— Кто вы, черт подери?
— Люси, пожалуйста, уйди, — умоляла Элинор. — Уйди.
Лорд Льюис прищурился.
— Люси? Вы Люси Эллисон? И вы еще смеете указывать мне? Вон отсюда, дрянь. Возвращайся в трущобы Севен-Дайалс или в другую дыру, из которой выполз твой папаша. Это не твое дело. — Он окинул ее взглядом. — Или останься, если хочешь. Если таскаешься, как твоя модная шлюха-матушка.
Лорд Льюис явно не слышал истории Монди Моггза.
«Будь леди, — почти услышала Люси мольбу леди Чарлз. — Держи себя в руках».
— Пожалуйста, уйди, — снова прошептала Элинор.
Но был и другой совет, который подхлестнул решимость Люси. Немного мудрости от знатоков своего дела Расти и Сэмми: «Всегда носи с собой фомку. Это может пригодиться не только для того, чтобы взломать дверь».
Люси схватила с каминной доски подсвечник. Вещь не столь универсальная, как фомка, но подойдет.
— Вон! — приказала она, размахивая тяжелым серебряным подсвечником. — Вон из нашего дома, и не смейте больше на пороге появляться, иначе узнаете, сколько от Севен-Дайалс осталось в моих жилах. — Она замахнулась на лорда Льюиса, а другой рукой подхватила Элинор и толкнула ее к Минерве.
Сидевшая на диване дама поднялась.
— Пойдем, Фентон. О Боже! Она безумна!
— Я в своем уме! — ответила Люси. — Если вы посмеете снова поднять руку на Элинор…
— Я подниму руку на любую дрянь, включая тебя! — Лорд Льюис, пошатываясь, двинулся вперед, но сделал только один шаг. Потом застыл, вытаращив глаза.
Люси, оглянувшись, увидела в дверях огромного Томаса Уильяма с пистолетом в руке, нацеленным на Льюиса.
Дама снова взвизгнула, но лорд Льюис заставил ее замолчать. Парочка выскочила из комнаты под неумолимым взглядом Томаса Уильяма.
Но прежде чем Люси успела захлопнуть дверь, лорд Льюис погрозил кулаком Элинор:
— Не думай, что все закончилось, дрянь никчемная. Я вернусь. Я заберу твою сестру. Ты не сможешь оставить ее. Закон на моей стороне.
С Люси было довольно. Она захлопнула дверь и заперла ее. Привалившись к ней спиной и все еще сжимая замок, Люси подняла глаза на Томаса Уильяма:
— Спасибо.
Он лишь фыркнул и, покачав головой, исчез в тени, словно подобные происшествия случались столь часто, что едва ли стоило о них упоминать.
Элинор дрожала в руках Минервы, обе смотрели на Люси так, будто видели ее впервые. Как будто никогда не были свидетельницами такого ужаса.
Люси приготовилась к лекции о поведении благовоспитанной леди. О невмешательстве в чужие дела. О сдержанности.
Но слова Минервы оказались совершенно неожиданными:
— Отлично сделано, Люси. Отлично!
И словно этого было мало для шока, Элинор бросилась к Люси и крепко обняла ее дрожащими руками.
— Ты когда-нибудь простишь меня?
— И меня? — Подошедшая Минерва обняла их обеих.
Минерва? Обняла?!
— Что нам делать? — прошептала Элинор. — Нам некому помочь.
— Нет, Элинор. Мы есть друг у друга. — Минерва отстранилась, словно вдруг вспомнила свое место… гм… почти. — Думаю, кларет и тосты здесь найдутся. Верно, Люси?
Клифтон и его старый друг Джек Тремонт удалились в один из кабинетов «Уайтса», чтобы им не мешали, вернее, как сказал Клифтон: «Чтобы спрятаться от моего дяди, пока ему не взбрело в голову, что я должен сделать предложение сегодня вечером».
— Спасаешься бегством? — усмехнулся Джек. — А еще рассказывают о твоих подвигах. Но в этом случае скрыться в норе — лучший выход.
— Ты хорошо знаешь моего дядю, — очень серьезно произнес Клифтон.
Оба рассмеялись.
— Значит, ты не любишь эту девушку, но намерен позволить дядюшке женить тебя насильно? — Джек покачал головой и налил два стакана бренди. — Он такой же бесцеремонный, как Паркертон. Мой братец имел обыкновение каждый светский сезон измываться надо мной, загоняя в брачную ловушку то с одной, то с другой девицей. — Джек вздрогнул от воспоминаний. — Зачем тебе жениться? Если не любишь девушку, скажи дяде, чтобы отстал от тебя.
Клифтон пожал плечами:
— Не могу. Мне нужны деньги.
Джек хмыкнул. Как второй сын, он мог понять проблему: долгие годы он был постоянно в долгах, поскольку его брат, герцог Паркертон, не торопился открывать кошелек. К счастью для Джека, он женился на Миранде Мабберли, дочери простолюдина, обладавшей деловой жилкой. Она преобразила его владения, и теперь они жили весьма комфортно.
Джек к тому же получил дополнительную выгоду — он обожал жену, оставил былые замашки повесы, и теперь никто больше не называл его Безумный Джек.
Но слишком долго он повесничал, чтобы не распознать кое-что.
— Есть кто-то еще, — проницательно прищурился Джек.
— Не глупи. Никого нет, — солгал Клифтон.
Джек выгнул бровь.
Заерзав в кресле под пристальным взглядом друга, Клифтон снова попытался солгать:
— Прекрати. Нет никого. Когда за последние семь лет у меня было время на амуры?
Джек, казалось, согласился, поскольку откинулся в кресле.
— Да уж. Единственная женщина, которую я видел в Тислтон-Парке, — это жена мясника.
— И что, миленькая? — рассмеялся Клифтон.
— Едва ли. Но через несколько месяцев показалась весьма привлекательной.
Оба расхохотались.
— Так что привело тебя в Лондон? — спросил Джек. — Сомневаюсь, что ты приехал исключительно по воле дяди.
— Нет, я разбираюсь со странным делом Малкома.
Джек побледнел: он был с Малкомом той ночью. Он отчаянно пытался спасти ему жизнь, но ничего нельзя было сделать. И до сих пор его мучило чувство вины.
Клифтон потянулся к бутылке и снова наполнил стакан Джека.
— Мы все знали, чем рискуем. Никто не виноват в том, что произошло той ночью. Это просто недоразумение, — сказал он спокойно.
Ему потребовалось время, чтобы прийти к такому выводу. Да и как он мог этого не понять, когда видел столько смертей за эти годы? Он пришел к пониманию переменчивости судьбы, когда дело касалось того, кто выживет, а кто — нет.
Но Клифтон видел на лице Джека чувство вины и решил продолжить.
— Я недавно разбирал бумаги отца и обнаружил, что он оставил Малкому определенную сумму.
— Отличный поступок, — отметил Джек.
Оба знали, что большинство мужчин не слишком задумываются о том, чтобы обеспечить вторых и третьих сыновей, не говоря уже о незаконнорожденных.
— Да, состояние небольшое, — заметил Клифтон. — Но достаточное, чтобы выбраться из положения, в котором я оказался. Я отследил деньги, но они до сих пор находятся в доверительном управлении и предназначены наследнику Малкома.
