Шейд посмотрел на завтрак, размещенный на гладких загорелых ногах.
— Все еще согласна поделиться?
Брайан оглянулась назад, проверяя, нет ли кого сзади, и тронулась.
— Нет. — Она резко повернула руль и выехала со стоянки. — Ты упустил свой шанс. — Она уверенно вела машину одной рукой, снова запустив вторую руку в картошку.
— Ты ужасно питаешься, тебя всю должно было обсыпать прыщами!
— Про прыщи — это все сказки, — заявила она и обогнала тащившийся рядом седан.
После нескольких корректировок из динамиков зазвучали старые добрые Симон и Гарфункель.
— Вот это музыка, — сказала Брайан. — Мне нравится, когда песня помогает представить что-то. А исполнители кантри обычно поют про боль, измены и пьянство.
— И жизнь.
Она взяла коктейль и стала пить его через соломинку.
— Может быть. Только мне кажется, я устала от той реальности, которую ты изображаешь в своих работах.
— И которую ты игнорируешь в своих.
Брайан нахмурилась было, но тут же расслабилась. В чем-то Шейд прав.
— Зато мои работы можно трактовать по-разному. Зачем ты взялся за это задание, Шейд? — неожиданно спросила она. — Лето в Америке — это веселье, а веселье не в твоем стиле.
— А еще лето — это пот, засыхающий под палящим солнцем урожай и измотанные нервы. — Он снова закурил. — Это больше в моем стиле?
— Ты сам все сказал, я тебя за язык не тянула. — Брайан сделала еще глоток коктейля. — Если будешь так много курить, то умрешь.
— Мы в любом случае умрем. — Шейд снова развернул газету и замолчал.
Да кем он, черт побери, был? Брайан задавала себе этот вопрос, постепенно скидывая скорость до шестидесяти. Из-за чего Шейд стал таким циником? Благодаря чему развил свой талант? Чувство юмора, как оказалось, у Колби тоже было, пару раз оно проявилось. Но он, кажется, позволял себе расслабиться только до определенной степени.
Страсть? Да, Шейд был настоящей пороховой бочкой, в этом Брайан не сомневалась. Но что могло привести к взрыву? Точно она знала только одно: этот человек держал себя в ежовых рукавицах. Страсть, сила, ярость — называйте как хотите — все это уходило в работу, и на личную жизнь ничего не оставалось. По крайней мере, обычно не оставалось.
Брайан понимала, что ей следует быть осторожной и сухой. Такое поведение — лучший способ завершить проект без душевных ран. Но она хотела разобраться в характере Шейда и чувствовала, что не может не поддаться искушению. Ей не терпелось понажимать на разные кнопки и понаблюдать за результатом, возможно, потому, что Шейд ее раздражал и одновременно манил.
Она сказала правду: до этого ее еще никто так не бесил. Работа всегда спасала, Брайан заглядывала в душу человека и изучала его. Не все обнаруженные там качества были достойны восхищения, не все были приятны, но всегда находилось что-то, что Брайан понимала. И теперь она пыталась понять Шейда, это было ей необходимо. Именно поэтому она так хотела его сфотографировать, хоть до поры до времени и не спешила в этом признаваться.
— Шейд, я хочу у тебя еще кое-что спросить.
Он не отрывал глаз от газеты.
— М-м-м?
— Какой у тебя любимый фильм?
Недовольный тем, что его отвлекли от чтения, загнанный в тупик неожиданным вопросом, Шейд посмотрел на Брайан и поймал себя на том, что снова пытается представить ее волосы распущенными.
— Что?
— Какой у тебя любимый фильм? Мне нужен ключ, исходный пункт.
— Для чего?
— Чтобы понять, почему ты привлекаешь меня, почему кажешься интересным и почему так раздражаешь.
— Ты очень странная женщина, Брайан.
— Нет, хотя имею на это полное право. — Она замолчала и перестроилась в другой ряд. — Давай, Шейд. Путешествие будет долгим, давай повеселим друг друга немного. Назови мне фильм.
— «Иметь и не иметь».
— Первый совместный фильм Богарта и Бакалл. — Брайан улыбнулась той улыбкой, которую Шейд находил опасной. — Хорошо. Если бы ты назвал какой-то малоизвестный французский фильм, мне пришлось бы придумывать другой вопрос. А почему именно эта лента?
Шейд отложил газету. Значит, Брайан хочет поиграть. Он решил, что вреда от этого не будет, к тому же день впереди еще долгий.
— Волшебство киноэкрана, закрученный сюжет и отличная операторская работа, благодаря которым Богарт кажется настоящим героем, а Бакалл — единственной достойной его женщиной.
Довольная этим ответом, Брайан кивнула. Шейд не гнушался восхищаться героями, фантазиями и запутанными отношениями. Это, пожалуй, капля в море, но Брайан готова была ради нее примириться с Шейдом.
— Я восхищаюсь фильмами и людьми, которые их создают. Наверное, это одна из причин, по которым я ухватилась за возможность работать в «Селебрити». Потом я потеряла счет актерам, которые прошли через мою студию, но, когда вижу их на экране, по-прежнему прихожу в восторг.
Шейд знал: вопросы задавать опасно, проблема не в ответах, а в том, что, спрашивая, он рисковал разбудить любопытство Брайан. Но это его не остановило.
— Ты поэтому фотографируешь красивых людей? Хочешь подобраться ближе к гламурному обществу?
Решив, что этот вопрос вполне закономерен, Брайан не стала обижаться. К тому же он заставил ее задуматься о том, что набирало силу против ее воли.
— Очевидно, в самом начале я думала о чем-то подобном. Но вскоре стала воспринимать их как обычных людей с необычной профессией. Мне нравится находить в них ту искорку, из-за которой их считают особенными.
— А следующие три месяца ты собираешься фотографировать повседневность. Почему такая резкая перемена?
— Видишь ли, в каждом из нас таится такая искорка. Я хочу найти ее и в фермере из Айовы.
Итак, Шейд получил ответ.
— Ты идеалистка, Брайан.
— Да. — Она посмотрела на него с большим интересом. — Мне нужно этого стыдиться?
Шейду не понравилось, как этот спокойный и разумный вопрос повлиял на него. У Колби тоже когда-то были свои идеалы, и он знал, как больно разочаровываться в них.
— Не нужно, — добавил Шейд через мгновение. — Просто будь осторожнее.
Они ехали уже долго. Днем Брайан принялась за брошенную Шейдом газету, а он сел за руль. Единогласно было принято решение съехать с шоссе и продолжать путь по второстепенным дорогам. Тишину в машине изредка нарушал разговор. Ближе к вечеру путешественники пересекли границу с Айдахо.
— Лыжи и картошка, — сказала Брайан. — Вот что приходит мне в голову, когда я думаю об Айдахо. — Поежившись, она закрыла окно. На севере лето наступало позже, и на закате его тепла не чувствовалось. Брайан смотрела сквозь стекло на сгущавшиеся сумерки.
