Разноцветная аллея немного развеяла тягостное ощущение, которое вызвал детский лепет. Мало ли что кажется восьмилетней девочке! В детстве весь мир видишь если не перевернутым, то все равно совсем иным, особенно мир взрослых с их перепутанными отношениями, кто там с кем играет или не играет и во что. Позвонила Карина и сразу вернула его в свою реальность, ясную, солнечную, без всяких темных углов и даже совсем без теней. Сообщила, что уже приехала и пойдет домой через парк. Головин вышел навстречу. Но ее пока не было – он, как всегда, шел очень быстро. Пришлось присесть за столик под полосатым матерчатым тентом.
– У вас не занято? Ой, это опять вы!
Черноглазая и чернокудрая хохотушка, вся в улыбках и ямочках, уже присаживалась рядом. А, та девушка из поезда. Неделю назад, в какой-то другой жизни, Головин возвращался домой от Карины, думая, что все окончательно испорчено и они теперь вряд ли увидятся. Последняя электричка ушла, но Бог послал поезд, идущий в том же направлении, и проводника, который был не прочь подзаработать. Эта Варя оказалась в его купе и все два часа повествовала о своей непростой жизни.
– А я вас так боялась! – огорошила она его и принялась объяснять почему, еще раз пересказав все, что тогда говорила. А потом очень эмоционально расписала, что пережила, увидев его со своими знакомыми.
Головин заверил ее, что никому не пересказывал истории из ее личной жизни, и никогда бы не стал, и не собирался, и вообще все забыл, и лишь из вежливости не прибавил, что и сейчас почти ее не слушает. Варя продолжала его благодарить, смеяться, спрашивать о последних разработках его НПО – о, она читала в газете и от друзей столько слышала! Володя машинально отвечал, думая, не позвонить ли Карине – в такой толпе легко разминуться, – как вдруг увидел ее. И остался на месте.
Она стояла напротив, у скамейки с ангелочками, и разговаривала с высоким парнем. Слышно ничего, конечно, не было, но было видно главное – оба белокурые, молодые, жизнерадостные – хорошая пара. Это сразу бросалось в глаза. Потом блондин, указывая на соседнюю скамейку, повел к ней Карину, придерживая за талию, чтобы не толкали, – так прикасаются только к близким женщинам. Беззвучный разговор продолжился, и она сначала отрицательно качала головой, потом пожала плечами, а потом закивала. Достала что-то из сумочки и протянула, парень взял, повертел – а потом вложил ей обратно в руку. Это был ключ, он болтался на колечке, его было отлично видно. И ключ отправился назад в сумочку.
Володя обескураженно наблюдал за всем этим, продолжая отвечать Варе и одновременно думая, что всему, конечно, есть какое-то простое объяснение. Он прекрасно знал, что у Карины был так называемый бойфренд. Тетя уведомила, едва познакомившись с его новой девушкой и на другой же день узнав о ней все, что возможно. Тетя Зина не считала себя сплетницей, да это были и не сплетни, а достоверные сведения, и преподнесла она их очень тактично, как бы между прочим. С прибавлением собственного мнения, что было бы странно, если бы бойфренда не было – девушка такая привлекательная и такая молодая. Володя и сам так подумал. Реставратор-декоратор, который приезжал сюда на лето, а потом увез Карину в Москву, а там и сам отбыл в заграничном направлении, казался ему фигурой из очень далекого прошлого, вроде собственной жены. Тем более что, как и бывшая жена, не мелькал перед глазами. А то, что Карина упомянула о нем только как о владельце квартиры, где живет, прибавляло уверенности, что между ними все кончено.
Но нельзя же не верить своим глазам! Может быть, и хорошо, что он их увидел. Карина должна сейчас сделать выбор, распорядиться своей жизнью не на один день. А в такие моменты все может поменяться очень быстро. Недаром она все колебалась. И если она передумала и решила, что старый друг лучше нового, и собирается сейчас сказать об этом, по крайней мере, он будет готов.
Все произошло стремительно. То, что целый год казалось неподъемным. Мелькнуло в голове – наверное, чтобы что-то начало происходить, решение должно быть настоящим. А если ничего не сдвигается с места, стало быть, на самом деле не хочешь ничего менять. Права была Аня.
За полдня Карина успела обзвонить своих учеников, оставшихся на лето, и объявить, что уходит в отпуск. Сбросить на флэшку и диски ценную информацию, а потом стереть все с плотниковского компа, вместе с фотографиями и прикольными картинками. Собрать вещи, которые уместились в две сумки – почти все Иринкино было в школе. Выбросить ненужное. Вытереть скопившуюся за эти дни пыль. Только солнышко на окне осталось – на усмотрение хозяина. Карина бросила на комнату последний взгляд. Положила на стол квитанции по квартплате и электричеству, написала записку – ключ можно забрать у нее в Белогорске в любое время.
Все. Она здесь больше не живет. Когда Володя спросил, вернется ли она в Москву, и Карина себе это представила, ей показалось настолько противоестественным снова оказаться в Карачарове, что ясно было одно – не то что она сама, даже ее вещи не должны там оставаться, и она должна как можно скорее их оттуда забрать. Не раздумывая даже, на чем повезет. Она не стратег. Ей просто хорошо видны границы допустимого.
С обратной дорогой тоже повезло. Родители одной из учениц собирались на дачу, вывозить дочку, которая отдыхала там с подружками, ехали как раз в сторону Белогорска и были не против подбросить свою репетиторшу. Правда, было неловко просить их делать крюк до Белой Горки, и Карина решила оставить поклажу в тетиной квартире. Когда Володя починит машину, можно будет забрать. Заносить в «зефир» свое барахло, не предупредив, тоже, конечно, неловко, но ничего другого не остается. В конце концов, она же не воспользовалась разрешением пожить несколько дней, пусть вместо нее вещи полежат. Хорошо хоть с самой тетей не столкнулась нос к носу…
Спеша через парк и все не веря, что мосты сожжены, Карина удивлялась, как это она глазеет на улетающую в небеса связку шариков и совсем не думает о будущем. Да что над ним трястись! Начинать все заново – так начинать. Журнальные переводы у нее остались, не особо денежные, зато постоянные. Лоботрясов с двойками и милых девочек, которые ходят на танцы, гитару и изучают иностранный язык, везде полно. Как-нибудь все устроится! А лавки как замечательно размалевали! Овечки в красных сапожках! Попугайчики! А вон на ту скамеечку то и дело присаживаются «ангелы» – на спинке нарисованы ангельские крылья, и желающие сфотографироваться на их фоне в очередь выстраиваются. Раньше такое можно было разве что на Чистых прудах увидеть, быстро провинция подтягивается, ничего не скажешь! Очень даже нескучно здесь можно жить…
И тут среди ангелов она увидела Илью – того самого, с которым только что окончательно рассталась. Илья ничуть не изменился и был по-прежнему похож на жизнерадостного мишку с разноцветными глазами-пуговицами.
– А я тебе звонил! Но дома тебя нет, а мобильник не отвечает! Я давно уже здесь, в городе, еще до праздников приехал! Тебя видел с твоими немцами, но ты работала, не стал мешать! – Он пробирался к ней, перекрикивая музыку и гомон толпы, подтверждая, что это действительно он, не померещилось.
Карина выжидала паузу, чтобы сказать про квартиру. Может, и хорошо, что Плотников сюда приехал, – можно ключ вернуть, не откладывая.
