— Эй, начальник, так не пойдет! — возмутился я. — Мне «резины» не надо! У тебя же на лбу «висяк» нарисован, а ты мне тут зубы заговариваешь?
— Ну и лексикончик у тебя, мин херц! — ехидно покосился на меня Берест. — Хоть сейчас на зону вертухаем! Ладно, так и быть, есть одна непонятка, — он снова принялся за салат. — Вчера утром позвонили из гостиницы «Северной» и сообщили, что их постоянный жилец, некий Володин Сергей Борисович, тридцати шести лет от роду, не женатый, не имеющий вредных привычек, добропорядочный бизнесмен, обнаружен горничной у себя в комнате ну в совершенно мертвом состоянии, — Николай отставил пустую салатницу и потянулся за тарелкой с пельменями.
— Причина смерти? — я перехватил его руку.
— Пусти, остынут же!
— Ладно, набивай утробу, только не тяни! — я тоже взялся за пельмени.
— Дежурил Вадим Руденко, знаешь нашего молодого Пинкертона? Я его частенько на выходные оставляю, пусть парень опыта набирается. А сам я надумал в воскресенье за грибами сгонять — погода-то самая подходящая для маслят, — Берест сокрушенно вздохнул. — Только ничего из этого не вышло. Буквально на пороге поймали! Вадим мне прямо на мобильник позвонил и кричит, Николай Матвеевич, мол, без вас никак не разобраться: умер человек, а эксперт говорит «не может быть»! То есть, как так, не может, говорю, умер ведь? А так, отвечает, приезжайте, сами убедитесь, — Берест отодвинул пустую тарелку и принялся за «Падь».
— Коля, не издевайся, рожай быстрее! — зарычал я, профессионально чувствуя поживу и забыв про пельмени, тоже схватил стакан.
— Спокойно, коллега, — опять прищурился бравый комиссар и отхлебнул изрядный глоток. — М-да, настоящая «падь»! Так вот, приезжаю в гостиницу и вижу здоровенного парня в неглиже посреди ну абсолютно закрытой комнаты.
— И конечно же никаких признаков насильственной смерти! — со злорадством закончил за него я, тоже прикладываясь к стакану. — Начальник, мы это проходили в третьем классе…
— Комната, действительно, была заперта изнутри. Признаков насильственной смерти, действительно, не обнаружено, а равно как и алкоголя с наркотиками в крови покойного, — Николай продолжал невозмутимо потягивать коварный напиток и даже причмокивать. — Но вот следы постороннего присутствия наличествовали.
— Интимные?
— Представь себе, нет! Даже пол не определили, никаких косвенных признаков, — Берест задумчиво уставился на донышко стакана.
— А «пальчики»? — я еще надеялся на неординарность случая.
— По нашему ведомству не числятся. Я имею в виду второго участника. Что касается первого, — Николай одним глотком допил «Падь» и снова принялся рассматривать дно опустевшего стакана, — то этот добропорядочный господин имел довольно бурное прошлое, за которое был дважды «премирован» бесплатными «путевками» в северные районы нашей необъятной Отчизны.
— Хочешь сказать, что исправился?
— Во всяком случае, поумнел…
— Так от чего же все-таки преставился сей добропорядочный господин? попробовал еще раз съехидничать я, потому как не ожидал больше услышать ничегошеньки достойного журналистского пера.
— Угадай с трех раз, — хмыкнул Берест.
— Отравление, удушение, умерщвление с помощью оружия?..
— Мимо, Димыч, а еще фантастику пишешь! — Николай откровенно развлекался. — Сдаешься?
— Твоя взяла, — мне было все равно, что он там себе думает, главным для меня сейчас была информация, и, насколько я успел ее оценить, весьма неординарная. — Выкладывай!
— Держись за стул, писатель: от апоплексического удара!
— Так не бывает! — с меня тут же слетел весь «падежный» хмель. — В тридцать шесть лет погибнуть самостоятельно от апоплексии невозможно! Заявляю это как бывший врач. Чтобы довести молодого мужика до удара требуется огромное терпение и масса изобретательности, я даже затрудняюсь назвать что-нибудь конкретное.
— Вот и наш Афанасий Иванович, главный по трупам, говорит то же самое, — вздохнул враз посерьезневший Берест и поставил, наконец, на стол пустой стакан.
— Ну и…
— Ну и ничего! Окончательное заключение будет после вскрытия, то есть не ранее завтрашнего утра, — Николай снова вздохнул и цыкнул зубом. — Какая разница? Все равно ведь — «висяк»! — он тоскливо посмотрел на свой стакан. — Давай еще по разу «упадем»?
— А не рановато ли грузимся? — я внимательно посмотрел на его унылую физиономию. — Всего-то моложавый покойник.
— Вот именно, молодой и мертвый! — Берест многозначительно поднял указательный палец, смахивающий на ствол кольта сорок пятого калибра. — И чтобы усвоить этот факт, я думаю, нам не повредит слегка промыть мозги. Не волнуйся, все в пределах нормы!
— Ну, что ж, «… жираф большой — ему видней!..»
Я пожал плечами и, подозвав оживившуюся официантку, сделал заказ, дополнив его порцией опять же фирменных «чебурят» (почему бы не «медвежат» каких-нибудь?..).
— Продолжим, комиссар?
— Угу, — он ухватил за румяный бочок одного «чебуренка» и со вкусом пожевал. — Неплохо. М-да, а сегодня спозаранку мне позвонили из «небесной канцелярии» и врезали по самое «нехочу» за медленное раскрытие дела!
— Вот это да! — я был удивлен. — Это кто же такой шустрый нашелся?
— А ты дедукцией, дедукцией! — Николай повращал своей дланью над макушкой и приступил к следующему «чебуренку».
— Я так полагаю, шерше ля фам? Причем «ля фам» весьма осведомленная, или же непосредственная участница?.. Да, скорее всего, «верная» и законная супружница кого-то из этой самой, «небесной», а?.. Что ж, бывает! — я по привычке рассуждал вслух и для обострения аналитических способностей подкреплял каждую фразу глоточком «Пади». — Как его фамилия, говоришь, Володин?.. Уж не тот ли, который два года назад на пару с Вахтангом Дуладзе скупил все лицензии на продажу бензина в губернии?
— Ну и память у тебя! — Берест одобрительно цокнул языком. — Точно, он самый!
— Так может, партнер его и…
— Вряд ли! Хотя, конечно, придется проверить и этот хвост, — бравый сыщик вдруг сморщился будто раскусил горошек перца.
— Что, так сильно воняет?
— Не хуже скунса!
— Тогда можно и не поминать всуе имен оных, в нашу мирскую суету вмешавшихся ради целей благих…
— Остапа понесло…
— Пардон! Значит, врезали крепко?
— В первый раз что ли? — отмахнулся Николай и допил свой коктейль.
— Можно поинтересоваться ходом следствия? — я тоже опорожнил посуду.
— Валяй! — кивнул Берест.
— Думаешь, удастся раскрутить по-быстрому?
— Быстро только кошки родятся!
— А если нет?..
Николай не ответил, молча встал, сунул трубку в карман и двинулся к выходу, не оглядываясь. Я еще посидел, рассеянно вертя в руках пустой стакан, но в голову больше не приходило ничего достойного размышления, и я решил, что пора бы и зайти в редакцию.
