– Как ваша фамилия? – по надрывному голосу, в котором отчетливо звучала близкая истерика, было понятно, что тетка просто так не отвяжется.
– Иванов, – буркнул Стас, рассчитывая, что как минимум один «однофамилец» в списке у тетеньки окажется, и не ошибся. Визгливый голос смолк, активистка отпустила рукав пиджака и бормотала, как показалось Стасу, растерянно:
– Иванов… Один у меня в третьем, еще двое в шестом и тринадцатом…
Стас ее не слушал, пробрался через небольшую толпу, остановился у стенки и выглянул из-за нее. И первым, кого заметил, был Юдин, он стоял, опершись локтями на брус, и скучающе посматривал по сторонам. Заметил Стаса, выпрямился, их взгляды пересеклись, оба с пол минуты, не отрываясь, смотрели друг на друга. Поезд тряхнуло на стрелке, вагон мотнуло, и Стас едва удержался на площадке, запнулся о металлическую планку и отшатнулся, потеряв Юдина из виду. А когда посмотрел туда вновь, Юдина уже не было, на его месте стояла та самая кудрявая красотка и рядом с ней еще две женщины, переговаривались, со вздохами следили, как остаются позади знакомые места.
– Вы из какого вагона? – взвизгнули почти над ухом. Активистка, будь она неладна, пробиралась к Стасу со своим списком, смотрела подозрительно и зло, того и гляди, снова начнет орать, на этот раз на радостях, что отловила «зайца».
– Из шестого, – чтобы отвязалась, сказал Стас, а сам в темпе прикидывал, как быть дальше. Лезть в вагон немедленно – глупо и бессмысленно, да и проделать этакий фокус на ходу, пусть даже тихом, вряд ли получится, если только по стене переползти, как ящерица… Да и незачем пока, Юдин внутри, дверей две, и обе отлично просматриваются, деваться ему некуда. До первой остановки некуда, если только не сорвется он прыгать на ходу, и предпосылок к этому пока не усматривается. Ждать, сейчас только ждать, когда эта тварь снова нос высунет, караулить, стеречь, как зверя у норы. Выйдет рано или поздно, деваться ему некуда. Он в ловушке, и ловушка катит неспешно пока еще по
Москве, да что там по Москве, от вокзала-то пока толком не отъехали…
Стаса грубо рванули за пиджак, рванули так, что не будь вокруг людей, вряд ли бы на ногах удержался. Врезался в кого-то, услышал возмущенный крик, обернулся и оказался нос к носу с бледным гладко выбритым мужиком в черном пальто и без шапки. Мужик близоруко щурился и пристально разглядывал Стаса, сунулся едва ли не в лицо, отшатнулся, и крикнул, вертя головой по сторонам:
– Это не Иванов из шестого, я того знаю. Это не он, это ворюга, он еще на вокзале рядом терся, высматривал, что плохо лежит!
Общий вздох изумления и ужаса, люди вокруг испуганно отшатнулись, Стас на миг оказался на пустом пятачке. Но только на миг, толпа мигом нахлынула обратно, люди смотрели недобро, кольцо смыкалось, Стаса схватили сзади за локти и толкнули к подножке.
– Пошел отсюда! – выкрикнула побагровевшая активистка, она прижимала списки с груди и наступала на Стаса. – Ворюга, сволочь, проваливай!
Его держали двое, развернули рывком, толкнули к краю площадки. Поезд уже не тащился, ускорялся понемногу, и давно бы разогнался, если бы не «стрелки», по которым немилосердно грохотали колеса, а вагоны мотало как лодку в шторм. Перед глазами мелькали столбы, тянулись заборы неподалеку от полотна, гравий между шпал и рельсы над ним.
