— Я не душил! Это Кустарев!
— А Савчук говорит, что ты ее душил.
— Жить хочет, поэтому и говорит. Она же знает, чем занимается ее братец.
— Чем?
— Бандит он.
— Ты откуда знаешь, что бандит?
— Так он это и не скрывал…
— А про «Южпортнефть» что знаешь?
— А что я должен знать про «Южпортнефть»?
— Ну, ты же какое-то время жил с любовницей Кустарева, — Швабрин вынул из пачки сигарету, неторопливо закурил.
— С любовницей Кустарева? — оторопел Костя.
Он очень был зол на Аллу, но впутывать ее в это дело не хотел. Но, как вдруг оказалось, руоповец и сам все знал.
— Алла Сергеевна Савчук, семьдесят восьмого года рождения… Где проживает, ты знаешь.
— Знаю.
— Это же из-за нее ты искал Кустарева?
— Ну, из-за нее тоже…
— А из-за чего еще?
— Я же сказал, на меня покушались.
— Кустарев говорит, что не заказывал тебя, — покачал головой Швабрин.
— А он уже может говорить?
— Может. И Алла Савчук может говорить. Вчера она в наркотическом опьянении была, а сегодня ничего, оклемалась.
— Где она сейчас?
— В наркологии.
— Что с ней будет?
— Ну, не знаю… — пожал плечами Швабрин. — Быть бандитской подстилкой закон как бы и не запрещает, — презрительно усмехнулся он.
— А давайте без этого! — возмутился Костя.
— Ух ты! Что это с тобой, Константин Евгеньевич? Любовь бушует?
— Не ваше дело!
— Значит, любовь… Вляпался ты в эту любовь по самое не хочу.
— Я не буду обсуждать с вами эту тему!
— Тебе не интересно, что сказала Алла насчет тебя? Она сказала, что Кустарев тебя не заказывал… И еще сказала, что с тобой она жила по принуждению. А знаешь, кто ее к этому принудил?
Костя нахмуренно молчал.
— Кустарев ее к этому принудил… Она не скажет, зачем ей нужен преступный сговор. А сговор был. Не знаю как, по какой схеме, но тебя собирались кинуть на бизнес…
— Но ведь не кинули же.
— Ну, если бы ты Кустарева не приземлил, неизвестно, как бы все обернулось. А ты его приземлил. Вернее, помог приземлить… А Викторию Савчук мы прижмем к стенке. Обязательно прижмем… Соседи видели, как Кустарев ее душил. Они-то милицию и вызвали. А показания только сегодня дали… Но ведь и ты Кустарева чуть не задушил. И это была не самооборона…
— И что мне за это будет?
— Ну, в принципе, дело можно замять. И про твои пальчики на «стечкине» забыть… Покровители у тебя, прямо скажем, серьезные. И ты парень, в сущности, положительный. Если бы каждый так с бандитами воевал, их бы уже не осталось… Но ведь они остаются. Кустарев арестован, но его бандиты на свободе, и от них всего можно ждать.
— Я ждал. И дождался. Поэтому и пошел к Кустареву.
— Значит, ты думаешь, что Кустарев тебя заказал?
— А что я еще могу думать?
— Кустарев и соврать может. И Алла Савчук та еще штучка. А если все-таки не он тебя заказал?
— А кто?
— Ну, мало ли… Может, кто-то из конкурентов хочет тебя убрать. У тебя же есть конкуренты?
— Я могу поговорить с Аллой?
Конкуренты у Кости были, и главный из них — Алексей Греков. Он рвется на его место и может стать генеральным, если с ним что-то случится. А ведь могло случиться…
Но, прежде чем грешить на своего зятя, Костя должен поговорить с Аллой. Посмотреть ей в глаза, спросить, почему она с ним так подло поступила. Зачем прикидывалась заблудшей овцой, когда была кусачей сучкой, преданной своему бандитскому господину? Но, может, она действительно заблудшая душа? Может, просто не смогла убить к себе влечение к Мише, потому и ушла к нему? Если так, то она все расскажет. А он, возможно, ей поверит…
— Поговорить вы можете. Только я не думаю, что это произойдет на свободе. С тобой, Константин Евгеньевич, проблема решится. Дашь показания против Кустарева, и мы твое дело спустим на тормозах. А Савчук мы еще подержим до выяснения…
— А что выяснять?
— Вдруг она причастна к убийствам, которые совершал Кустарев?
— А если не причастна?
— Что, хочешь ее вернуть?
— А это возможно?
— Ну, если ее вину мы не докажем, то все возможно… Рано пока об этом говорить, сначала банду Кустарева надо взять. Это, Константин Евгеньевич, в твоих интересах, иначе мстить тебе начнут.
— И что я должен сделать?
— Я же говорю, надо дать показания против Кустарева. Ты же видел, как он добил жертву выстрелом из пистолета?
— Не видел.
— Но ведь это так и было. Потерпевших расстреляли из автоматов, ты это видел. Один уцелел, выбрался из машины, потом к нему подъехал Кустарев. Когда машина с ним уехала, потерпевший был уже мертв. Это же твои показания?
— Мои. Но я не видел, как Кустарев стрелял.
— Да, но в голове потерпевшего была обнаружена пистолетная пуля. Его добили из пистолета. И сделать это мог только Кустарев. И ты не соврешь, если скажешь, что видел, как это было.
— Но я не видел!
— Но ведь это же было! Пойми ты, Константин Евгеньевич, Кустарева его сестрой к стенке не припрешь. Он же скажет, что не собирался душить ее, просто баловался с ней, шутил. Такое баловство года на три максимум потянет. Он этот срок на одной ноге отстоит. А вот организованное убийство четырех человек — это уже пожизненное заключение. Только в таком случае мы сможем избавиться от Кустарева. Только в этом случае его банда будет деморализована, только в этом случае мы сможем ее уничтожить. Ты меня понимаешь?
— Понимаю… Но я ничего не видел, — мотнул головой Костя.
— Советую тебе хорошенько подумать, Константин Евгеньевич, — с упреком взглянул на него майор. — Время у тебя для этого есть.
Костю отконвоировали обратно в камеру, а на следующий день он снова встретился со Швабриным, но мнения своего не изменил.
И все-таки руоповец его «купил». Он вдруг завел разговор об Алле и сказал, что готов закрыть глаза на ее прегрешения, что ее могут выпустить на свободу, если он даст нужные показания. И Костя принял это предложение. Хотя он и не собирался жить с Аллой…
Глава 22
Грязный, засиженный мухами потолок, серые, давно не беленные стены, зарешеченное окно, железная дверь. И все-таки это не тюрьма, а больница. Хоть какая-то, но иллюзия свободы.
Еще бы этот докучливый майор сквозь землю провалился, но нет, он продолжает давить на Мишу гнусным своим ментовским взглядом.
