– Михаил Николаевич, давайте обойдемся без сатиры? – Скривился Каганович.
– Хорошо, Лазарь Моисеевич. Если без сатиры, то я вам прямо скажу, что наша армия в настоящий момент небоеспособна и, в случае нападения серьезного врага, она вряд ли сможет дать ему полноценный отпор. Про то, чтобы малой кровью, да на чужой территории и речи быть не может.
– Что я слышу? – Заулыбался Каганович. – Пораженчество? Вы ли это?
– Это не пораженчество. Отнюдь. Я трезво оцениваю обстановку и предлагаю меры, по устранению сложившегося, мягко говоря, опасного положения. Совершенно правильно то, что с бойцами и командирами проводят серьезную политическую подготовку, но этого совершенно недостаточно для того, чтобы красноармейцы с командирами превратились в армию. Винтовку мало выдать, ей еще нужно научить пользоваться: стрелять, ухаживать за ней, уметь правильно выбирать позиции на местности для ведения огня, окапываться, маскироваться и многое другое. И это только обычный стрелок-красноармеец. От того же лейтенанта требуется намного больше. Я бы даже сказал – на порядки. Вы же не доверите ремонтировать свои сапоги сапожнику, который первый раз в жизни взял молоток?
– Допустим, – кивнул Каганович. – Но при чем здесь промышленность? Ведь если мы сейчас начнем принимать меры, то за четыре-пять лет сможем подготовить хороших командиров.
– Никого мы не сможем подготовить, – с улыбкой произнес Михаил Николаевич. – Вы в курсе, сколько готовят полноценного лейтенанта по опыту мировой практики? Три-четыре года. Да, Советский Союз особое государство, но это не значит, что мы сможем кардинально сократить сроки подготовки, сохранив приемлемым ее уровень. И это лейтенанта. А капитана? А майора? Чтобы у нас что-то серьезное получилось, нам нужно десять-пятнадцать лет. Не меньше. У нас их нет.
– Вы так в этом уверены?
– Я могу ошибаться, но вся Европа уже закипает и скоро начнутся первые предвоенные конфликты. Например, в этом году, если все пойдет так, как идет, должен произойти военный переворот фашистов в Испании, который получит самую тесную поддержку со стороны Третьего Рейха и Италии при пособничестве Великобритании и Франции.
– И когда, по вашему мнению, должен произойти этот бунт?
– Сложно сказать. Летом. Июль. Может быть август. Я не посвящен в подобные тонкости.
– Почему вы уверены в том, что Великобритания с Францией его поддержат?
– Я не уверен в этом, а предполагаю, ибо именно так и складывается международная обстановка. Лондон очень недоволен существованием Советского Союза и стремится, в своей традиционной манере, найти того, кто нас уничтожит. На эту роль прекрасно подходит Германия. Мощный национальный и социальный подъем. Реваншизм.
Обида на весь остальной мир за Версаль. Европа очень быстро закипает. Хорошо, если у нас есть пять-шесть лет. За этот незначительный срок подготовить командный состав РККА с нуля просто не реально.
– Почему же с нуля? – Возмутился Каганович.
– Давайте говорить начистоту?
– Я только этого от вас и жду.
– Практически все герои Гражданской войны, что в настоящий момент командуют бригадами, дивизиями и корпусами, являются яркими примерами должностного несоответствия. Решись мы на объективную переаттестацию, без оглядки на заслуги и партийную совесть, и их всех придется серьезно понижать в звании, ибо им банально не хватает знаний, умений и навыков для полноценного управления вверенными войсками. Войсками. У нас не так и редки комбриги и комдивы, которые по уровню своего мышления никуда не ушли от унтер-офицеров царских времен.
Только звание сменили и должность. Не говоря уже о младшем командном составе из числа молодежи, который совершенно отвратительно обучен. Поэтому, я убежден в том, что нам нужно опираться не только и не столько на идеологически верные лозунги, но под любыми предлогами начать заниматься серьезной подготовкой к большой войне, которая не станет простой, быстрой. И вряд ли пройдет по сценарию "малой кровью на чужой территории". Так что, чтобы вывести из-под удара вражеской авиации, а то и захвата, наши промышленные объекты, их нужно перевозить на Урал, в Сибирь, в Северный Казахстан. Возможно даже на Дальний Восток. Не все, конечно, а только те, что находятся в стратегической близости к западной границе. Причем, переселять вместе с ними рабочих и семьи. Заодно, это позволит потихоньку произвести модернизацию производственных мощностей, временно выводя их из производственного цикла. Вы ведь не хуже меня знаете, какой бардак сейчас творится на заводах в этом плане. А представьте, какой ужас начнется, когда заводы начнут бомбить и их придется вывозить в Сибирь экстренно, попутно уничтожая немалую долю оборудования, просто потому, что погрузить в эшелоны получается только половину.
– Предложенная вами схема очень серьезно затруднит снабжение армии всем необходимым, например, снизит объем выпуска тех же танков.
– Снабжение сейчас. Зато позволит модернизировать предприятия за счет закупаемых в той же Германии станков и вывести их в безопасное место, позволяющее им работать даже в том случае, если наши войска будут вынуждены серьезно отступить.
Это запас прочности Советского Союза. И лучше его подготовить заранее, разворачивая вдумчиво и в спокойной обстановке, а не в авральном режиме.
– Модернизация… – Задумчиво произнес Каганович. – Это вы хорошо задумали, но как нам ее произвести? Своих станкостроительных мощностей у нас остро не хватает, а объема поставок из Германии явно недостаточно для осуществления предложенных вами задач.
– Почему недостаточно? – Удивленно спросил Тухачевский. – Нам ведь нужно модернизировать не всю промышленность, а только стратегически важное военное производство, да и то, не все, а только его часть, которую мы будем перебрасывать в удаленные регионы из мест, опасно близких к западной границе. Ну и станкостроительные предприятия, но их, я думаю, можно вполне отнести к стратегическим военным объектам. То есть, не распылять станки по разным объектам, а наносить, так сказать, концентрированные удары по плохому оснащению…
Разговор был резкий, долгий и непростой. Так что, когда спустя три часа, Каганович вышел от Тухачевского, выглядел он глубоко задумчивым и погруженным в себя. Не лучше выглядели и сотрудник НКВД, производивший запись беседы на телеграфон. Он ведь все слышал и прекрасно понимал.?
Глава 3
17 марта 1936 года. Московская область. Село Волынское. Ближняя дача.
"Два часа ночи" – отметил про себя Сталин, подняв глаза на циферблат массивных часов. В кабинете было тихо и как-то пустынно, несмотря на присутствие Кагановича, Молотова и лейтенант госбезопасности, управляющего аудиоаппаратурой.
– Любопытный разговор у вас получился, товарищ Каганович, – неспешно, буквально взвешивая каждое слово, произнес Сталин. – Очень любопытный.
– Его дворянскую сущность не искоренить, – недовольно пробурчал Молотов.
