почти обходительным тоном, но его глаза сияли чем-то настолько хищным, что Алеку захотелось немедленно заслонить собой Изабель.
– Оставь моих детей в покое, – сказала Мариза, с трудом сохраняя спокойствие.
– Разве это справедливо? – произнес Валентин и обернулся к Инквизитору: – Ведь моего ребенка вы в покое не оставили. Сообщение я получил. Это все, на что вы способны?
Инквизитор не пошевелилась, только моргнула медленно, как ящерица:
– Надеюсь, суть моего предложения тебе понятна.
– Вы хотите, чтобы я обменял Орудия смерти на сына, верно? В противном случае он будет казнен.
– Казнен?! – эхом повторила Изабель. – МАМА!
– Помолчи! – резко бросила ей Мариза.
Инквизитор смерила младших Лайтвудов ядовитым взглядом:
– Ты понял меня совершенно верно, Моргенштерн.
– В таком случае я отвечаю отказом.
– Отказом? – переспросила Инквизитор с выражением человека, у которого вдруг твердая земля ушла из-под ног. – Не советую блефовать. Я поступлю именно так, как обещала.
– О, не сомневаюсь, Имоджен. Ты всегда была женщиной целеустремленной и безжалостной. Я сам обладаю теми же качествами.
– Не сравнивай меня с собой! Я следую Закону…
– Это какой же закон предписывает убить несовершеннолетнего парня ради мести отцу? – произнес Валентин. – Закон тут ни при чем, Имоджен. Ты ненавидишь меня и хочешь расквитаться за гибель собственного сына. Только все это уже не имеет значения. Я не отдам Орудия смерти – даже в обмен на жизнь Джонатана.
Инквизитор не сводила с него глаз:
– Он твой сын! Твой ребенок!
– Дети сами выбирают, как им жить. Ты никогда этого не понимала. Я предложил Джонатану защиту, если он останется со мной. Он отверг меня и вернулся к вам, и теперь Конклав грозит ему смертью. Я предупреждал Джейса, что именно так все и произойдет. Ты предсказуема, Имоджен.
Не в силах поверить в равнодушие Валентина, Инквизитор вновь повторила:
– Если не отдашь Орудия смерти, Конклав будет настаивать на казни твоего сына. И даже я не смогу им помешать.
– Я знаю, – кивнул Валентин. – И тоже ничего не могу сделать. Я дал ему шанс – он отказался.
