Они снова помолчали, глядя на серую воду реки.
– Пакин, ты когда-нибудь жил в городе? – спросила вдруг Дина.
– Да, – ответил парень. – И я, и прабабушка. Мы жили в городе, и я учился в школе. Затем жил в нашем пауле. А после ушел в армию. Когда вернулся, год пас оленей. В стаде было пятьдесят голов. Но потом понял, что я охотник, и снова вернулся в лес.
– Ты очень правильно говоришь по-русски, – похвалила Дина. – Я видела у тебя на полке книги. Ты правда их все прочел?
– Да, – ответил Пакин. – Я люблю читать.
Дина улыбнулась:
– Странно. Все это как-то… не сочетается.
– Что не сочетается?
– Эти книги. И эта тайга вокруг. – Девушка посмотрела на серую гладь реки, на стену деревьев на другом берегу, на серое, спокойное небо. Потом перевела взгляд на лицо парня. – Сколько лет тебе сейчас, Пакин?
– Двадцать четыре, – ответил он.
– А почему твоя прабабушка все время говорит про медведей?
– Великий дух-медведь – ее друг, защитник и помощник. Но лесные медведи очень опасные и совсем не добрые. Встретишься в лесу с голодным кодьяком – погибнешь.
– Кодьяк? Это кто?
– Медведь-великан.
– А ты его видел?
– Издалека. – Пакин улыбнулся. – Один раз видел, как он ловил рыбу. Это было здорово!
Дина снова не удержалась от улыбки.
– Знаешь… – сказала она. – Вот я тебя сейчас слушаю – и будто бы снова в детство попадаю. Со сказками, с Бабой-ягой, драконами, с избушкой на курьих ножках.
– Ты про наш пауль? – уточнил Пакин.
Дина кивнула:
– Угу.
Пакин улыбнулся.
– Да, прабабушка похожа на Бабу-ягу, – согласился он. – Тоже варит зелья.
– А в ступе она случайно не летает? – поинтересовалась Дина.
– Полетела бы, – ответил Пакин. – Но где возьмешь такую большую ступу?
Они переглянулись и засмеялись.
– Пакин, а ты никогда не хотел вернуться в город? – проговорила девушка. – Учиться, работать?
Парень подумал и сказал:
– Нет. Мне нравится лес.
– Сказочный лес, полный чудес и чудовищ. Слушай, а ты и правда веришь во все эти шаманские штуки?
– Элинэ исцелила твое тело и заставила твою душу вернуться, – спокойно и веско произнес парень.
– Моя душа никуда не уходила, Пакин, – возразила ему Дина. – Потому что никакой души не существует.
– Но ты видела низший мир. Ты сама рассказывала прабабушке.
– Я была больна и бредила. Все, что я видела, – всего лишь галлюцинации. Кошмарные сны.
Пакин задумался.
– Может быть, и так, – сказал он после размышлений.
Дину позабавил его рассудительный тон.
– Вижу, ты умеешь подвергать все сомнению, – проговорила она. – Наверное, этому тебя книги научили.
Дина поднялась на ноги, глубоко вздохнула и поморщилась от боли в ребрах. Пакин заметил это.
– Элинэ сказала, что твои кости уже срослись, – негромко произнес он.
– Да. Хотя все еще болят. – Дина усмехнулась. – И, наверное, будут теперь болеть всегда. Как у старушек – к непогоде.
Пакин тоже поднялся на ноги.
– Не говори прабабушке о том, что не веришь в душу и в нижний мир, – сказал он. – Ты ее огорчишь.
– Ладно, не буду, – пообещала Дина.
– Отвести тебя в дом?
– Нет. Я еще немного подышу воздухом. Но ты иди, я смогу добраться до дома сама.
Пакин поднял с травы убитого зайца, повернулся и зашагал к паулю, вверх по пологому склону, поросшему редкой травой. Дина стояла, держась рукой за тонкий ствол молодого дерева, и смотрела на воду. Воспоминания прошлого проходили у нее перед глазами, оставляя в душе легкий осадок грусти и сожалений. Двадцать восемь лет прожито на свете, а вспомнить-то особенно и нечего. Детдом, музыкальное училище, потные, дрожащие руки парней, которые всегда хотели от нее одного и того же… Потом – руки взрослых мужчин, уверенные, бесцеремонные, похотливые… Рестораны, концертные залы… И снова мужские руки. Дина вспомнила лицо Шуравина и почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Только сейчас она осознала, насколько омерзителен он ей был все эти годы. И как только она могла с ним жить?
Погруженная в невеселые мысли, Дина оторвала взгляд от реки и посмотрела на темную стену деревьев, растущих на том берегу. Интересно, сколько отсюда километров до ближайшей железнодорожной станции, подумалось ей. Двадцать? Пятьдесят?.. Чем больше, тем лучше.
Она хотела отвернуться, но вдруг уставилась на что-то. Лицо Дины стремительно выцвело, став бледным как снег, она зажала рот ладонью, и глаза ее расширились от ужаса.
На том берегу реки стояла одинокая мужская фигура. Плащ мужчины был разорван в клочья, на правой руке, висящей вдоль тела, как плеть, не было кисти, а по лысому темени расплылось кровавое пятно. Он стоял и смотрел на нее – пристально, не шевелясь.
Дина почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Мужчина разжал тонкие губы и стал что-то говорить. Дина не слышала слов, не могла слышать из-за дальности расстояния, но слова эти каким-то страшным и странным образом раздавались у нее прямо в голове:
– Ты поплывешь вниз по реке. Так же, как уплыл я.
В висках у Дины глухо запульсировала кровь. Хриплым, срывающимся шепотом, в котором она едва узнала свой собственный голос, Дина спросила:
– Что тебе нужно?
– Что мне нужно? – Он усмехнулся окровавленным ртом. – Мне нужно, чтобы ты сдохла.
– Дина! – окликнул ее спокойный голос Пакина.
Она вскрикнула от ужаса, резко повернулась, увидела Пакина и зарыдала, уткнувшись лицом ему в куртку.
– Что случилось? – спросил Пакин растерянно. – Я тебя напугал?
– Там… – Она всхлипнула. – На том берегу…
Пакин взглянул на одинокую фигурку, стоящую на другом берегу.
– Не бойся его, – сказал он. – Это всего лишь призрак. Он не причинит тебе вреда.
Дина слегка отпрянула и с изумлением уставилась на Пакина заплаканными глазами.
– Ты… Ты тоже его видишь? – глухим, хриплым голосом проговорила она.
– Да, – ответил он. – Этот дар я получил от Элинэ. Он скоро уйдет. Ему здесь не место, и он это знает.
Она снова уткнулась лицом в его куртку, боясь обернуться назад.
– Почему я его вижу? – прошептала она, чувствуя, что холодеет от ужаса.
– Потому что твоя душа все еще принадлежит миру мертвых, – спокойно произнес Пакин. – Но Элинэ тебе поможет. Идем в дом.
