Леня успел заглянуть ей в глаза и сообразить, что на этот раз дело и вправду серьезное и что ему нужно максимально собраться и не тратить силы на бесполезные пререкания.
Он помог Лоле снять дубленку, под ней оказался толстый свитер из некрашеной крестьянской шерсти. Леня невольно потянул носом. Свитер явно пах овцой. Пу И, явившийся в прихожую на звук голоса давно не виденной хозяйки, удивленно чихнул.
Лола прошла в кухню, зябко потирая руки и кутаясь в пуховый платок. Леня понял, что шампанское сегодня явно не к месту, и включил электрический чайник.
– Поешь чего-нибудь? – настороженно спросил он Лолу. – Правда, выбора особенно нет… ты все время где-то пропадаешь, мне одному всего не успеть…
– Вот об этом я должна с тобой поговорить, – сказала Лола, опустив глаза и царапая пальцем столешницу.
– Ну? – холодно спросил Маркиз. – Я внимательно тебя слушаю…
Лола глубоко вздохнула и бросилась как в холодную воду:
– Леня, ты только не удивляйся, но я уезжаю.
– Куда еще? – Леня с размаху плюхнулся на кухонный диванчик.
Пу И, ошивавшийся поблизости «в рассуждении, чего бы покушать», шарахнулся от Лолы и заскулил, чтобы Леня взял его на руки. Но Маркизу было не до собаки. Он видел уже, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Если бы Лолка просто начала болтать о том, что уезжает, он не придал бы ее словам особенного значения. Но ее внешний вид… Эта жуткая дубленка, купленная, несомненно, на рынке и нестерпимо воняющий свитер… дело пахнет керосином, Лолка опять вбила себе в голову какую-то ерунду.
– Дело в том, – Лола встала из-за стола и нервно заходила по кухне, – что я много думала.
– Пейджер, что ли, перечитывала? – не утерпел Леня, вспомнив известный анекдот. – Так у тебя и пейджера-то нет.
Лола поглядела на него с тихой укоризной и продолжала, никак не отреагировав на шпильку:
– С тех пор, как мы в последний раз встречались с Иркой Соловьяненко, я много думала о нашем разговоре.
«О разговоре, – вспомнил Леня, – пускай скажет спасибо, что после этого, с позволения сказать, разговора она лысой не осталась!»
– Если бы я знала раньше о том, что думает обо мне Роман! – страстно воскликнула Лола. – Все могло бы быть по-другому! Если бы я знала, что он считает меня ужасно талантливой!
– Ну, дорогая, – заговорил Леня, – ну, что такого случилось непоправимого? Ты меня просто удивляешь!
Кот Аскольд, по обычаю умывавшийся посреди кухни, поднял голову и поглядел на Маркиза из-под лапы с выражением. «То ли еще будет», – прочитал Леня в изумрудных глазах и расстроился. Он знал, что кот всегда бывает прав в своих предположениях.
– И кто такой Роман? – буркнул Леня. – Откуда он взялся на мою голову?
– Господи! Ты совершенно меня не слушаешь! – крикнула Лола. – Роман Святославский, наш учитель, великий преподаватель и режиссер! Понимаешь, тогда, после выпускного спектакля, он почти сразу уехал в Америку! Жена у него болела, и он надеялся, что там ей помогут. Ей сделали операцию, но все равно через три года она умерла. И он вернулся сюда, потому что там ему было скучно и очень тоскливо без жены! И теперь он живет у себя на даче, а это очень далеко от города, там самая настоящая глушь, и пишет книгу! И он там совсем один, даже поесть приготовить некому, ты представляешь?
– Представляю, – неожиданно скрипучим голосом ответил Леня, – только не понимаю, при чем тут ты?
– Я была у него, – в голосе Лолы послышались слезы, – мне Надька Ратникова рассказала, она все всегда знает. Леня, я должна быть с ним! Я уговаривала его вернуться в город, но он не захотел! Он сказал, что это отвлечет его от работы над книгой, хотя его приглашали уже в два театра! Тогда я решила переехать к нему.
– А он в курсе? – спросил Леня. – И как он к этому отнесся?
– Я буду вставать рано-рано и носить воду из колодца, – говорила Лола, – потом топить печку и готовить завтрак, потом кормить его, потом мыть посуду, стирать… я все буду делать. Когда он будет работать, я буду приносить ему чай с лимоном! Он мне первой будет зачитывать вслух законченные фрагменты своей книги. Когда он будет отдыхать, я буду сидеть рядом и охранять его сон! И он просто не сможет меня прогнать, потому что мне некуда будет идти! Там до ближайшего шоссе семь километров! Еще там есть настоящая русская печь и баня, ее топят обязательно по пятницам!
– Ты тоже будешь топить баню по пятницам? – спросил Маркиз и отвернулся к окну.
– Конечно! – с жаром воскликнула Лола. – Еще мы будем гулять. Я вылечу его душу, я помогу ему написать книгу, я сделаю так, что он не сможет потом без меня жить! И потом, когда он закончит писать, я уговорю его вернуться. У него такой огромный потенциал, он столько сможет сделать! Он поставит замечательную пьесу, и я стану играть там главную роль!
– Это ты для деревни так нарядилась? – спросил Леня, отворачиваясь от окна. – А в сумке что – валенки?
– А как ты догадался? – Лола вроде бы удивилась, но потом приняла все как должное.
– Это твое окончательное решение? – строго спросил Маркиз. – И обжалованию не подлежит?
Лола молча кивнула головой.
– Ну хорошо, а как же быть с Пу И? Неужели ты заберешь собаку в эту глухомань? А если Пу И там не понравится? Ведь там небось стоит сейчас самая настоящая зима?! А если его заставят спать в нетопленых сенях, он простудится и заболеет? Туда ни один ветеринар не доберется!
– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – Лола подошла к Лене близко, так что на него снова пахнуло овцой, – я… я не могу взять Пу И с собой. Я хочу оставить его здесь. Дело в том, что там действительно совершенно неподходящие условия для него, а я буду очень занята и не смогу уделять ему достаточно времени. Так что, Ленечка, я тебя прошу, я тебя очень прошу, оставь Пу И себе! Видишь, я всем жертвую, готова отдать самое дорогое, что у меня есть, только чтобы служить Святославскому!
Леня снова отвернулся к окну и постоял так минуты две, кусая губы, после чего глубоко вздохнул и повернулся к Лоле.
– Вот как? – спросил он вроде бы спокойно. – Ты, значит, все обдумала? Ты все решила? Ты даже настолько самоотверженна, что оставляешь мне Пу И? Конечно, о собаке ты подумала, несомненно, ему здесь будет лучше!
– Если ты против…
– Молчи! – загремел Леня голосом Отелло, когда он спрашивает Дездемону, молилась ли она на ночь. – Молчи, несчастная! Я тебя выслушал, теперь дай сказать мне! Сколько мы знакомы, Лола? Больше двух лет? И все это время ты была рядом со мной…
– Ну уж… – начала было Лола, но Маркиз подошел к ней близко и тихонько начал теснить из кухни.
– Мы вместе делили все, вместе проводили наши операции и выпутывались из многочисленных неприятностей. И вот, ты решила вдруг все бросить, даже не предупредив меня! Я очень обижен, Лола, я просто слов не нахожу, как сильно я обижен!
