Не Люси сама по себе, а лондонские мисс, которых он находил ужасно скучными. Уж лучше попасть в плен к французам, чем жениться на одной из таких добропорядочных леди.
Люси, казалось, привратник необыкновенного и столь опасного мира, и единственное, что нужно сделать, — это украсть у нее ключи.
Украсть поцелуй.
Спустившись с лестницы, Клифтон задержался на последней ступеньке. Отсюда он видел стол, накрытый на четверых, но за ним сидели только Марианна и Малком, они ели и болтали, будто знакомы друг с другом целую вечность.
Люси нигде не было видно, вероятно, поэтому ее сестра охотно рассказывала, как ее отец выбрался из Парижа с помощью Томаса Уильяма.
Клифтон стоял в дверном проеме, с интересом слушая их разговор.
— Французский агент, подстреливший отца, бросил его умирать в переулке, не зная, что Томас Уильям рядом, — рассказывала Марианна. — Томас Уильям мог сбежать и обрести свободу.
— Все же он остался и помог вашему отцу, — улыбнулся Малком.
— Он спас папе жизнь. Доставил его из Парижа на побережье, откуда им удалось на корабле добраться домой. Папа об этом не помнит, но, насколько мне известно, они едва спаслись. В одной деревне Томас Уильям солгал властям, намекнув, что папа — русский аристократ, который развлекался с женой французского герцога и был ранен при попытке сбежать из ее спальни.
— Русский аристократ? И власти в это поверили?
Марианна подалась вперед и заговорщически улыбнулась:
— Папа был в лихорадке и единственное, что мог произнести, — это «русский».
— Ему повезло, что его не выдали, — засмеялся Малком.
— О нет! Благослови Господь добрых людей той деревни. Они сочли историю Томаса Уильяма и рискованную ситуацию папы весьма романтичной!
Оба рассмеялись, и Клифтона поразил чистый звук веселого смеха брата. Малком так легко вписался в этот дом — Клифтон завидовал брату.
Как он сам ни пытался, что-то его удерживало.
Вековая кровь Греев в его жилах. Груз ответственности перед предками давил на него и напоминал об обязанности сохранить безупречную родословную и положение в обществе.
Не влюбляясь в дочь вора и итальянской графини с сомнительной репутацией.
— О чем она сейчас? — прошептала позади него Люси.
Клифтон едва не подпрыгнул — Люси неслышно подошла к нему.
— О том, как ваш отец и Томас Уильям бежали из Парижа, — прошептал он Люси.
Она закатила глаза.
— Какая версия?
Клифтон посмотрел на оживленное личико Марианны и улыбнулся:
— Что-то о герцогине и о том, что ваш отец русский.
— Это ее любимая, — кивнула Люси.
— Неужели это правда?
Люси пожала плечами:
— Не знаю. Отец не помнит, как добрался от Парижа до Англии, а Томас Уильям не слишком ориентируется в прошлом. Поэтому Марианна и приукрасила историю.
— Малкома это развлекает.
— Тогда Марианна будет довольна, — произнесла Люси. — Не столь часто ее слушают с подобным вниманием.
— Но наверняка…
— Нет, милорд, — перебила его Люси. — Как сказала Марианна, нас не принимают в обществе.
— Из-за вашей матери? — мягко спросил Малком.
Люси посмотрела на сестру, отвела взгляд и кивнула:
— Да, и, конечно, из-за репутации отца.
— Как ваш отец… — начал было Клифтон. О Господи, кто же задает такие вопросы? — Я хотел сказать…
Она скрестила руки на груди.
— …что хотите знать, как человек вроде моего отца оказался в обществе замужней итальянской графини?
— Да, полагаю, так.
Люси улыбнулась и рассказала историю таким тоном, которого Клифтон никогда от нее не слышал. Она походила на ребенка, рассказывающего перед сном любимую сказку.
— Наша мать вышла замуж очень молодой, за графа ди Марцо, человека грубого и жестокого, почти на тридцать лет старше ее. Паркертон встречался с ним в надежде заключить торговый союз, поскольку граф был одним из лидеров Венеции.
— Именно так они и встретились, — заметил Клифтон.
Она кивнула.
— Устроили маскарад, и весь английский контингент находился там, включая моего отца. Он увидел графиню через комнату и был немедленно сражен. — Она сделала паузу. — Вы верите в любовь с первого взгляда, милорд?
Клифтон покачал головой:
— Не очень.
— Вот и я тоже, — согласилась Люси. — Но папа утверждает, что он уже тогда знал, что она будет принадлежать ему. И в полночь, когда все сняли маски, он стал искать ее. Обыскал весь дворец.
— Он крался по дому, — сказал Клифтон.
— Да, подобно вору, кем он и был. И он нашел графиню — тогда он понятия не имел, кто она, — на высоком балконе, она стояла спиной к нему. Нетрудно было догадаться, что она плачет. Графиня умоляла его не подходить, но он хотел узнать, почему она плачет.
— И в чем было дело? — спросил граф.
— Муж ее бил, и, сними она маску, все увидели бы ее синяки на лице и на шее.
— Боже милостивый! Это сделал ее муж?
— Да, за то, что она не родила ему наследника. Предыдущие четыре жены были бездетны, граф не сомневался в том, что проблема не в нем, и так…
— Он наказывал жену.
Люси кивнула.
— Папа спросил ее, почему она не сбежит, и она объяснила, что граф держит ее буквально в заключении, не выпускает из виду и скорее всего накажет за то, что она ушла с маскарада.
— Так что он спас ее, — заключил Клифтон.
— Да. Незаметно вывел ее из дома на стоявшее в гавани судно герцога Паркертона. Паркертон об этом понятия не имел, и они отправились с утренним приливом, увозя с собой графиню. Узнав, что она на борту, он пришел в ярость, пока не встретился с ней… и был околдован. Целиком и полностью, как и папа.
— Я слышал, ваша мать способна склонить целый легион сложить оружие.
— В ней это есть, — признала Люси. — Марианна очень походит на нее.
— И все же вернемся к истории, — сказал Клифтон.
— О, конечно, хотя большинство ее знает, — пожала плечами Люси.
— Я не знаю.
Она рассмеялась:
— Тогда вы мало бывали в обществе, ни один светский сезон не проходит без скандала, в котором замешана графиня. Ей нравится находиться в эпицентре шторма.
— Как и вам?
Когда тема стала слишком личной, Люси сменила ее, кивнув на бумаги в его руках:
— Папа не одобряет, когда донесения выносят из кабинета.
