Глеб осторожно приподнялся на локте и посмотрел на Пистолетца. Тот лежал с закрытыми глазами и мерно посапывал. Мутант, стараясь не шуршать сеном, начал вставать. Глаза лузянина, словно тот и не засыпал вовсе, тут же распахнулись.
– Даже не думай, – сказал Пистолетец.
– Чего не думать? – бросил раздосадованный Глеб. – Я отлить хочу!
– Я с тобой, – стал подниматься напарник.
– Куда со мной? Не слышал, что я сказал?
– Шлысал. Я тоже хочу. Я в темноте не вижу, ты меня продовишь.
Глеб вновь опустился на сено и сердито засопел.
– Ты чего? – удивился Пистолетец. – Пошли!
– Не хочу, – буркнул мутант. – Рассосалось.
– А у меня нет.
– А ты иди, вон, в лаз струячь.
– В лаз с краю же надо, а вдруг упаду?
– Одной проблемой меньше станет, – отвернувшись, лег на бок Глеб.
– Зачем ты так? – обиженно засопел Пистолетец. – Мы ведь оброговили все… Я ведь знаю, ты без меня тохел уплыть, да?
– Слушай! – подскочил мутант. – Ты меня так достал, так!.. Зачем я, дурак, тебя спас? Лишил зверье шашлыка на свою голову…
Глеб крепко зажмурился, и перед его внутренним взором вновь предстала картина: пылающая спичкой сосна, вопящий на ее вершине Пистолетец…
А затем Пистолетец завопил уже наяву. И запахло жареным… То есть, нет, еще не жареным, а просто дымом, но, открыв глаза и увидев, как пламя стремительно пожирает сено, облизывая уже стены и стропила крыши, Глеб осознал, что если они с Пистолетцем немедленно отсюда не уберутся, то жареным обязательно запахнет. От них.
– К лазу! – крикнул мутант, и сам было рванулся туда, но увидев, как закрутился на месте, спасаясь от огня, лузянин, в два прыжка оказался возле него, сграбастал в охапку и подскочил к отверстию лаза.
Пистолетец скатился по лестнице, почти не касаясь ступенек. Глеб, едва не забыв про рюкзак и схватив его в последний момент, последовал за лузянином. Тоже быстро, но не столь поспешно – не хватало еще оступиться и что-нибудь сломать. Для пущего эффекта – шею. Все проблемы снимутся разом! А то вот, ко всем прочим, добавилась еще одна. Причем, очень и очень большая. Пожар и сам-то по себе явление препротивное, так ведь теперь Глебу стало понятно и кто в нем виноват… Сомнения, конечно, оставались, но мизерные. А в совпадения он не верил. Так ему, во всяком случае, казалось. Да и то, если вспомнить, как вспыхнула та злополучная сосна. Его ведь тогда такая злоба охватила – на волков, на сосну эту… И отчаяние оттого, что ничего он сделать не в силах. Даже, помнится, в глазах потемнело. А сосна возьми да вспыхни!.. Совершенно беспричинно. И никто ее поджечь не мог. Как и сено сейчас. Правда, на сей раз он не особо и злился. На Пистолетца, конечно, был рассержен, но по сравнению с прошлым разом это и злостью-то назвать нельзя. Зато как раз про ту сосну горящую вспомнил… Да нет же, не бывает таких совпадений! Оба раза огонь возник словно ниоткуда. Никаких его материальных источников не было. Ну, а ментальных?… Или как еще это можно назвать? Глебу вспомнилось прочитанное или услышанное когда-то слово – пирокинез, то есть способность вызывать огонь силой мысли. Казалось бы, чушь полнейшая, и он бы в том ни на миг не сомневался, если бы… Да уж, похоже, что сам он как раз и стал самым настоящим пирокинетиком!
Все эти мысли пронеслись в голове Глеба стремительно, да и некогда было заниматься раздумьями – следовало срочно будить хозяев и тушить хлев, чтобы огонь не перекинулся на дом.
