– Пахомов, твою ж дивизию!.. – рявкнул молодой человек, явно принадлежащий к командному составу, Стас, как ни всматривался в его знаки различия, так и не мог вспомнить, что они означают. Поэтому пока помалкивал, в темпе соображая, как быть дальше. А тот пинком отшвырнул с дороги пустой ящик и шел прямо к убитым бойцам.
– Ты приказ слышал, или… – и осекся, глядя то на мертвецов, то на безмолвно стоявшего Стаса. Видно, что человек растерялся на мгновение, голубые глаза, прежде сощуренные от гнева, распахнулись, лейтенант – или кто он там был на самом деле – с полминуты приходил в себя, собрался и не сводил со Стаса глаз. Мгновенно осмотрел снизу доверху – и заляпанные грязью высокие ботинки на шнуровке, и штаны, почти неразличимой под слоем подсохшей глины расцветки «цифра», и свитер в таком же виде с оттянутой горловиной и футболкой под ней, и физиономию незнакомца.
– Кто такой? – Рука лейтенанта потянулась к кобуре. – Откуда на позиции? Оружие брось! – И выдернул пистолет, не задумываясь, навел на Стаса.
– Я объясню. – Стас не двигался, смотрел то в злые и уставшие глаза лейтенанта, то ему за плечо, откуда доносились голоса: к ним приближались еще люди, и, как показалось Стасу, человека три или четыре. Всего вместе с их командиром получается пятеро, одному не сладить, и ППШ придется отдать, а что дальше… Все, что угодно, война, на которой он оказался, все спишет, на труп в странной одежде похоронная команда не обратит ни малейшего внимания, закопают наравне с остальными – этими двумя, например, что уж часа два как окоченели…
– Рот закрыть и выполнять, – лейтенанту было не до шуток, и, судя по тому, как уверенно держал он свой ТТ, решимости у молодого человека хватило бы на многое.
Стас положил ППШ на землю и поднял руки, показал пустые ладони и попытался улыбнуться:
– Погоди, командир, не горячись, послушай. Я случайно здесь оказался, так получилось…
Надо бы придумать что-нибудь глупее, да некуда. Под обстрелом, в окопах – и случайно, вроде как, мимо проходил, кто поверит… Но продолжал гнуть свое, говорил правду, хоть и невероятную, невозможную, нес и вовсе уж околесицу, глядя в дуло ТТ:
– Тут еще один должен быть, одет вроде меня, длинный такой, загорелый, волосы светлые, бородка. Может, видел?
И мелькнула шальная дикая мысль – может, грохнули тварь, подстрелили, неважно кто, и лежит сейчас Юдин в этой самой грязи и не дышит. Посмотреть бы, хоть одним глазком глянуть, убедиться, что не встанет уже, не шелохнется, сволочь, порадоваться напоследок…
Но по всему видно, что лейтенант не поверил ни единому слову «случайного прохожего», свел брови к переносице и бросил сквозь зубы:
– Пошел. Руки не опускать.
И отступил к стенке окопа, дернул подбородком вправо, показывая Стасу, куда идти. Тому ничего не оставалось, как шагнуть вперед, потом вправо, чтобы обойти убитых, и Стас оказался с лейтенантом лицом к лицу, почти вплотную, так, что ТТ уперся Стасу в живот.
– Двигай. – Лейтенант вдруг свистнул, точно призывая подмогу, Стас попятился к стенке окопа, наступил на что-то мягкое, покачнулся, хлопнул ладонью по влажной глине, чтобы удержать равновесие. Лейтенант крикнул что-то, но слов его Стас не расслышал – сгинули слова в низком утробном вое двигателей, метнулась над головой меченная черными крестами тень, вздрогнула от взрыва земля. На этот раз грохнуло рядом, на голову Стасу полетели щепки и ошметки мокрой глины, застрекотал где-то поблизости пулемет, перекрыв крики. Еще разрыв, пулемет умолк, отброшенный взрывом лейтенант вскочил, кинулся к Стасу:
– Пошел! – И выбросил руку с пистолетом вперед, но на сей раз ТТ уперся в стенку окопа: Стас успел шагнуть в сторону, одновременно захватив руку с оружием, дернул ее рывком вверх-на себя, отводя правой ствол пистолета вверх. И в последний момент прикрыл глаза – лейтенант успел нажать на спуск, и пуля пролетела у лица, унеслась куда-то в пространство. Пауза – оба противника шарахнулись друг от друга, Стас пришел в себя первым, перехватил кисть с пистолетом, вывернул от себя, продолжая выкручивать лейтенанту запястье, довернул еще, пистолет грохнулся в грязь.
