– Пошли, скотина. – Стас поволок того со скамейки. – Пошли, сволочь. Где портал, тварь? Где он, говорю? Показывай…
А сам уже все глаза в темноте проглядел, на каждый шорох озирался, на каждый стук или скрип. Нет здесь никого, кроме них двоих, если только рыбы в прудах их слышат или черные птицы, что уже два раза пролетели над головой.
– Не знаю, – скрипел Юдин, – правда, не знаю. Сказали: пруды, рядом сад, дом из красного кирпича, портал в подвале. Нет дома, нет подвала…
«И сада нет». Стас тащил Юдина к мосту, сжав зубы, чтобы они не стучали от холода. Оказались на середине, Юдин привалился к перилам, Стас смотрел в темноту. Дом и сад рядом с прудами, рядом – значит, на берегу, недалеко, надо только пойти и хорошенько поискать. И немедленно, сейчас, сию минуту – хоть и длинна октябрьская ночь, но рассветет же в конце концов, и двое, что бродят по берегам, непременно привлекут к себе внимание, утром они должны быть далеко отсюда.
– Ищи, – как собаке, скомандовал Стас, и толкнул Юдина к дорожке за мостом, – ищи, скотина.
И пошел следом, прикидывая на ходу, что именно они ищут. Дом из кирпича, это понятно, но что за дом? Кирпичный – значит, дорогой, надежный, наверняка большой, как и подвал под ним, но до подвала еще надо добраться… Что это может быть – усадьба, загородное поместье, дача? Для первого и второго здесь места маловато, остается дача, основательная, построенная на века, в расчете не на одно поколение, да только время по-иному распорядилось. И сад рядом, сейчас наверняка превратившийся в заросли….
– Стоять, – негромко сказал Стас, глядя на остров в центре большого, третьего по счету от железной дороги пруда. Остров тоже немаленький, длинный, довольно широкий, если на первый взгляд. И просматриваются на его берегу остатки ограды, и джунгли за ней, облетевшие, но все одно непролазные, и отсюда не разобрать, что скрыто внутри. Впрочем, это легко разъяснить, стоит лишь перебраться на ту сторону и продраться через заросли. И мост имеется, пара жердей и десяток столбиков, трухлявых, мокрых и гнилых, разумеется, что так и норовят расползтись под ногами.
Переправа, на удивление, прошла благополучно. Стас на острове оказался первым, поймал брошенный Юдиным саквояж, кинул его в траву и ждал, пока «напарник» переберется к нему. Тот, хоть и полз еле-еле, минуты по две-три примериваясь к каждому прыжку, но в пруд не свалился и приземлился-таки на траву, ухватился за ствол тонкой березки и повис над водой, переводя дух. Стас пробрался через пролом в ограде, посмотрел на когда-то выкрашенный белой краской кирпичный столб, и полез дальше, боком пробираясь через кусты, глядя то на Юдина, то на темные очертания строения справа и впереди.
Бывший сад обступил дом со всех сторон, ветки качались в пустых оконных проемах, на подоконниках и полах лежал слой опавших листьев – «свежих», этого года, и прошлых, не поддающихся подсчету лет. Дачу бросили очень давно, люди не появлялись тут лет десять, а то и больше, что объяснимо. Хозяин или за границу сбежал, пополнив ряды эмигрантов, или давно лежал в земле, приговоренный и исполненный «именем революции». Роскошный когда-то дом на острове, сначала разграбленный, а потом забытый всеми, постепенно ветшал – провалилась крыша, рухнула вместе с перекрытиями второго этажа, по фасаду пробежали глубокие кривые трещины, ступени и крыльцо точно выдернули из земли и перевернули на бок, козырек опасно покосился и висел на одном столбике. Правая часть дома представляла собой груду битого кирпича и досок, от левой осталась половина второго этажа, частично провалившегося на первый, и узкие окна-лазы над землей.
