Батальонный бросил взгляд на лежавшую перед ним папку. Если товарищ Каннер сквозь стены видит, зачем вопросы задавать?
– Алло? Так над обезьянами? Слушай, товарищ Вырыпаев, не затягивай, Инстанция очень интересуется.
– Да, – спохватился Виктор. – Над ними. Я бы давно закончил, но решил все расчеты перепроверить. Не по обезьянам – по деньгам. Там кое-что можно безболезненно сократить.
– Молодца! – одобрила трубка. – Значит, в целом, рекомендуешь? Тогда вот что. Инстанция интересуется…
Вырыпаев чуть было не переспросил, какая именно, но вовремя сообразил. Выходит, у генсека новый псевдоним? Иосиф Виссарионович Инстанция?
– …Как быть с постановлением «двадцать-один-двадцать»? Если подпадает, на политбюро могут завернуть, да еще со скандалом. Ситуация сейчас, сам знаешь, какая. Царь Зверей рвет и мечет, зачем ему лишние кости подкидывать? Тем более, наши с тобой?
Виктор понял, что пора звать переводчика. Если с Царем Зверей, который не просто Лев, а Лев Давыдович, все ясно, то «двадцать-один-двадцать»… Невидимый собеседник, кажется, сообразил, что слегка зарапортовался. Из черной мембраны послышался тяжелый, полный печали вздох:
– Непонятно? В документах должно быть, пересмотри еще раз. Ладно, намекну. Постановление. Важное. Двадцатого – первого…
Альбинос выругал себя за недогадливость. «Об осуждении практики злоупотребления некоторыми видами научных работ». Постановление ЦК от 20 января 1920 года.
– Понял, – заторопился он. – Об осуждении и всем прочем. Товарищ Каннер, а прямо сказать нельзя? Мы же не в подполье, в конце концов. Кстати, этого документа я не читал. И Семен не читал. Так что, рад бы ответить…
В ответ – новый вздох, тяжелее прежнего.
– Сообщу инстанции. А насчет подполья… Это ты не в подполье. Не уходи, скоро перезвоню.
Виктор послушал нервные короткие гудки, вернул трубку на место, без особой нужды сложил листы бумаги аккуратной стопкой. «Это ты не в подполье». Товарищи из аппарата ЦК явно заигрались в войнушку.
* * *
Чемодан был спрятан под кроватью в общежитии. Больше девать его было некуда, разве что отнести в камеру хранения на ближайшем вокзале. Придя на службу, Виктор первым делом поинтересовался, на месте ли товарищ Ким, однако начальник все еще пребывал в одной из своих бесконечных командировок. Хорошо, если вернется сегодня-завтра. А если нет? Убийцы Игнатишина едва ли остановятся.
В милицию заявить? В ГПУ? Смерть хранителя фонда даже не стали расследовать.
Чемодан оказался заперт, и батальонный решил не любопытствовать. Судя по весу, не золото и не бомба, значит, пусть пока постоит, укрытый для верности трофейным британским плащом-накидкой. Иное беспокоило, не давая сосредоточиться на столь важном «обезьяньем» вопросе. После кладбища Виктор с трудом добрался до общежития, лег на койку, укрылся с головой серым казенным одеялом. Последняя мысль, перед тем, как он рухнул в черную бездну сна, была не из самых удачных: «Свалюсь – не встану!» Однако утром батальонный проснулся вполне здоровым, без труда проделал гимнастику, до работы шел пешком. То, что случилось в старом склепе, теперь казалось сном, причем не своим, а чужим, пересказанным неумело и наивно. Разверстый саркофаг, тени на пороге, колыбельная, похожая на заклятие, цветные огоньки на броши, цветные огоньки на кресте. Американская фильма, и только. Всё хорошо, хорошо всё, песок тихонько шуршит, под пригорком Вечный Жид, на пригорке Каин – далека дорога, неблизко до порога.
Все можно было смело забыть, отложить в самый дальний уголок Памяти, если бы не странное чувство потери. Он забыл. Забыл что-то важное, очень серьезное, без чего трудно будет жить дальше.
Но что? Спросить не у кого, жаловаться некуда.
Виктор вдруг понял, что надо обязательно пересмотреть весь его нехитрый скарб, перечитать бумаги. Вдруг повезет? Господь собрал войско из гвоздя и доски, всех чертей согнал в сарай, спел им песню, баю-бай, а на утро у чертей ни рогов, и ни когтей… Колыбельную он запомнил с первого раза.
– Дзинь-дзин-дзин! – напомнил о себе телефон.
– Чтоб тебя! – пожелал ему альбинос.
Снимая трубку, он успел подумать, что плохи дела в ЦК с субординацией. Группа подчиняется товарищу Киму, а лезут в их дела все подряд. То суровый товарищ Лунин, то веселый товарищ Каннер. Незаменимые они, что ли?
– Алло? Это обратно я, Гриша, Гриша Каннер. Значит, товарищ Вырыпаев, слушай сюда. Инстанции доложено, добро получено. Сейчас назову номер комнаты в Сенатском корпусе, ты туда подойдешь, удостоверение предъявишь, где надо, распишешься и что надо, прочитаешь. А номер комнаты…
3
– Па-а-аберегись!
Слега – здоровенная жердь в два аршина длиной, со свистом рассекла воздух. Раз, другой, третий… Над поляной пронесся легкий шквал.
– Годится! – Ольга Зотова, легко подбросила жердь на полметра вверх, поймала, перехватила поудобнее.
– Держи, Семен. Тебе в самый раз будет.
Ротный не без опаски протянул левую, почувствовал под рукой холодное, слегка влажное дерево, пристукнул слегой о землю.
– Благодарствую!
Слега была уже третьей, двумя первыми вооружились Родион Геннадьевич и сама кавалерист-девица. Она и настояла на этом. Кто же в лес без слеги ходит, особенно если в нем змеюки водятся? Да и против лихих людей пригодится.
Достань Воробышка посмеялся, но возражать не стал, присутствующий же при сборах краснолицый Фраучи целиком одобрил.
– Места там спокойные, – рассудил он. – Но мало ли что? Неделю назад два бойца как раз змею встретили. В марте месяце, между прочим. Здоровенная, чуть ли не в два метра. Семь патронов зря потратили.
Семен покосился в сторону лесной опушки. Поход в Шушмор теперь не казался ему легкой прогулкой. Взглянуть на Волосатые Камы очень хотелось, однако неприятное чувство не оставляло с самого утра. Байкам несознательных деревенских бывший ротный не верил, но, как верно заметил их новый знакомый, мало ли что?
– Кстати! – Фраучи тоже поглядел на близкий лес, посерьезнел лицом. – Прежде чем пожелать вам счастливого пути, две просьбы. Одна – ко всем. Будьте, пожалуйста, очень осторожны, не сходите с тропы. Вторая же лично к вам, товарищ Соломатин. Извините, что напоминаю, но вы давали подписку. Кое о чем вам придется промолчать. Надеюсь, наши гости поймут.
Тулак и Зотова переглянулись. Хорошее начало!
– Про подписку помню, – кивнул ученый. – Но, может, вы сами скажете? Хотя бы о самом главном?
Краснолицый задумался, потом кивнул.
– Хорошо! Вы уже знаете о карте аномалии. Но это старая карта, год назад здесь работали специалисты и многое уточнили. Что именно находится под землей, пока неясно, но эта энергия прорывается наружу в двух местах. Одно вы уже видели, это бывший перекресток…