– Тихо, тихо, – проговорил Стас вполголоса, – ты мне без надобности, мне другой нужен. Я ж тебе говорю – мимо проходил, по своим делам. Ты меня не видел, я тебя тоже, разбежимся и забудем…
Лейтенант, побледневший от боли, не орал. Пытаясь освободиться из захвата, он ударил Стаса ногой по голени, получил ответку лбом в переносицу и изумленно раскрыл глаза, отшатнулся назад.
– Вот так, – Стас разжал руки, отпустил лейтенанта, наклонился, потянулся к брошенному ТТ, чтобы зашвырнуть его от греха куда подальше, когда за спиной грянул выстрел. Мягко зашлепали комья земли, затем упало вместе с ними что-то тяжелое, ударило по пояснице. Стаса бросило вперед, он пролетел над ящиками и приземлился в грязь. Развернулся с пистолетом в руках и выстрелил два раза. Мордатый откормленный очкарик в серой шинели и каске с белым крестом точно на стену наткнулся. Остановился набегу, боднул воздух, попятился и сел у стеночки рядом с лейтенантом, а тот так и смотрел изумленным взором перед собой, смотрел, но ничего не видел – одна пуля угодила ему в грудь, вторая прошила правый глаз. Агония только начиналась. Стас отвернулся, переступил через немца и побрел вдоль скользкой стенки окопа, стараясь не обращать внимания на тошноту, усталость и зверский холод. Прошел метров пять, остановился, чтобы перевести дух, и только сейчас заметил, что до сих пор держит в руке ТТ убитого лейтенанта. Бросил пистолет в грязь, шагнул дальше и столкнулся с кем-то, мчавшимся навстречу. Молодой, здоровый, с винтовкой в руке и в грязной распахнутой шинели с треугольниками в петлицах боец ловко петлял по траншее, налетел на Стаса, сдал назад. И уставился на незнакомца точно так же, как и лейтенант недавно – пристально, недоверчиво, «сканируя» взглядом с ног до головы. И тоже обалдел, только не знал, как реагировать, в отличие от своего командира, тот-то моментально понял, что дело нечисто, а этот пока сообразит, пока суд да дело…
– Там офицера убили, – сказал Стас, не давая бойцу опомниться. Подумал, и добавил, аккуратно наступая подошвой на брошенный «ТТ» и втаптывая его поглубже в грязь:
– Фриц убил, я сам видел. Пять минут назад.
– Трофимова? – Боец приподнялся на носках, посмотрел прямо перед собой и ринулся вперед, едва не впечатав Стаса в стенку окопа.
Стас обернулся на голос, но увидел только спину согнувшегося над мертвым командиром бойца. Подпрыгнул, осматриваясь – дом с выбитыми окнами остался слева, надо вернуться немного назад, но первым делом выбраться отсюда, пока все тихо. Выстрелов не слышно, рева двигателей тоже, зато доносятся голоса людей, они близко и попадаться на глаза им не следует. Первым делом надо отогреться, прийти в себя, собраться с мыслями, решить, как быть дальше. А сейчас убираться отсюда как можно скорее, прочь от крови, смерти, от своих и чужих.
Стас подпрыгнул, лег животом на край окопа, подтянулся на руках и пополз по мокрой жухлой траве. Но его дернули за ноги, поволокли обратно с глухими матюками, проклятиями, швырнули в грязь. Кто-то навалился сверху, вжимая колено между лопаток, и от удара по затылку пропали и холод, и зрение, и слух.