– Нашли? – полуутвердительно сказал Стас, на что Юдин сипло отозвался:
– Не знаю. Дом из красного кирпича, – вдруг уточнил он и сунулся носом к стене, точно силился в потемках разобрать ее цвет.
– Сейчас проверим. Ты проверишь. Давай, – Стас показал стволом «тауруса» вниз, Юдин глянул туда, затем на Стаса и попытался отступить.
– Я не полезу…
– Полезешь. Еще как полезешь, – сказал Стас, – как миленький. Давай, не тяни, сам сказал – портал в подвале. Вот подвал, вот вход. Вперед, я за тобой. Живо.
Револьвер в руке, голос, тон, решимость все сделали за него – Юдин согнулся, аккуратно поставил на траву саквояжик, встал на колени, потом лег на живот и пополз в узкое окно. Ввинтился в него довольно ловко, втянулся до колен и так застрял, загрохотал чем-то внутри и пополз было обратно.
– Что такое? – Стас присел рядом на корточки и вдавил ствол револьвера Юдину в поясницу. – Мыши? Крысы? Я бы на твоем месте не этого боялся…
Юдин выругался зло и беспомощно, повисел так еще немного и пропал в окне, сгинул, как в преисподней, и тихо сгинул, точно на мягкое упал или действительно провалился. Стас посидел так немного и вполголоса спросил, наклонившись к окну:
– Ну как? Что там? Портал на месте?
– Иди и сам посмотри, – пригласил придушенным голосом Юдин, снова закашлялся и загремел чем-то.
Из окна пахло сыростью и гнилью, Стас кинул саквояжик внутрь, услышал, как тот свалился на пол, убрал револьвер и полез по юдинским следам. Мрак тут был вовсе уж непроглядный, Стас вытянул руки, поводил ими перед собой, опустил. И, не обнаружив препятствий, втянулся в окно и свалился на покрытый битым кирпичом пол. Врезался плечом во что-то острое и жесткое, вскочил, и немедленно отдавил Юдину обе ноги – тот стоял у стены узкого, как келья, помещения. Боль перенес стоически, только охнул от неожиданности и шагнул вдоль стены, судя по голосу, стоя к ней лицом, точно обнюхивал ее.
Глаза привыкли к мраку, Стас уже видел, что помещение на самом деле большое, завалено обломками бревен и кирпича, что Юдин крадется вдоль стены, положив на не руки. Знать, еще примета имеется, и ее поганец при себе до времени держал, а теперь ищет. И, кажется, нашел.
– Здесь вроде, – услышал Стас, пригнулся, подлез под балкой и, перешагивая через битый кирпич, пошел к Юдину. Тот стоял под дырой в потолке, через которую просматривался лестничный пролет, но смотрел не вверх, а перед собой. Стена тут малость отличалась от остальных, тоже вся в пыли и побелке, но другая. По ней шла извилистая черта вроде орнамента, округлая, плавная, точно арка – узкая, изящная, как змейка. Юдин плюхнулся на доски и оказался точно в ее центре, как под куполом, привалился к стене и заявил:
– Здесь. Теперь надо ждать.
Вот поганец, главную примету в самый последний момент выдал, что с одной стороны странно, а с другой объяснимо. Понимает ведь, что о Ташкенте можно забыть, о безбедном существовании тоже, и что живым его не отпустят, тоже соображает. Куда ни кинь, везде клин получается, и, как ни крути, лежать ему с простреленной башкой, тут уж рука у Стаса не дрогнет. Вот и решил, зараза, рискнуть, в рулетку сыграть, решив «по прибытии» с обидчиком разобраться. Или, памятуя свою первую заброску, надеется, что раскидает их с «конвоиром» по временам и континентам, сбежать решил, другими словами. За этим и саквояжик прихватил, и держит его бережно обеими руками, к животу прижав. «Держи, держи, мне же легче будет», – Стас присел на хороший обломок перекрытия, оказавшись строго напротив Юдина, и спросил:
