— Дело слишком серьезное, чтоб им пренебречь, — осторожно сказал я.
— Никто не пренебрегает. Вы дали мне лекарство, Каролина за мной приглядывает. Я уже… вполне оправилась.
— Вы не испытываете тревоги? Страха?
— Господи! — рассмеялась миссис Айрес. — Перед чем?
— Вчера вы были очень напуганы. Вы говорили о Сьюзен…
Миссис Айрес заерзала в кресле.
— Повторяю: я нагородила кучу вздора. Слишком много думала, слишком часто оставалась одна. Теперь я это понимаю. Отныне стану чаще бывать с Каролиной. По вечерам и все такое. Пожалуйста, не дергайте меня. Прошу вас.
Забинтованная рука накрыла мою ладонь; на исхудалом лице все еще мутноватые темные глаза казались огромными. Но голос вновь был ровен, а тон очень искренен. Она ничем не напоминала себя вчерашнюю, когда, выпучив глаза, что-то несвязно лепетала.
— Ладно, — наконец сказал я. — Но вам нужно отдыхать. Отправляйтесь-ка в постель. Я оставлю Каролине лекарство, легкое снотворное. Вы должны беспробудно спать по восемь часов, пока не восстановите силы. Как вам мой план?
— Хорош для инвалида, — чуть игриво ответила миссис Айрес.
— Что ж, я врач, и мне решать, кто у нас инвалид.
Она поворчала, но позволила препроводить себя в постель. Уменьшив дозу, я снова дал ей веронал. Поерзав и повздыхав, миссис Айрес затихла. Убедившись, что она спит, мы с Каролиной тихо вышли из комнаты.
На площадке, глядя на закрытую дверь спальни, я покачал головой:
— Ей гораздо лучше! Невероятно! Такой она и проснулась?
— Такой и проснулась. — Каролина отвела взгляд.
— Она почти прежняя!
— Вы так считаете?
— Разве нет?
— Не уверена. Знаете, мать очень ловко скрывает свои подлинные чувства. Ее поколение этим славится, особенно женщины.
— Она выглядит лучше, чем я ожидал. Теперь для нее главное покой.
— Покой? — Каролина скользнула по мне взглядом. — Вы впрямь думаете, что мы сможем его обеспечить?
Вопрос показался странным, учитывая, что мы шептались посреди полного безмолвия. Прежде чем я успел ответить, Каролина шагнула к лестнице:
— Давайте на минутку зайдем в библиотеку. Хочу кое-что показать.
Я неуверенно последовал за ней в вестибюль. Каролина открыла дверь библиотеки и отступила в сторону, пропуская меня вперед.
После зимних дождей затхлая вонь стала еще сильнее. В сумраке все так же маячили задрапированные стеллажи. Единственный действующий ставень был открыт, в камине теплились покрытые пеплом угли. Возле кресла горели две лампы.
— Вы тут обжились, — слегка удивился я.
— Читала, пока мать спала. Видите ли, вчера после вашего ухода я переговорила с Бетти и кое о чем задумалась.
Каролина выглянула в коридор и негромко позвала служанку. Видимо, Бетти ждала поблизости, ибо тотчас появилась. Разглядев меня, она замешкалась на пороге.
— Пожалуйста, войди и закрой дверь, — сказала Каролина.
Потупившись, девушка вошла в комнату.
— Теперь скажи доктору Фарадею то, что вчера говорила мне. — Каролина рассеянно играла сплетенными пальцами, будто пытаясь разгладить огрубевшую на костяшках кожу.
— Не хочу, мисс, — промямлила Бетти.
— Ну же, не валяй дурака. Никто не рассердится. Что ты вчера говорила после ухода доктора?
— Ну, я сказала, что в доме живет плохое. — Бетти стрельнула в меня взглядом.
Видимо, я хмыкнул, потому что служанка вскинула голову, выставив подбородок:
— Да, живет! Я уж давно прознала! И доктору сказала, а он — мол, хватит дурью маяться. А я вовсе не маюсь! Я знала про плохое! Я его чуяла!
Каролина за мной наблюдала. Встретив ее взгляд, я сухо сказал:
— Верно, я просил ее попридержать язык.
Будто не слыша, она обратилась к служанке:
— Скажи, что именно ты чувствовала.
— Просто чуяла, что оно в доме. — Бетти чуть сникла. — Оно вроде… слуги-злыдня.
— Вот как? — усмехнулся я.
— Да, так! — притопнула Бетти. — Наверху он двигал вещи, а внизу ничего не трогал. Любил что-нибудь опрокинуть или измарать — будто грязными руками лапал. После пожара я хотела сказать. Но миссис Бэйзли отсоветовала — мол, подумают на мистера Родерика. А потом началось с миссис Айрес — все эти стуки и хлопки. И тогда я маленько сказала. Выложила самой мадам.
Теперь я начал понимать.
— Угу. Это многое объясняет. — Я сложил руки на груди. — И что она ответила?
— Сказала, ей все известно. Мол, это призрак! И она его любит! Сказала, никому не говори, это наш с тобой секрет. Я словечком не обмолвилась, даже миссис Бэйзли. Думала, все путем, раз миссис Айрес такая счастливая. А теперь призрак опять разозлился, да? Зря я молчала. Тогда бы мадам не пострадала. Простите! Только я не виноватая!
Она закрыла руками лицо и расплакалась.
— Все хорошо, Бетти. — Каролина обняла ее за вздрагивающие плечи. — Никто ни в чем тебя не винит. Вчера все растерялись, а ты была смелой и умницей. Утри глаза.
Понемногу девочка успокоилась, и Каролина велела ей идти на кухню. Зыркнув на меня, Бетти покорно вышла; я смотрел ей вслед, чувствуя повисшую тишину и настороженный взгляд Каролины. Наконец я сказал:
— В то утро, когда я усыпил Плута, она о чем-то обмолвилась. Вы все были так убиты, что я не рискнул еще больше вас огорчить. Потом началась эта история с Родом, и я заподозрил, что Бетти заронила в него мысль о всякой чертовщине. Но она божилась, что ничего ему не говорила.
— Думаю, не врет, — ответила Каролина.
Она прижимала к груди две толстые книги, которые взяла со столика возле кресла. Глубоко вздохнув, она проговорила тоном, в котором слышалось спокойное достоинство:
— Меня не волнует, что вы смолчали и я обо всем узнала от Бетти, а не от вас. Я знаю ваше отношение к тому, что происходит в доме. Но я прошу меня выслушать. Надеюсь, вы уделите мне кроху своего внимания?
Я было шагнул к ней, но вид ее говорил: не подходи.
— Извольте, — осторожно согласился я.
Каролина вновь глубоко вздохнула и продолжила:
— После разговора с Бетти я задумалась и вдруг вспомнила кое-какие отцовские книги. В памяти всплыли их названия, и вечером я пришла сюда. Боялась, этих книг уже нет… однако разыскала.
С какой-то странной робостью она передала мне два тяжелых тома. Я понятия не имел, что это за книги. С виду медицинские справочники. Но потом увидел заголовки: «Фантомы сущего» и «Темная сторона природы».
— Не думаю, что они нам помогут. — Я опустил книги, оттягивавшие руки.
