Оказывается, призрака тоже можно вышибить из его призрачного седла. Оказывается, есть вещи, которые ему хочется забыть, не брать с собой в иной мир. Ей бы позлорадствовать, порадоваться своей маленькой победе, ударить побольнее, пусть не кулаком, так словом, да вот не получается, нет сил… и дыхания тоже нет…
…Мир вокруг темнел, и без того размытые контуры становились едва различимыми, отступили, грозя исчезнуть вовсе. Горлу больно, перед глазами – пелена, и руки беспомощно хватают пустоту, стараясь сбросить с шеи что-то невидимое, колючее. И тело, мягкое и непослушное, заваливается назад. А где-то в отдалении – барабанный бой, все нарастающий, переходящий в грозовые раскаты. И вот уже вой Блэка прорывается сквозь него едва-едва, а растерянный мужской голос почти неразличим.
– …Арина… – Барабанный бой откатывался, забирая с собой боль, удушье и темноту, а голос, наоборот, становился все громче. – Эй, да что это с тобой?!
Баба Глаша сказала, такое с ней уже случалось: что-то темное, едва различимое глазом, нападало на нее в то время, когда она лежала в беспамятстве. Терзало, мучило, но всегда отступало.
И сейчас оно тоже отступило. Кажется…
– Очухалась? – В голосе – злость пополам с растерянностью. И чужие крепкие пальцы на шее, не сдавливают, не царапают кожу, но все равно причиняют боль.
Арина рывком села, оттолкнула эти назойливые руки, затрясла головой, прогоняя барабанный бой, и только потом открыла глаза.
Туман сгустился. Или после случившегося ей просто так казалось. Наступившую тишину нарушало лишь ее хриплое, с присвистом, дыхание.
– Ну, как ты?
Серый Волк стоял на коленях в нескольких сантиметрах от Арины, а Блэк заглядывал через его плечо. Вид у Блэка был виноватый, на призрака он не обращал никакого внимания.
– Убери руки! – Собственный голос казался ей сиплым, старушечьим. – Не смей ко мне прикасаться, упырь! – Арина изо всех сил толкнула Серого Волка в грудь. На том силы и закончились, встать на ноги не получилось. Наверное, она снова упала бы навзничь, если бы он послушался и убрал руки, но он не послушался, крепко сжал ее плечи, удерживая от падения и одновременно с каким-то жадным вниманием всматриваясь в ее лицо.
– Не ори, – сказал он спокойно, и Блэк – удивительное дело! – не вступился за хозяйку, даже не оскалился. – У тебя был какой-то приступ, тебе нельзя кричать.
Взгляд его сместился чуть ниже, с лица на шею, и черные брови сошлись на переносице.
– Убери от меня свои лапы, – сказала Арина шепотом и снова уперлась руками ему в грудь.
Для призрака он был подозрительно крепкий, подозрительно материальный, и если бы Арина не знала наверняка, что он – покойник, то решила бы, что перед нею живой человек. Из плоти и крови.
– Хорошо. – Серый Волк кивнул. Взгляд его все еще был прикован к ее шее. – Только успокойся.
– Я спокойна.
Ни черта она не спокойна! На нее только что, не в первый и, надо думать, не в последний раз, напала какая-то невидимая тварь. Она только что дотронулась до призрака. Или это призрак дотронулся до нее… Неважно. Он не просто призрак, он ее злейший враг, и при всем при том он не пытается на нее напасть, а Блэк не трогает его.
– Куда ты все время смотришь? – Голос был все еще сиплый, но уже не старушечий.
– На твоей шее следы.
– Какие следы?
– Следы словно от уколов. И кровь течет. Я бы сказал, что только что кто-то пытался тебя придушить, если бы не был уверен, что, кроме нас с тобой, тут никого нет.
– А может, не кто-то, а ты? – Кстати, такую вероятность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Это очень вероятная… вероятность.
– У тебя посттравматический психоз, – сказал он не слишком уверенно и тут же добавил: – Но здесь точно что-то неладно, я это шкурой чую.
– Своей волчьей шкурой? Да, Серый Волк?
А вот теперь он удивился не на шутку, и в глазах его, и без того стылых, появились арктические льдинки.
– Знаю. – Больше не пытаясь встать, Арина отползла от него подальше. – Я все про тебя знаю.
– Скажем, не все, но кое-что. – Арктические льдинки закружились и ушли на дно зрачков. – И тебе снова удалось меня удивить.
– Поверь, самое интересное еще впереди, – сказала она не без злорадства и, уцепившись за подвернувшееся под руку деревце, с трудом, но все же встала на ноги.
Серый Волк ничего не ответил, лишь многозначительно усмехнулся. Помочь Арине он больше не пытался.
– Они затягиваются. – Он все еще пялился на нее.
– Что?..
– Раны на твоей шее. – Он вдруг шагнул к Арине, крепко сжал ее запястье, спросил, глядя прямо в глаза: – Что ты такое?
– Что я такое?! – Она усмехнулась, выдернула руку. – На твоем месте я бы поинтересовалась, что
тытакое.
– Про себя я все знаю. – Он нетерпеливо дернул плечом. – А вот с тобой и вокруг тебя творится что-то неладное.
– Это ты точно подметил. Тоже шкурой чувствуешь?
– Вижу. Здесь все какое-то неправильное. Эти твари… – Он хотел было снова взять Арину за руку, но передумал, спросил: – Какой-то галлюциногенный газ?
Галлюциногенный газ… Какой здравомыслящий и рациональный призрак! Сказать ему? Удивить еще больше? Нет, пусть помучается.
– Не знаю, возможно.
– В любом случае тебе нужно отсюда уходить. Здесь опасно.
Он, оказывается, не только здравомыслящий, но еще и заботливый призрак. При жизни пытался ее убить, а теперь печется о ее безопасности.
– Именно здесь я в безопасности. – Арина очень старалась, чтобы голос звучал уверенно.
– В старой хибаре в компании собаки и двух старух?
Он знает. Впрочем, чему удивляться! Он же призрак, он может шляться там, где пожелает.
– Мне пора, – сказала Арина вместо ответа. – И да, с ними безопаснее.
– Они одной ногой в могиле.
Кто бы говорил!
– Пошел к черту!
– Скажи им, чтобы собирались, мы уходим.
– Нет! – Арина ткнула его пальцем в грудь. – Это ты уходишь, а я остаюсь. Все!
Знать бы какой-нибудь специальный ведьмовской приемчик, отваживающий слишком назойливых мертвецов. Какое-нибудь заклинание. Но она ведьма, не прошедшая никакой строевой подготовки, беззубый и беспомощный детеныш рыси. И не факт, что когда-нибудь из нее выйдет толк. А пока приходится довольствоваться испепеляющими взглядами. Толку от них – ноль, но призрак хотя бы не лезет с разговорами, молча плетется следом. А что, если так и будет до скончания времен? Что, если до глубокой старости за ней станет таскаться мертвец? Прощай, личная жизнь?
Арине вдруг стало смешно. Все-таки странно устроен человек. Возможно – не хотелось бы, но как знать! – она вовсе не выберется из этого болота, но при этом умудряется сожалеть о личной жизни. К слову, у нее никогда и не было этой личной жизни, все как-то не случалось…
