— Полагаю, крайне недолго, — пробормотал он. Джорджи бросила на него взгляд исподлобья.
— Ревнуете! — На ее губах играла улыбка.
— Страшно! — признался он, заключая Джорджи в объятия. Не обращая внимания на приветственные крики своих матросов, Колин притянул ее еще ближе и заявил: — Будьте уверены, отныне в вашей жизни будет только один мужчина. Кроме того, вам недолго оставаться мисс Аскот. Как только мы прибудем в Лондон, моей первой заботой будет сделать так, чтобы вы изменили имя на леди Данверс.
— Это приказ?
— Нет, обещание.
— Отлично, — согласилась она, вскинув подбородок так, что ее губы оказались на одном уровне с его. — Смотрите, чтобы вы сдержали слово. На этот раз мне это даже может понравиться.
С этими словами она прижалась к его губам. Ее рот приоткрылся, приглашая проникнуть внутрь, предлагая ему свое прощение, понимание, веру в него.
Колин не колеблясь бросился словно коршун, чтобы овладеть ее подарком.
Она застонала, нежно и гостеприимно, когда его язык встретился с ее. Его тело слилось с ее, таким желанным…
Он никогда не отпустит ее. Никогда больше не подведет. И даже проживи он тысячу лет, ему никогда не забыть ощущения триумфа, полноты чувств, которые он испытал, снова заключив Джорджи в объятия.
Сквозь гул проснувшейся крови и все возрастающей страсти Колин вдруг осознал, что весь экипаж стал жадным свидетелем их поцелуя.
Со всех сторон неслись радостные крики поощрения.
Колин оторвался от ее губ и тут же заметил возмущенный блеск в глазах Джорджи от того, что он так неожиданно прервал поцелуй. Но тут крики экипажа дошли и до нее, потому что она взглянула наверх, вокруг и прошептала под возгласы одобрения:
— О Боже.
— Боюсь, на корабле нет секретов, — сообщил он ей.
— Да, мне это говорили. — Джорджи оглянулась вокруг, сжав губы и слегка нахмурив брови. — Надо отнести Хлою вниз. Время укладывать ее спать. — Она вздохнула. — Жаль, мне совсем не хочется спать. — Она бросила на него взгляд из-под ресниц.
— Я могу отнести колыбельку в каюту, — предложил Колин и улыбнулся. — Боюсь, я тоже совсем не хочу спать.
Джорджи наклонилась к колыбельке и прошептала:
— Я на это надеялась.
Когда в свое время Джорджи одевалась на бал поклонников Киприды, она слегка волновалась. Теперь же она испытывала безотчетный страх.
Она пошла на камбуз и взяла у кока кусок дегтярного мыла. Радушный шотландец дал ей также мисочку с песком и водой, чтобы она могла оттереть деготь с рук и лица. Затем в порыве искренней благодарности он порылся в своих запасах и достал маленький флакончик одеколона с запахом фиалки.
— Припас для моей Лиззи, — признался он. — Но думаю, тебе это понадобится раньше, девушка.
Она достала свое единственное приличное платье из белого муслина и разгладила его, как могла, прежде чем надеть. Как последний штрих, она развернула туфли мисс Тафт, которые так долго хранил Колин, и надела их. Со своей койки Кит только фыркнула, когда Джорджи в сотый раз приглаживала и подкалывала непокорные локоны, будто могла привести их в какой-то порядок.
— Его вовсе не заботит, как ты выглядишь, и ты недолго останешься в этом платье.
— Кэтлин Аскот! Что за непристойности ты говоришь, — пристыдила Джорджи сестру, хотя и не могла винить ее за проницательность. — Я просто иду на ужин к капитану Данверсу. — Она опять принялась усмирять свои кудри.
— Ужин. Это теперь так называется? — Кит перевернулась на спину и притворно захрапела. — Тогда я не буду ждать тебя.
— Позови меня, если Хлоя проснется, — попросила Джорджи, посылая воздушный поцелуй спящей дочери и другой — сестре.
Выходя из каюты, она столкнулась с Рейфом. Не было сомнения, что он провел целый день, вычерпывая смрадную жидкость из трюма, потому что от него несло за версту, но, по всей вероятности, юный Ромео не осознавал этого и не знал, что брат раскрыл Кит его обман о возрасте.
— Добрый вечер, мисс Аскот, — произнес он так, словно оказался на светском приеме.
— Я не советую вам встречаться с Кит сегодня вечером, — предупредила его Джорджи. — Она не в настроении.
Как раз в этот момент младшая сестра выглянула в коридор, и ее лицо при виде юноши покраснело от гнева. Она поймала Рейфа за ухо и втащила в каюту. Затем дверь решительно захлопнулась, и сестра принялась отчитывать Рейфа, что он скорее всего надолго запомнит.
Джорджи улыбнулась и продолжила свой путь, уверенная, что это последний визит, который Рейфел Данвере нанес ее младшей сестре.
Приближаясь к капитанской каюте, Джорджи почувствовала, как дрожь предвкушения пробежала по ее телу. С каждым шагом ее страхи отступали, а сердце бешено колотилось в груди.
Колин. Она снова нашла своего странствующего рыцаря. То, что он был лордом Данверсом, уже не имело значения. Джорджи теперь прекрасно поняла, что дядя Финеас просто продал ее лорду Харрису. Если в основе этой истории лежали деньги, у нее не было и капли сомнения в том, кто запустил свои жадные руки в сундуки.
Джорджи недоуменно покачала головой. Отеи оставил им наследство. Они с Кит когда-то были наследницами.
Плохо придется дяде Финеасу, когда они вернутся в Лондон. Она не сомневалась, что Колин сам исправит положение, но не собиралась оставлять своего родственника без собственного возмездия. Потом она стряхнет, как пыль с ног, своих вероломных родичей и навсегда расстанется с ними.
Колин считал, что от имения их отца осталось достаточно денег, так что вместе с наследством от миссис Тафт Кит получит приличное приданое. А это для Джорджи было самым главным.
Но для нее самой все богатства, о которых она мечтала, заключались в любви Колина — с долей состояния Аскотов или без нее. Деньги ничего не значили для него, главное — быть вместе до конца жизни.
Он любил ее безоговорочно и преданно, и Джорджи была счастлива от этого чуда.
Все долгие месяцы, что они были в разлуке, она часто спрашивала себя, влюбился ли он в нее в ту ночь бала; ведь в те несколько часов, проведенных вместе, он украл ее сердце.
Теперь пришло время узнать, осталась ли та ночь для него только приятным воспоминанием или же они смогут обрести жизнь, полную волшебства.
Джорджи легко постучала в дверь. Та немедленно распахнулась, словно Колин ждал ее по другую сторону.
Он низко поклонился в знак приветствия:
— Входи, пожалуйста.
Она кивнула и переступила порог, чувствуя себя так, будто оставила позади в коридоре весь мир.
Колин был одет в тот же фрак и бриджи, что носил на балу поклонников Киприды. Однако было заметно, что к его галстуку лондонский камердинер не прикасался. Он был завязан небрежно, кое-как и придавал капитану вид «пропади все пропадом». Он также побрился, о чем свидетельствовал гладкий подбородок и порез на щеке.
