— Но-но-но! — прикрикнул репортер. Не хватало еще, чтоб намекали ему на щенячий возраст.
Господин с бакенбардами усмехнулся. Белокурая курсистка-эмансипэ от прогрессивных «Новых известий» юноше Перепелко даже посочувствовала: уж больно уши у того загорелись — это всегда так неприятно, если уши горят.
— Давайте-ка лучше с подробностями. И по порядку — где, когда, что, — высказался спокойный толстячок из «Биржевки». Его поддержали и другие охотники за сенсациями.
Однако нервы железнодорожников были уже на пределе.
— Да чего тут рассказывать? — не выдержал Зимин. — Рассказывали уж! И не один раз! Привидение! По вокзалу ходит. Ночью. У нас тут три смены дежурных перебывали — все видели. Каждый! Коваленко ажно в обморок хлопнулся. Никак откачать не могли.
— Да! И он на Николаевку перевелся, — добавил Григорьев.
— Кто? — не понял господин в бакенбардах.
— Дак Коваленко же! Боится человек. Понять можно. Это ведь не то что средь бела дня с карандашиком…
— Вот что, господа газетчики, — заместитель начальника вокзала оторвался от созерцания экипажей, извозчичьих лошадей и торговок огурцами и кислой капустой на площади, оставил запыленное окно кабинета и оглядел заинтригованных представителей прессы. — Если хотите до тонкости разобраться в вопросе — милости прошу! От имени и по поручению начальника вокзала приглашаю всех желающих подежурить. Тут уж наверняка до правды докопаетесь. С нашими вот сотрудниками.
— Ежели кишка не тонка, — проворчал Григорьев, поглядывая на субтильного репортера Перепелко и бледную стриженую курсистку.
— При чем тут кишка? — вскипел Аркаша Перепелко. — Я против суеверий!
— Ну, не суеверишь — и хорошо. И ладно. Может, чего и разъяснишь нашей-то темноте — так, мол, и так, граждане миряне. Атмосферное, дескать, явление, — примирительно проворчал Зимин.
— Отлично. Я материалист!.. И я вас выведу на чистую воду! — воскликнул репортер. — Коллеги?..
На эксперимент согласились трое: сам Аркаша, курсистка Лидочка Зайцева и солидный господин в бакенбардах — Диомид Львович Ревунов из «Голоса», ведущий обозреватель научного раздела. Встреча со сверхъестественным для него лично — дело совершенно естественное, объяснил Диомид Львович. Всю жизнь он об этом мечтал и внутренне готовился.
Григорьев и Зимин покинули кабинет. Газетчики тоже начали расходиться.
Троих дознавателей от прессы заместитель начальника задержал, обратившись к ним с торжественным напутствием:
— Господа! Вам доверена весьма важная миссия. Необходимо, наконец, вскрыть правду для общества.
После чего, понизив голос, господин Ионов повторил еще раз:
— Пожалуйста, проявите бдительность, господа. Я уверен, тут чей-то нахальный розыгрыш.
И поглядел на Аркадия Перепелко: из всей группы газетчиков молодой прыткий репортер казался заместителю Ионову наиболее полезным в деле разоблачения человеком.
Заметив этот взгляд, Лидочка Зайцева презрительно усмехнулась. Мужчины так любят делить шкуру неубитого медведя, подумала она. И постоянно хвастаются.
А вполне возможно, загадку суждено разгадать репортеру-женщине. В конце концов, 1911 год — новый век на дворе!
* * *
Встречу для ловцов «потустороннего» назначили вечером, в дежурке.
Лидочка Зайцева робела от самой мысли, что ей предстоит всю ночь провести в обществе не вполне знакомых мужчин, да еще где-то на вокзале.
Но отставать от репортеров мужского пола она не собиралась. Нет уж! Никто из гендерных шовинистов не посмеет утверждать, что женщина в репортерском деле хоть чем-то хуже или слабее своих коллег.
Ловить привидение? Пожалуйста! Саму идею экзорцистического расследования Лидочка приняла как брошенную перчатку — по-рыцарски.
Но теперь, сидя в продуваемой сквозняками дежурке и отбиваясь от нахлынувших вдруг трусливых мещанских мыслей, она испытывала ужасный душевный дискомфорт и больше всего опасалась как-нибудь нечаянно покраснеть.
Сев независимо на отдельно стоящий в сторонке венский стул, Лидочка выпрямилась и замерла. Ей хотелось вообще ни о чем не думать.
Зато мысли, идеи и фантазии Аркадия Перепелко фонтанировали: он был в восторге от всего предприятия.
— Нет ничего скучнее призраков, господа. Вот что я вам скажу! — заявил молодой человек присутствующим, весело помахивая карандашом над черным блокнотиком, лежащим на коленке.
Все в дежурке посмотрели на юношу. Остро заточенный карандаш, взнесенный им над белым листом, напоминал миниатюрное копье яростного дона Кехано.
— Призрак — явление вполне тривиальное, — степенно подтвердил господин Ревунов, поправляя пенсне на черной шелковой ленте.
Бакенбарды в стиле Александра Освободителя смотрелись импозантно, облагораживая простенькое пухлое лицо научного обозревателя «Голоса».
— Призрак — научно доказанный феномен энергетического сгустка, образующегося после смерти всякого человека. Особенно если умерший обладал сильной личностью. Месмеризм и взаимодействие тонких материй. Либо, что тоже вполне возможно, тень зловещего будущего, отбрасываемая грандиозными событиями задолго до времени свершения. Предсказатели и пророки черпали в этом вдохновение.
И, снова тронув ленту пенсне, господин Ревунов посмотрел на стриженую Лидочку Зайцеву.
Лидочка вздрогнула. Слова «тривиально» и «месмеризм» она слышала и даже иногда употребляла сама в разговорах с некоторыми людьми, но если бы ее попросили уточнить и разъяснить… В общем, обсуждать эту тему ей не хотелось.
Поэтому она промолчала. Сдула прядку с лица и переменила позу — самый действенный способ отвлечь внимание от того факта, что ты чего-то не расслышала, не поняла или вообще не знаешь.
Присутствующие мужчины посмотрели на Лидочку с одобрением. Кудряшки цвета льна, глаза мейсенской сини и ямочки на щеках — вот залог того, что мужчины всегда будут смотреть на вас с одобрением. Ну, или почти всегда.
— Вы меня не поняли! — рассердился Аркадий Перепелко.
Лидочка уже догадалась, что репортер — из тех юношей, которые везде стремятся доминировать и не выносят, если в центре внимания оказывается кто-то другой.
— Я по своим взглядам — просвещенный агностик, и полагаю, что наука…
— Наука, молодой человек, исследует феномен призраков уже достаточно давно. Но к чему вы призываете в свидетели науку? Ведь вы не верите в познаваемость мира! — насмешливо срезал юнца господин Ревунов.
— Ничего подобного! — возмутился Аркадий. — Я всего лишь утверждаю, что всякое добытое наукой знание субъективно и потому, скорее всего, ошибочно. В особенности если оно не может быть подкреплено…
И он принялся доказывать господину Ревунову, как дважды два четыре, что никаких призраков в природе быть не может, а есть только неправильно истолкованные субъектами восприятия природные феномены. На что господин Ревунов снисходительно цитировал выдержки из самых свежих зарубежных изданий, публикующих новости потустороннего мира.