Но будить никого не пришлось – Макусин в одних подштанниках уже выбегал на крыльцо.
– Костер! – закричал ему, размахивая руками, Пистолетец. – Нет, не костер, пожар!
Глеб невольно поморщился: это каким же надо быть бестолковым, чтобы сообщать столь очевидные вещи. А то вдруг Макусин подумает, что их бессонница замучила, и это они лучину жгут – книжки читать собрались!
Хозяин, конечно же, так не подумал. Зато вдруг выкрикнул такое, чего Глеб от него совсем не ожидал.
– Сволочи! Гады! За что?! Ведь думал же, что вы прихвостни храмовницкие, а вот поверил вам, дурень!.. – Макусин по-звериному завыл, сжал кулаки и бросился к оторопевшим Глебу и Пистолетцу.
Опомнившись, Глеб хотел крикнуть, что они тут ни при чем, но вспомнил, что он-то как раз при чем… Однако говорить, объяснять хозяину, что он пирокинетик и все получилось случайно, тоже было бессмысленно – ведь он и сам-то еще пять минут назад не поверил бы в подобные сказки. А Макусин и слов-то таких не слыхал даже.
Глеб, приготовившись защищаться, выставил согнутые в локтях руки. Но тут завопила, причитая, выскочившая из дома супруга хозяина:
– Ой, Макся, Макся! Сгорим ить!.. Ой, тушить надо, мужиков да баб гаркать!.. – Она метнулась было в сторону сельской улицы, но всплеснула вдруг руками и круто повернула к горящему хлеву: – Ой, поросят ить с козой выпустить надо! Сгорит скотинка-то!..
Макусин, которому оставалось до Глеба каких-то пара-тройка шагов, начавший уже замахиваться, дернулся, развернулся и побежал наперерез жене:
– Стой, дура! Сама ить сгоришь! Беги, народ гаркай, я животину выпущу… – сказал и кинулся к двери в хлев, из щелей которой уже вовсю валил дым.
Глеб тоже машинально сделал шаг к хлеву, но почувствовал вдруг сильный тычок в бок локтем. И тут же Пистолетец, громко шипя, потянул его за рукав:
– Ты куда?! Ошалел?… Бежим! Быстро!
– Куда?…
– На реку, куда еще-то? На плот – и улепетывать, пока нас не прибили тут.
На удивление, Пистолетец не переврал ни единого слова, но Глебу сейчас было не до лексических успехов напарника. Тем более что он понял: Пистолетец прав! Никто не будет разбираться, виноваты они или нет. Они – чужаки, они находились на сеновале, когда там начался пожар. Какие еще нужны разбирательства? Конечно же, разгневанные сельчане устроят над ними расправу.
И Глеб побежал. Впереди, в призрачном свете летней северной ночи, маячила спина Пистолетца. Да уж, что-что, а бегать лузянин оказался горазд. Точнее, драпать. Улепетывать. Впрочем, и сам мутант оказался ничуть не лучше напарника. Его заполнял жгучий стыд (вероятно, спасаться бегством от кого бы то ни было он не привык, хоть и не помнил этого), очень хотелось повернуть назад, попытаться объяснить все Макусину, помочь в тушении пожара, но все-таки он продолжал бежать, здраво осознавая, что никто их слушать не станет. В лучшем случае быстро прикончат – и все. А в худшем… Об этом не хотелось даже и думать, тем более воображение у Глеба оказалось весьма богатым.
Хорошо хоть теперь удача наконец повернулась лицом к беглецам. Во-первых, за ними пока, похоже, никто не гнался. Впрочем, это как раз не вызывало удивления – первоочередной задачей для сельчан было потушить пожар, не дать огню распространиться на другие дома и постройки. Вторым везением стало то, что ночь выдалась ясной, а потому вполне светлой. Книгу почитать вряд ли кто смог бы, даже если б умел, но было хотя бы видно, куда бежать. Ну, а третье способствующее обстоятельство – то, что путь к реке шел под горку, знай переставляй ноги.
