Их были сотни. Различные кибернетические механизмы, от самых простых, до таких, что трудно вообразить всю сложность их начинки, заселяли этот застывший в оцепенелом ожидании мир.
Ей было жутко, она находилась в смятении, следуя по пятам за Джоном, которого оскорбило и отвергло человечество. И тем не менее он избрал свой собственный путь, вместо того чтобы вернуться сюда и двинуть эту неисчислимую армию против тех, кто все эти годы смотрел на него, как на существо второго сорта…
Словно прочитав ее мысли, Джон обернулся и произнес, глядя в ее глаза, сквозь прозрачное забрало своего гермошлема:
— Здесь мы переоборудуем и заново укомплектуем «Пса». Я активирую кибернетические системы Башни и заставлю их отдать все оставшиеся ресурсы этого комплекса, чтобы помочь Инвару обрести новую жизнь… А потом мы улетим, — твердо заключил он.
— Куда?! — невольно вырвалось у нее.
Джон подошел к пыльной стене и несколькими точными движениями нанес на нее десяток точек, образовавших подобие шарового скопления звезд. Это был рисунок, который им удалось прочесть при помощи сканера на одной из золотых пластинок.
— Узнаешь?
Гея кивнула. Что за риторический вопрос. Они вместе корпели над этим узором пляшущих точек. И вдруг она поняла…
— Ты нашел?!
Джон кивнул. Последние несколько дней он провел в навигационном отсеке компьютерного центра «Звездного Пса».
— Пока рано говорить об этом. У меня есть веские подозрения, что фрагменты звездного неба, запечатленные на пластинах, расположены не в иной галактике, а где-то рядом. Нужно провести ряд дополнительных проверок на оборудовании Башни, прежде чем я смогу однозначно утверждать что-либо.
* * *
Не всем мечтам и планам суждено сбыться.
Жизнь часто вносит свои коррективы в кажущиеся предельно ясными отношения между людьми.
Взгляды на окружающее могут меняться в зависимости от обстоятельств, в которые попадает человек, и иногда вопрос незыблемости тех или иных чувств измеряется запасом моральных сил, мужества, способности следовать однажды избранной линии…
…Джон Митчел Сент-Иво вышел из шахты турболифта и остановился на пороге огромного полусферического зала, расположенного в цокольном этаже Башни.
Прошло две недели с того момента, как «Звездный Пес» совершил посадку на Гефест.
Черные как смоль стены, плавно переходящие в подсвеченный аварийными лампами свод, в который раз нагнали на него жуть, всколыхнув в душе целый сонм трагических воспоминаний.
Он включил принесенный с собой фонарь и поежился от царящего здесь могильного холода. Воздух зала имел горьковатый привкус — это атмосфера Гефеста смешивалась тут с поступающим из систем регенерации кислородом.
Луч фонаря пробежал по мозаичному полу и начал подниматься вверх, выхватывая из мрака многоярусные компьютерные консоли, на которых не горел ни один сигнал, мертвые глазницы мониторов, трубы, отставшие куски облицовки и прочие множественные признаки разрушения, главным из которых являлась полуметровая трещина, пересекавшая стены и свод помещения.
Во рту Джона внезапно пересохло, когда конус света выхватил из темноты эту прореху, змеящуюся по стене. Неистовый ветер Гефеста задувал в нее пыль и песок, кружил по полу мгновенными смерчами, накапливая у мертвых пультов откосы миниатюрных дюн, зашвыривая горсти оранжевого песка в глубокие ниши, где на постаментах были установлены монолитные обсидиановые цилиндры…
Джон смотрел на дело своих рук и не чувствовал никаких угрызений совести. Много лет назад, взрывая один из этажей башни, чтобы вырваться на свободу из чудовищных лабораторий «Вечной Жизни», где его пытался зомбировать собственный отец, он ни на секунду не задумывался над тем, к каким последствиям приведет этот взрыв.
Он помнил, как дрожь и отвращение охватывали его всякий раз, когда обстоятельства заставляли посещать этот фамильный склеп. Среди бульканья и шипения различных систем здесь дремали разумы предков Джона, ожидая того сладостного мига, когда наука наконец перешагнет черту необратимости физической смерти…
А вместе с ними в тиши криогенного зала дремали их страсти, тайны, пороки — весь сонм чисто человеческих качеств, которые в его семейке извратила практически абсолютная власть над людьми. И однажды, с подачи его брата Араманта Сент-Иво, амбиции давно почивших и не воспринимаемых всерьез предков вдруг вырвались наружу, сорвав темный покров некоторых, особо чудовищных семейных тайн…
Джон сел на край глубокой ниши и смахнул с полированной поверхности слой оранжевой пыли.
Сейчас он особенно остро чувствовал, сколь иронична и безжалостна судьба, замкнувшая свой очередной прихотливый круг.
Его визит был обоснован не патологическим стремлением убийцы, который неизменно возвращается на место преступления…
Нет… он не чувствовал за собой вины. Воспоминания по-прежнему причиняли глухую внутреннюю боль, но и они понемногу начали истираться, по мере того как судьба обрушивала на него все новые и новые испытания.
Эта Башня — гигантский комплекс сооружений, спрятанный на Гефесте от посторонних глаз, таила в каждом своем уголке, помимо уникальной аппаратуры, еще и сотни нераскрытых тайн порочной семьи, три столетия негласно управлявшей отсюда экономикой половины развитых миров Галактики.
Он не жалел ни о чем — тот памятный взрыв уничтожил змеиное гнездо…
Джон медленно прошел вдоль стены, вглядываясь в многоярусные компьютерные консоли с треснувшими экранами и мертвыми шеренгами датчиков контроля, словно в паутине трещин был зашифрован ответ на все вопросы…
Под одним из постаментов, на которых были установлены черные цилиндры, когда-то давно натекла лужа из порванных шлангов систем жизнеобеспечения, и там до сих пор четко выделялось бурое пятно, похожее на след засохшей крови.
Отсюда, из этого самого зала, много лет назад начался его страшный путь. И вот он вернулся.
Зачем?..
Чтобы возвратить жизнь погибшему другу? Или просто потому, что бежать было некуда, и в его распоряжении остался только этот, полный страшных воспоминаний, полуразрушенный комплекс?
Немые стены криогенной усыпальницы не могли ответить ему на мысленный вопрос. Джон стоял посреди своего развороченного прошлого, следил за тем, как в зыбком свете фонаря струится по полу оранжевый песок, и понимал, что нужно жить дальше, не оглядываясь на пройденный путь…
Джон повернулся и, не глядя больше на мрачные стены и треснувший свод, вернулся к открытым створкам турболифта. Его паломничество сюда только оттягивало решительный миг, и именно страх сделать последний шаг заставил его спуститься в этот зал. Теперь поводов для дальнейшего промедления он не видел.
* * *
— Джо-он! Джон, ты где? — раздалось в коммуникаторе его шлема.
