Но ко всему прочему у Аннабеллы добавлялась дурацкая уверенность, что ее предназначение — помочь Байрону пересилить свой дурной нрав и измениться. Она забыла о первых словах супруга после венчания. В достаточной степени Аннабелла была мазохисткой, готовой переносить страдания даже непонятно ради чего.
Байрон, напротив, отличался резко выраженным стремлением к садизму, он не успокаивался, пока не доводил жену до слез. Это стало почти вечерним ритуалом. Начиналось все с пустяковой ссоры или придирки, а заканчивалось ее слезами и удалением в спальню.
Однажды Аннабелла поклялась, что не станет отвечать ни на придирки, ни на оскорбления и вытерпит все, что бы ни говорил супруг. Не получилось, она все же убежала, когда муж открыто заявил, что если она не пойдет ко всем чертям, то он займется любовью с Августой прямо на ее глазах.
Байрон считал жену дурой не без основания, она была умной и рассудительной, пока занималась математикой или философией, но как только дело касалось личных отношений и необходимости терпеть унижения, разум Аннабеллы словно затуманивался, она превращалась в глупую овцу, покорно идущую на заклание. Наверное, если бы она хоть раз дала отпор или просто хлопнула дверью, Байрон присмирел бы и прекратил свои издевательства. Такой род людей, как Джордж Гордон, способен быть дерзким и смелым только на страницах книг и перед теми, кто не способен ответить им. Они безжалостны по отношению к слабым и покорным, но, стоит встретить кого-то, кто может нанести удар первым, идут на попятный.
Аннабелла не могла, она, напротив, была из тех, кого просто хочется обидеть, задеть, оскорбить, они бывают смелыми только в мечтах и на бумаге. А потому получала от мужа сполна.
Сложилась тяжелейшая пара, он склонен к садизму, она — к мазохизму.
Все осложнялось присутствием Августы, страсть к которой у Байрона спровоцирована скорее сознанием греховности, чем приязнью к самой сестре. А еще для Аннабеллы была важна теория христианского самопожертвования и духовного наставничества, что Байрон ненавидел в людях. Он не принимал советов, если не просил их, и ненавидел, когда воспитывали собственным примером — как раз то, чем занималась Аннабелла.
Удивительно, почему они не поняли этого раньше, до того как стали мужем и женой? Аннабелла словно искала того, кто будет ее мучить, а Байрон жертву. Нашли и успешно превращали обоюдную жизнь в кошмар.
Позже Аннабелла во всем винила мужа, мол, тот обращался с ней так, словно ненавидел и не считал человеком, стремился унизить и обидеть больней. Но она сама позволяла такое обращение, терпеливо сносила все обиды и оскорбления. Нельзя обидеть второй раз того, кто не желает быть обиженным. Нельзя оскорбить повторно человека, не выносящего оскорбления, он просто не позволит. У Аннабеллы с первого дня была возможность сделать то, что она сделала позже, уже родив дочь, — уйти от Байрона, но она прятала голову под крыло, закрывала глаза и подставляла левую щеку, получив оглушительную пощечину по правой.
Не помогала ли она, не провоцировала ли Байрона своим непротивлением и готовностью сносить унижения? Бывает и такое, когда, разрешая унижать, человек сам напрашивается на унижение.
Как бы то ни было, Аннабелла сполна испытала на себе отвратительный характер гениального поэта. Но она словно получала удовольствие от этих испытаний, почти год не делая попыток что-то изменить.
Закончилась пытка в Сикс Майл Боттоме, но и отъезд в Лондон облегчения надолго не принес.
Леди Мельбурн сняла для них большой красивый дом на Пикадилли-Террас, хотя испытывавшему материальные затруднения Байрону он был не по карману. Первым, кто посетил молодую пару, был все тот же Хобхауз.
— Ну, ты уже определенно женат. Счастлив?
Байрон фыркнул:
— У меня лучшая жена в мире! Знаешь, ее просто невозможно разозлить или обидеть, это само всепрощение. Но даже если тебе попадется еще совершенней, все равно не женись.
— Что, все так плохо?
— Плохо? Ужасно! Аннабелла — живой укор моим слабостям и недостаткам. Дернул же черт жениться на образце добродетели.
— Она пытается тебя учить?
— Нет, если бы пыталась, то давно была бы похоронена, а я сидел в тюрьме. Она показывает пример, а это еще хуже. Жить с примером невыносимо.
— М-да…
— Она беременна, а потому нуждается в заботе и уходе. Черт! Появится вечно орущий и пачкающий пеленки младенец. Только этого мне не хватает.
— Но ты же знал, что при женитьбе рождаются дети, — попытался свести все к шутке Хобхауз. — К тому же вспомни Медору, ты говорил, что она хорошенькая…
Отшутиться не удалось, Байрон взорвался:
— Медору родила Августа, понимаешь?!
— Джордж, ты привыкнешь, и ребенка тоже полюбишь. Они только сначала маленькие и крикливые, а потом становятся весьма забавными.
— Прекрати меня утешать, сделанного не вернешь, я попал в капкан, который сам себе устроил.
— А как финансовые дела?
— Хуже некуда, одни долги.
— За Аннабеллой ты что-то получил?
— Столько, чтобы хватило содержать ее и немного горничную. Остальное в виде будущего наследства.
— Все так плохо?
— Папаша Милбэнк выделил ренту, из которой часть идет Аннабелле на мелочи, а часть мне, и немалые суммы после их смерти, Аннабелла наследница, помимо родителей, еще и лорда Уэнтворта, но мне кажется, что лорд бессмертен, как и остальные родственники моей супруги, так что наследства лично я не дождусь.
— Не хандри, в Лондоне все наладится. Хэнсон вот-вот продаст твой Ньюстед, получишь деньги, и жить станет легче.
— Мне нужно было не жениться, а поскорей продать Ньюстед и Рочдейл и отправиться с тобой. Вот это была бы жизнь!
— Но ты женат на прекрасной, добродетельной женщине, а потому должен быть счастлив.
— Вот именно, на добродетельной. Никогда не женись на добродетельных, от них хочется удавиться на второй день.
Байрон оказался прав и не прав, лорд Уэнтворт умер вскоре после переезда четы Байрон в Лондон, но денег молодоженам это не принесло, поскольку богатый на первый взгляд родственник оставил столько долгов, что их с трудом удалось покрыть продажей имения. Приданое Аннабеллы в виде ежегодной ренты позволяло лишь оплатить снятый дом, слуг, экипаж, и все остальное снова нанимали в долг.
Кредиторы, почувствовав, что у Байрона появились хоть какие-то средства, иначе на что нанимать целый особняк, оживились. Снова кредиторы, снова долги, снова финансовые трудности. Вымещал свое недовольство Байрон на супруге.
А та не придумала ничего лучше, как пригласить в Лондон… Августу, которую назначили фрейлиной старой королевы, что заставляло хоть изредка исполнять обязанности во дворце. Еще не забылись недавние кошмары жизни втроем, а Аннабелла совала голову в новую петлю.
