Все ждали, горя желанием услышать следующее предложение.
– Держу пари, что перехитрю Рокхеста и лишу его благосклонности леди. Я отведаю вкус ее губ раньше, чем Рокхест сможет завоевать ее сердце с помощью бриллиантов и других побрякушек.
Комнату наполнил смех, подкрепленный неприличными жестами, и настроение Себастьяна стало еще мрачнее. Бриллианты и побрякушки.
– Разве ее мать не Аппингтон-Хиггинс? – поинтересовался один из пожилых членов клуба.
– Да, да, конечно, – ответил другой подслеповатый престарелый повеса. – Эти леди Аппингтон-Хиггинс очень жизнерадостны. Большие кокетки, если вы понимаете, что я хочу сказать.
– Тогда моя задача будет совсем не такой трудной, – пошутил Лаймен, и по залу прокатилась волна грубого мужского смеха.
Себастьян никогда не мог понять, что его так задело, но одна мысль о том, что Лаймен везде будет рядом с Лотти, а совсем не это публичное обсуждение ее добродетели, вывела его из себя и лишила разума.
Невзирая на то что час назад он сам едва не обесчестил девушку, Себастьян не желал выслушивать подобные заявления, тем более от такого жалкого, омерзительного деревенщины, как Лаймен. Молниеносно пробившись через толпу, Себастьян схватил графа за горло и, подняв в воздух, прижал к стене.
– Внимательно послушайте меня, Лаймен, – обратился он к мужчине. – Если только вы приблизитесь к леди, я лично всажу, пулю вам в сердце.
В зале «Уайтс» никогда еще не бывало такой напряженной тишины.
Лаймен издавал булькающие звуки и задыхался, но ничего не мог ответить.
– Вы извинитесь за то, что порочите репутацию мисс Уилмонт. – Себастьян еще сильнее сдавил ему горло. – А потом покинете Лондон.
И опять Лаймен не мог дать вразумительного ответа, а только хрипел.
Ослепленный гневом, Себастьян не заметил, как кто-то подошел и встал с ним рядом, – Рокхест.
– Если вы хотите получить от него ответ, то, полагаю, вам стоит его отпустить, – посоветовал граф своим обычным вежливо-насмешливым тоном.
Гнев Себастьяна остыл, и виконт, переведя взгляд со спокойного лица Рокхеста на посиневшую физиономию Лаймена, сразу же отпустил мужчину. Лаймен глубоко втянул в себя воздух, а когда отдышался, из бледного тотчас же стал пунцовым.
– Как вы смеете, Трент!
Себастьян, который никогда в жизни не участвовал ни в одном сражении, не говоря уже о драке, не знал, что делать дальше, но в одном он был уверен: он не желал видеть Лаймена рядом с Лотти.
О, проклятие, он должен думать о ней как о мисс Уилмонт, иначе окажется в еще худшем положении, чем стоящий сейчас перед ним мужчина.
– Я требую удовлетворения за это публичное оскорбление, – прошипел Лаймен. – Мой секундант зайдет к вам завтра утром.
– Если вы такового найдете, – заметил Рокхест, решительно занимая место рядом с Себастьяном. – Учтите, что когда вы встретитесь с Трентом, я буду вместе с ним. – Граф обернулся к Себастьяну: – Если вы не возражаете.
– Очень вам признателен, – ответил Себастьян, удивленный предложением графа, и подумал, что, возможно, был несправедлив к Рокхесту. Отвернувшись от них обоих, Лаймен в слепой ярости пулей вылетел из «Уайтса», и после его ухода Себастьян оказался в центре внимания.
– Чертовски здорово, Трент, защищать леди.
– Думаю, так и следовало сделать.
– И спокоен, как всегда, – отметил кто-то. Себастьяна похлопали по спине, предложили выпить один бокал, потом другой, и не успел он оглянуться, как вместе с Рокхестом стал героем вечера: Рокхест – за открытие мисс Уилмонт, а Себастьян – за защиту ее чести.
К следующему дню эта история разрослась до неимоверных размеров, и мисс Шарлотта Уилмонт не просто пригасила блеск мисс Лавинии Берк как идеала великосветского общества, а полностью затмила его.
Когда на Куин-стрит доставили первый букет цветов, леди Уилмонт почти не обратила на него внимания, потому что все еще не могла оправиться от обиды за обманутые надежды на наследство тетушки Урсулы.
Но после того как колокольчик прозвенел в тридцать третий раз и холл, утренняя гостиная и столовая оказались заваленными цветами, а простой и прежде пустой поднос переполнился визитными карточками и приглашениями, она разогнала облака негодования и потребовала к себе Шарлотту, а Финелла притаилась в уголке.
– Что ты натворила? – строго спросила леди Уилмонт.
– Ничего, – ответила Шарлотта.
– Так уж и ничего! Леди Берк только что была здесь и сказала, что прошлым вечером тебя видели в опере с графом Рокхестом. С Рокхестом, Шарлотта! И что я должна думать?
– Он пригласил меня и леди Гермиону. В этом нет ничего сверхъестественного. Кроме того, нас сопровождала леди Уолбрук.
– Ничего сверхъестественного, она говорит, – бросила леди Уилмонт Финелле. – А ты знала, что она собирается идти с ним? Финелла покачала головой и тоже встревоженно посмотрела на Шарлотту.
– И если этой лжи еще недостаточно, – проворчала леди Уилмонт, – то мисс Берк сообщила, что должна состояться дуэль из-за твоей репутации. – То, как она произнесла последнее слово, означало, что честь Шарлотты уже под вопросом.
– Дуэль? – прошептала Шарлотта. О Господи, нет.
– Да, как я слышала, на пистолетах. Это неслыханно, поэтому я еще раз спрашиваю: что ты натворила?
– Я не... – попыталась объяснить ей Шарлотта.
– Не остается другого выхода, – объявила леди Уилмонт, – кроме как отказаться от всех приглашений и оставаться дома, пока не утихнет скандал.
– Что?! – в один голос воскликнули Шарлотта и Финелла.Шарлотта взглянула на свою неожиданную союзницу и увидела у нее в глазах то безнадежное выражение, которое ей самой было хорошо знакомо. Такое же точно отчаяние было и у нее в глазах, пока она не надела на палец кольцо тетушки Урсулы и не высказала рокового желания.
– Аврора, – заговорила Финелла, – думаю, ты поступаешь неразумно. Возможно, для Шарлотты это единственная возможность в сезоне.
– В сезоне? В ее возрасте? – хмыкнула леди Уилмонт и покачала головой. – У нее нет приданого и вообще ничего, что привлекло бы мужчину. Посмотри на нее! В ней нет ничего от Аппингтон-Хиггинсов!
Последняя фраза заставила Финеллу покраснеть, и Шарлотта перевела взгляд с женщины, которую всегда называла матерью, на ту, что ее родила.
Как сказала Куинс, некоторые вещи нельзя изменить: например, своих родителей, свое происхождение.
Между тем леди Уилмонт пристально рассматривала Шарлотту.
– С каких это пор ты стала делать такую прическу?
– Я просто подумала... – Шарлотта коснулась рукой локонов и лент.
– И откуда у тебя это платье?
– Его дала мне леди Уолбрук, – быстро ответила Шарлотта, так как, конечно же, не могла объяснить, что получила деньги, продав бриллианты Лотти. – Она приготовила его для леди Корделии, но потом решила, что этот цвет ее дочери не пойдет.
