– Инквизитор считает, что убийство феи – отвлекающий маневр, – быстро сказала Клэри. – Чтобы пробраться в Город молчания, не опасаясь Конклава.
– Есть масса простых способов устроить диверсию, – отмахнулся Джейс, – не навлекая на себя гнев волшебного народца. Он не стал бы убивать фею, не будь у него на то веской причины.
– Причина была, – сказал Магнус. – От феи ему требовалось то же, что и от мага с оборотнем.
– Что? – спросил Алек.
– Кровь. – Магнус открыл книгу и стал листать страницы, исписанные пылающими буквами. – Ага, вот! – провозгласил он наконец, ткнув в пергамент острым ногтем.
Алек склонился над книгой, но маг предупредил:
– Ты не прочтешь, это написано на языке демонов.
– Я узнаю рисунок, – сказал Алек. – Это Мэллертах. Я встречал его и в других книгах.
На пергаменте был изображен меч – тот самый, который пропал из Города молчания.
– Здесь описывается ритуал дьявольского обращения, – произнес маг. – Вот что задумал Валентин.
– Какой ритуал? – переспросила Клэри.
– У каждого магического предмета есть принадлежность, – объяснил Магнус. – Родство с той или иной силой. Принадлежность Меча душ ангельская, это тоже клинок серафимов, вроде тех, что носят Сумеречные охотники, только гораздо более мощный, ведь он черпает силу у самого Ангела, не просто из звука ангельского имени. Валентин хочет изменить принадлежность Меча, сделать его демоническим.
– То есть сделать из законопослушного добра законопослушное зло, – ввернул Саймон, весьма довольный собой.
– Это он про игру «Подземелья и драконы», не обращайте внимания, – пояснила Клэри.
– Пока Мэллертах – меч Ангела, Валентину от него мало пользы. Но если в мече окажется демоническая сила той же мощи, Мэллертах будет для него бесценен. Валентин получит настоящую власть над демонами, а не ограниченную защиту, которую дает ему Чаша. Он сможет призвать любого демона и заставить его служить себе.
– Он намерен собрать армию демонов? – сказал Алек.
– Ваш Валентин просто жить не может без армий, – заметил Саймон.
– Пожалуй, он даже сумеет разрушить Идрис, – закончил Магнус.
– Зачем ему вести демонов на Идрис? – спросил Саймон. – Там же все, как один, Сумеречные охотники – те, кто убивает демонов? Они уничтожат эту армию, вот и все. Разве не так?
– Демоны являются в наш мир из других измерений, – сказал Джейс. – И мы понятия не имеем, сколько их там. Возможно, несметные легионы. Пока печати их сдерживают, но никто не знает, что будет, если она навалятся все разом.
Легионы… Клэри вспомнила ужасающего высшего демона Аваддона и попыталась представить сразу сотни таких. Или даже тысячи. Внезапно она почувствовала себя совершенно беззащитной.
– Не понимаю, какая связь между этим ритуалом и убийствами нежити, – сказал Алек.
– «Чтобы провести ритуал обращения, должно четырежды раскалить меч докрасна и четырежды охладить в крови нежити. Прольет свою кровь дитя Лилит, дитя луны, дитя ночи и дитя фей, и четырежды будет закален Меч», – прочел Магнус.
– Господи, – прошептала Клэри, – значит, будут еще убийства? Ему нужно еще одно дитя…
– Вернее, два, – уточнил Магнус, захлопнув пыльную книгу. – Кровь оборотня Валентину добыть не удалось: его спугнули. Как бы то ни было, он на полпути к обращению Меча. Возможно, наполовину завершенный ритуал уже дает ему какую-то силу. Возможно, он уже собирает демонов.
– Если так, случаи проникновения демонов в наш мир участились бы, – возразил Джейс. – А Инквизитор сказала, что в последнее время все тихо и спокойно.
– Если Валентин собрал всех демонов под своим крылом, стоит ли удивляться, что в нашем мире стало тихо – до поры до времени, – резонно заметил маг.
Все ошеломленно переглянулись. Такая мысль никому не приходила в голову.
Напряженную тишину вдруг взорвал звонок мобильника, и Клэри вздрогнула от неожиданности, пролив на руку горячий кофе.
– Это мама, – сказал Алек, взглянув на экран.
Он отошел с телефоном к окну, стараясь говорить как можно тише. Саймон взял Клэри за руку и нежно поцеловал алеющий на запястье след от ожога:
– Теперь не болит?
Клэри изумленно уставилась на него. Раньше Саймон никогда так не делал. Хотя раньше-то она не считалась его девушкой… Клэри осторожно отняла руку, подняла глаза на Джейса и встретила его пристальный взгляд.
– Ты Сумеречный охотник и должна справляться с любыми травмами. Держи, – холодно сказал он, достал стило и запустил его по столешнице в ее сторону.
– Пустяки, не надо. – Клэри толкнула стило обратно.
– Клэри! – рявкнул Джейс, прихлопнув ладонью катящийся жезл. Получилось несколько громче, чем инцидент того заслуживал.
– Она сказала, что ей не нужна эта штуковина, – злорадно сказал Саймон. – Ха-ха.
– Ха-ха? – переспросил Джейс. – Это что, вершина примитивного остроумия?
– Что тут происходит? – Алек вернулся к столу и теперь смотрел на них с непониманием.
– Какая-то мыльная опера, – сообщил Магнус. – Причем третьеразрядная.
Алек отбросил с глаз непослушную прядь:
– Рассказал маме про ритуал…
– Дай-ка угадаю, – нахмурился Джейс. – Она тебе не поверила и обвинила во всем меня.
– Нет. Она намерена доложить об этом Конклаву, но боится, что ее не станут слушать. Похоже, Инквизитор полностью взяла бразды правления в свои руки. И судя по тону, мама там сейчас рвет и мечет. – Телефон в его руке снова зазвонил. – Изабель. Я на минутку. – С этими словами он снова удалился к окну.
– Думаю, ты прав насчет оборотня у «Охотничьей луны», – сказал Джейс магу. – Парень, который его нашел, видел, как кто-то убегал по переулку.
– Очевидно, Валентину помешали закончить начатое, – кивнул Магнус. – Теперь он попытается убить еще одного юного оборотня.
– Надо скорее сообщить Люку, – решила Клэри, поднимаясь со стула, но ее остановил возглас Алека:
– Подожди!
На лице у него было очень странное выражение.
– Что тебе сказала Изабель? – спросил Джейс.
– Что нас желает видеть королева Летнего двора, – неуверенно проговорил Алек. – И назначает нам сегодня аудиенцию.
– Ну да! – не поверил Магнус. – А Мадонна хочет нанять меня в подтанцовку.
– Какая еще мадонна? – спросил Алек.
– Какая еще королева? – спросила Клэри.
– Королева фейри, – ответил ей Магнус. – Ну, местная королева. Местных фейри.
Джейс устало опустил лоб на руки:
– Скажи Изабель, что мы никуда не идем.