– Пошел! – от пинка в спину Стас еле удержался, чтобы не сорваться на этот самый гравий, устоял, раздвинув в проеме руки, и глянул влево. Юдин наблюдал за ним с ухмылкой, с легкой такой, снисходительной, и был сейчас чертовски похож на свое изображение с одного протокольного фото, такая же надменная сволочь, просто один в один… Еще удар в спину, и на этот раз его толкнули сразу двое, повизгивала позади активистка, вагон качнуло так, что Стас едва не завалился на спину. Тем и выиграл малость времени – позади никто не напирал, слышались крики и ругань: народ отдавил соседям ноги и теперь крыл друг друга на чем свет стоит. Стас развернулся, чуть пригнулся, точно готовился к рывку, и бросился, но не вперед, а чуть левее, вскочил на край переборки, что отделяла площадку от сцепки, подтянулся и лег животом на крышу. В ноги вцепились сразу двое, но получив по хорошему пинку, быстро отстали, только заорали в два раза громче, но Стас был уже на крыше вагона. Под вопли «держи вора», поднялся на ноги и, балансируя на ходу, шаг за шагом добрался до «центрального» входа в теплушку, глянул вниз и по сторонам. В лицо ударил ледяной ветер, остатки тепла моментально выдуло из одежды, свет солнца стал вовсе уж нестерпимым, от паровозного гудка встречного состава заложило уши.
Стас присел на корточки, придерживаясь за деревянный выступ и примеряясь к «качке», лег на живот, подполз к краю крыши и свесился вниз. Эффект получился потрясающий: на него пялились, казалось, все обитатели вагона и все они дружно шарахнулись в разные стороны, кто испуганно, кто от неожиданности.
– Вон он! – провизжал кто-то, Стасу показалось, что это голосила активистка, но сейчас было не до нее. Он свесился еще ниже, почти по пояс и заглянул в вагон, но в полумраке толком ничего не разглядел, кроме метания мосфильмовцев, да одной неподвижной фигуры посреди этого хаоса. Щурясь, всмотрелся в темноту, проверяя себя – точно, это Юдин. Спокоен, сволочь, кажется, снова лыбится, но это только догадки, лица в сумраке не разобрать, зато голос слышен отлично.
– Спокойно, граждане! Сейчас я этого ворюгу пристрелю, мне только спасибо скажут! Разойдитесь все!
И картинно скинул с себя пальто, отбросил на ближайшие нары, блеснуло что-то неярко, точно искра пролетела и погасла в руках у мерзавца. «А вот и «кольт» – мелькнуло в голове, Стас пополз назад, торопясь убраться с линии огня. Не кольт, понятное дело, а младший брат, как показалось в полумраке, тоже револьвер, небольшой, словно дамский вариант… Но грохнуло неслабо, выстрел заглушил грохот колес, пуля улетела куда-то в сторону старого кирпичного дома у полотна, улетела под дружный визг женской части пассажиров. Стас снова пополз к двери, но уже длинным кружным путем, добрался до противоположного края вагона, намереваясь подобраться к проему с той стороны. И не сразу понял, что это, почему доски крыши точно пробуравили изнутри, почему во все стороны летят мелкие щепки – две дырки, три, четыре…
Дошло наконец. Стас отпрянул, и на коленях, едва держа равновесие, пополз обратно, но на той площадке его уже поджидали и активистка, и бледный мужик, впрочем, уже не бледный, а раскрасневшийся и бодрый, он даже подпрыгнул пару раз, намереваясь схватить Стаса за грудки. Из крыши выбило еще фонтанчик щепы, Стас перекатился на самый край вагона, завис над полотном, держась за край крыши, и заорал во все горло:
– Юдин, сука, я ж тебя все равно достану!
И чудом удержался, не свалился под колеса – поезд резко сбавил ход, точно его за «хвост» дернули, грохот и лязг заглушили выстрел. Стаса отшвырнуло назад, он рухнул спиной на доски, тут же сел, закрутил головой по сторонам. Вокруг все еще город, уже окраина, дома в основном низкие, деревянные, много деревьев, точно парк поблизости или сады. И куда ни глянь – рельсы и поезда, бесконечные, длинные вереницы вагонов: таких же теплушек и закрытых «СВ», и платформы, пустые и с техникой, нет им ни конца и ни края, что-то едет, точнее, ползет еле-еле, что-то стоит. Людей мало, в основном, выглядывают из дверей и окон вагонов, устало смотрят и безразлично, все, кроме одного. И откуда он взялся – непонятно, точно с неба свалился: выскочил, как из-под земли, покрутил головой вправо-влево, в одной руке довольно тяжелый на вид саквояж, в другой… Тот самый младший брат «кольта». Точно, револьвер, значит, в темноте не показалось.
