Колин не мог согласиться с кузеном. История Джорджи представлялась ему более сложной, чем упрошенное суждение кузена,
Колин вновь попытался отыскать глазами девушку, но не смог различить ее в толпе.
— И что же случится с ней, исходя из твоего долгого опыта?
— Тебе лучше не знать этого, — покачал головой Темпл. — Попытайся вспомнить ее неловкие манеры и поскорее избавься от синяка на ноге.
Колин удивленно взглянул на кузена:
— Как ты узнал о ноге?
— По большому выразительному следу на твоем ботинке.
Наверное, целый час Джорджи не позволяла себе думать о Колине, но потом, не в состоянии больше сопротивляться, обследовала толпу вдоль и поперек, пока не обнаружила его и кузена, погруженных в разговор с двумя роскошными жрицами любви.
Вот это настоящие шлюхи, подумала она, скосив глаза на собственное платье, которое показалось ей таким очаровательным, когда она достала его из сундука. Но сейчас она поняла, насколько оно безнадежно устарело. На фоне гладких элегантных туалетов окружающих ее леди с красиво уложенными волосами, прекрасно подобранными драгоценностями и лицами, более выразительными от румян и краски на веках, было совершенно очевидно, что здесь ей не место.
Как прав был Колин, отметив это! И как глупо было с ее стороны думать, что такой красивый мужчина будет настолько заинтригован ею, что захочет взять ее в свою постель. К тому же она не сделала ничего, чтобы привлечь к себе его внимание.
Она съежилась, вспомнив, о чем они говорили. Черт побери! Она произнесла «черт побери» даже не один раз, а дважды. Неудивительно, почему он сказал ей, что это место не для нее. Ругаясь, словно неотесанный матрос, она наверняка казалась более подходящей для прогулок по докам.
Но даже если не принимать во внимание ее распущенный язык, то, чтобы отпугнуть его, хватило бы того, что она наступила ему на ногу. И все же она бы не возражала, если бы он заманил ее в постель.
Если бы он счел ее привлекательной. Неожиданно ей показалось, что она поймала обращенный на нее взгляд Колина; его зеленые глаза горели страстью и говорили, что он точно знает, как она выглядит без платья — и как избавить ее от него, — но, может быть, это все ее выдумки?
Несмотря на его уверения, что он — ужасный распутник и повеса, Джорджи чувствовала, что какие бы проступки он ни совершил, чтобы прослыть негодяем и вызвать враждебность тех офицеров, это было незаслуженно. Или почти незаслуженно.
Пока они стояли на верхней ступеньке лестницы и он очень долго не выпускал ее из объятий, она готова была поклясться, что почувствовала пробежавшие между ними искры, словно их тела уже знали, как хорошо они подойдут друг другу.
Однако этого было недостаточно, чтобы удержать его.
Она оглядела дам, стоявших вокруг, — кто-то обмахивался веером с грацией бабочки, другие очаровывали мужчин изяществом движений, третьи старались привлечь внимание поклонников остроумными замечаниями.
Джорджи опять выругалась про себя. Что ей известно о флирте? Что она вообще знает об искусстве обольщения мужчин?
Почти ничего.
Этот печальный вывод был тем неприятнее, что она поняла: теперь ей придется всерьез заняться поисками… или сдаться и отправиться домой ни с чем. Разглядывая довольно невыразительных представителей сильного пола в зале, она сочла Колина самым красивым мужчиной среди них, а его кузену отвела второе место.
На остальных же лежала печать обжорства, пьянства и распутства, так что даже перспектива выйти замуж за лорда Харриса казалась более привлекательной.
Пока ее занимали эти мысли, толпа гостей расступилась, и два джентльмена неторопливо направились в ее сторону.
Одного из них она знала. Это был дядя Финеас!
«Черт возьми! — подумала она, нырнув за кадку с тропической пальмой и выглядывая из-за ее резных листьев. — Что он здесь делает, и кто это с ним?»
Вдруг ее словно ударило током. Ну конечно, это был ее суженый. Лорд Харрис.
На кого еще могли так неприязненно смотреть дамы в зале, стараясь держаться подальше от него?
Джорджи подумала, что ее сейчас стошнит от одного его вида.
Ее суженый отличался высоким ростом, лицо и руки его были высохшими и желтыми. Редкие седые волосы были зачесаны так, чтобы скрыть голый череп. Но попытка оказалась тщетной.
Он шел с тростью, которой тыкал в дам, попадавшихся ему на пути. И когда одна из них возмущенно вскрикнула, лорд Харрис ткнул ее в ягодицу позолоченным концом трости — он зафыркал и засмеялся, пока не засвистел, как кузнечные мехи.
— Пойдем со мной, девчонка, — предложил он оскорбленной женщине. — Я проткну тебя так, что ты завизжишь по-другому.
Женщина возмущенно вздернула носик и поспешила отойти в сторону.
Джорджи подавила поднявшуюся к горлу тошноту. И этого господина ее опекун счел хорошей партией для нее?!
«О, подождите, пока мои руки доберутся до вашего горла, лорд Данверс», — подумала она, планируя его кончину сотней различных способов. Вид ее нареченного не только возродил решимость найти какого-нибудь распутника, но и заставил ее торопиться — она должна выполнить свой план как можно скорее и покинуть бал, прежде чем на нее наткнется дядя Финеас.
Выйдя из своего укрытия, она пошла в противоположном направлении, когда неожиданно ей преградили путь те самые три недруга Колина.
Джорджи не могла уклониться от этой встречи, поскольку они действовали проворнее.
— Привет, птичка, — произнес тот, чье имя было Браммит. — Мы видели, как вы отвергли нашего старого приятеля, и решили узнать, не заинтересует ли вас сегодня ночью настоящий парень.
Паскинс бросил на приятеля мрачный взгляд, но когда он повернулся к Джорджи, его лицо излучало улыбку.
— Пожалуйста, не обращайте внимания на дурные манеры моего друга. — Он поймал ее руку и поднес к губам, прежде чем она могла остановить его. — Мы даже не представились. Мое имя — Паскинс. Капитан Паскинс, моя прекрасная леди. И думаю, что к концу вечера моя компания покажется вам самой подходящей. — Сотворив что-то с лицом, что, как предположила Джорджи, должно было передать, как он очарован ею, он попытался ближе притянуть ее к себе.
Она отдернула руку и спрятала ее в складках юбки. Позже она отскребет ее с дегтярным мылом, но в данный момент ее единственным желанием было укрыться от этого человека.
Но мужчины хорошо спланировали свою атаку, потому что Джорджи тут же обнаружила, что ее прижали спиной к стене.
Коммандер Хинчклиф оттеснил двух других. В мерцающем свете свечей его каштановые волосы отливали медью. Широкие плечи красноречиво свидетельствовали о недюжинной силе, и казалось, он бросит вызов каждому, кто осмелится оспорить его авторитет.
Джорджи не сомневалась, что из них троих самым опасным был тот, кого Колин называл Ремом.
