— Лорда Чилтона? — Райли наморщила нос. — Я все время слышу это имя, кто он?
— Поклонник кузины Фелисити.
Райли изумленно открыла рот.
— У кузины Фелисити есть поклонник?
— Да. Они с лордом Чилтоном встречаются почти двадцать лет.
— Двадцать лет? Да вы шутите. — Райли снова махнула рукой, но на этот раз не дотронулась до него.
Мейсон покачал головой:
— Я никогда не шучу, когда дело касается замужества кузины Фелисити. Фредди безжалостно издевался над ней. Каждый месяц предлагал вызвать Чилтона на дуэль, если тот немедленно на ней не женится. Спросите ее, и она найдет тысячу объяснений тому, почему они до сих пор не вместе. — Мейсон помолчал. — По правде говоря, я думаю, что это положение ее очень смущает.
— Тогда почему он на ней не женится?
Мейсон пожал плечами.
— Он — Чилтон. Они ужасно нерешительны. Говорят, он двадцать лет собирался сделать предложение своей первой жене, и все шутят, что кузине Фелисити уже недолго ждать, когда она пойдет под венец.
— Бедняжка, — сказала Райли. — Как унизительно! Но можно же как-то повлиять и заставить лорда Чилтона сделать ей предложение.
— Если вы сможете это сделать, то с лихвой оплатите свой долг нашей семье. Я думаю, лорд Чилтон тянет время, чтобы не платить по счетам ее модистки.
Теперь наступила очередь Райли рассмеяться.
— Она действительно очень любит туалеты.
— Да, — согласился Мейсон. — Ее счета доказывают это.
И они оба рассмеялись.
— Я вижу, вы тоже изменили своим привычкам. — Она указала на его вечерний костюм. — Вы несколько утратили свою предсказуемую строгость в одежде.
Мейсон не был уверен, что ему понравилось слово «предсказуемая».
— Я переделал кое-что из гардероба Фредди, — сказал он, отряхивая рукав. — У моего брата шкафы набиты одеждой, которую он ни разу не надевал. Я не видел смысла заказывать новую. К ужасу его портного, я переделал его одежду для себя.
— Мы у себя в театре постоянно этим занимаемся. Думаю, это платье я надевала в девяти разных спектаклях. Ткань очень изнашивается от частых переделок. — Райли помолчала. — Понимаю, что оно вышло из моды, но мне ужасно жалко что-нибудь выбрасывать. К тому же у нас никогда не хватает денег на новые костюмы.
Мейсон рассмеялся.
— Так будем немодными вместе. — Он протянул руку и взял один лист из ее бумаг. — Что это?
Райли потянулась, чтобы отобрать у него листок, и на мгновение их пальцы соприкоснулись. Этого оказалось достаточно, чтобы Мейсон решился заглянуть ей в глаза и пожалеть, что слишком многое в его жизни было не так, как ему бы хотелось. Он мечтал предаваться своим страстям, как это часто делали его предки, ибо теперь он понимал, почему их желания побеждали здравый смысл. Он был уверен, что на мгновение в ее глазах блеснул ответный огонек, но она тут же вырвала листок из его рук и резко произнесла:
— Ничего интересного, милорд.
— Мейсон, — поправил он, удивленный ее неожиданной резкостью.
Он не помнил, чтобы кто-нибудь разговаривал с ним подобным тоном. Немногие позволяли себе высказывать неодобрение, и, уж конечно, это было только до того, как он получил титул.
— Я бы хотел, чтобы вы называли меня Мейсоном.
Райли взглянула на него:
— Что?
— Если вы и дальше собираетесь так рычать на меня, то можете и называть меня по имени, — заметил он.
— Извините, я слишком много себе позволяю. Агги говорит, что у меня артистический темперамент.
— Из вежливости можно назвать и так, — заметил Мейсон.
— Я бы не назвала это дурным нравом.
— Да, вы правы, — согласился он. — Дурной нрав — это слабо сказано.
Райли смерила его взглядом.
— А, да вы смеетесь надо мной, милорд.
Она сунула лист в кучу своих записок и заметок.
— Мейсон, — повторил он.
— А?
— Называйте меня Мейсоном.
Она покачала головой:
— Не думаю, что смогу.
— Почему? — выпрямился он.
— Да посмотрите на себя, — ответила она, указывая на него, как будто это было достаточным объяснением.
— И что же?
— Ничего. Вы — граф, — вздохнула она. — И едва ли будет прилично называть вас по имени.
— Но теперь мы в родстве, — пошутил он.
— Только с точки зрения кузины Фелисити, а на ее мнение нельзя положиться.
— А что, если таково мое желание? — спросил он.
— Ваше желание или ваше приказание? — поинтересовалась она.
Мейсон с радостью заметил, как весело блеснули ее глаза.
— Если это необходимо, то приказание. Но я бы предпочел, чтобы вы сделали это по доброй воле.
— Сейчас вы говорите, как Жоффруа, герой нашей пьесы.
Райли поднялась с пола. Отступив на шаг, она сделала глубокий реверанс, сделавший бы честь даме, представляемой ко двору.
— Если милорд приказывает, то я, дочь простого дровосека, должна смиренно подчиниться.
Мейсон кивнул, принимая оказанную ему честь.
— Вы? — спросил он.
— Да?
— Дочь дровосека?
Она засмеялась, но на этот раз ее смех нельзя было назвать веселым.
— Нет. Это у меня такая роль в нашей пьесе. Когда вы заговорили о приказаниях, я вспомнила пьесу и ответила вам словами из третьего акта. — Райли смущенно потупилась. — Довольно глупо с моей стороны.
Он покачал головой:
— Отнюдь.
Их взгляды встретились, и Мейсон почувствовал, как его влечет к ней. Она первая отвела глаза.
— И еще я хотела поблагодарить вас.
— За что? — спросил он.
— За то, что спасли мне жизнь. Если бы не вы, я бы умерла. — Райли смущенно прикусила нижнюю губу.
— Как бы героиня вашей пьесы поблагодарила своего героя? — спросил Мейсон, поднимаясь с пола. Он снова удивился, заметив насмешливые нотки в собственном голосе. С каждой минутой он все больше и больше становился похожим на Фредди.
Ее глаза сверкнули в ответ.
— Героиня была бы потрясена, вне себя от любви и признательности.
— И что бы она сказала?
— Она бы ничего не сказала, — ответила Райли, чуть придвигаясь к нему. — Она бы подошла к нему и…
Он посмотрел на нее, стоявшую так близко. Он понимал, что не должен этого делать, но какая-то колдовская сила владела им, и Мейсон повторил:
